— Чего не разведешься?

Он пожал плечами:

— Ты Егора ж видел. Только год пить бросил. Какой из него отец? На девчонок нужно много денег — платья, куклы… Ну, всё остальное. А он едва себя прокормить умеет.

Антон промолчал. Не знал, что сказать.

Сенька советов и не просил. Просто так стал рассказывать, наболело, поделиться хотелось.

Со школы дружили вместе, втроем: Катерина, Егор, Семён. Катька хохотала и обоих называла женихами. Оба друг к другу не ревновали — втроем так втроем, веселее!

Потом школа кончилась. Катька серьезно поцапалась с Егором, тот сбежал в армию. Проводили. Тут же выяснилось, что Катерина беременная. Егор поэтому и сбежал — испугался, что станет отцом.

Смешно, что Сенька мог быть отцом с таким же успехом.

От предательства Егора, Катька рыдала и угрожала абортом. Семён едва уговорил ее пойти за него замуж. Временно. Мол, родится ребенок, вернется Егор — станет видно, кто отец. А пока у них будет всё, как положено. Вернее, у ребенка будет всё, как должно быть.

Катерина согласилась.

Год казалось, что решение нашли удачное. Казалось, что все счастливы.

Но прошел год, вернулся Егор. И вся деревня как-то сразу разглядела, что Егоза от него, а не от законного мужа.

Егор посчитал поступок друга предательством. На Катерину разозлился, что не дождалась, променяла на другого. Запил.

Странно, что всё равно все трое бросить друг друга не могли. Позлились, поругались. Простили друг друга. Снова сошлись — и снова все втроем.

Теперь Егор был как бы «другом семьи», Сенька — формальным отцом Егозы и формальным мужем. А Катерина опять хохотала над обоими. Ее в деревне за глаза звали гаремщицей, а ей и хорошо…

Так и тянули существование четыре с лишним года.

— Вторую дочку от Егора мне люди не простят, — тяжко вздохнул Сенька. — Ладно бабу беременную взять. Но опять на те же грабли… Засмеют. Импотентом заклеймят.

Антон взялся всё-таки за салат.

Семен поставил пивную банку на стол. Поглядел наконец-то на молча хрумкающего слушателя, ухмыльнулся: усы из майонеза над верхней губой в сумерках почти светились. Потянулся через стол, стёр пальцем. Палец облизнул.

— Можно спросить? — осмелел Сенька. — Как это быть — импотентом?

Антон хрюкнул, пожал плечами. Прожевал, потом ответил:

— Не знаю.

— Наврал?

— Типа того, — улыбнулся блогер. — Моя кардиолог громко ржала на всю клинику, когда я попросил выписать мне такую справку. Я ей битый час объяснял про особо рьяных фанатов! Не понимают люди, понимаешь? Думают, если в Сети у меня имидж развратника, то и в реальности я обязан трахаться со всеми, кто попросит. Ты не представляешь, такие приставучие встречаются! Вот пусть я сдохну, но с ними переспать обязан!

Он снова взялся за ложку. А Семён глядел на него, подперев щеку ладонью, и думал: когда врал? Тогда или сейчас? Или права народная мудрость: в каждой шутке есть доля шутки? Если прикинуть, в постели нагрузка на организм такая, что на тракторе порой легче было, чем на Катьке… Впрочем, вспомнил еще — когда у него самого это было-то!

— Мне Катька третий год не дает, — уныло пожаловался Семён.

— Ты ее любишь? — осторожно спросил Антон.

— Когда женились, был влюблен страшно. Теперь — не знаю… Три года без секса! Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Тошка, отвел глаза.

Семен отмахнулся:

— Куда тебе, маститый блогер. Ты ж порнограф. У тебя фанатов — табун и стадо.

— Со школы ни с кем. Ни разу.

Сенька подумал, что ослышался.

— И чо? Даже в эти фотосессии? Ни разу?..

Антон еще ниже наклонил голову. Опять скукожился, обхватив колени.

— Я урод, да?

— Да не сказать… — растерянно отозвался Сенька.

— Я делаю откровенные фото, пишу эро-тексты за деньги… Я ненавижу, чтобы ко мне прикасались. Раздевали меня. Клали на кровать и что-то со мной делали.

— Блин, это после больниц, да? — осенило Сеньку.

— У меня было примерно, как с тобой, — заговорил, явно пересиливая себя, Антон. — Нас тоже было трое. Но если ты делил Катерину, то в моем треугольнике делили меня. Нет, это я разрывался между… Парень и девушка. Мои одноклассники. Они поначалу не дружили между собой. Признались мне по отдельности. Я тайком гулял с ними по очереди. Потом выяснилось, какой я эгоист и сволочь… Но они поскандалили — и поняли, что я такой, придурок, и никак меня не исправишь... Я при всём желании не смог бы выбрать между ними… Я был счастлив, что они не заставили меня выбирать.

Теперь настала очередь Семена молча слушать. Потягивал пиво по глотку. Сгрыз кружочек колбаски, утащив с бутерброда.

— Мы стали гулять втроем. Целовались на глазах друг друга. Проводили втроем ночи…

Сенька хмыкнул смешком, но по-доброму. Тошка ожег взглядом из-под ресниц, но исповедовался дальше. Видимо, тоже никому никогда не рассказывал.

— Потом она забеременела. Как раз к окончанию, успевала сдать экзамены с пузом. Одноклассники ржали — пузо и парты… А мы были счастливы. Нет, мне так казалось. После экзаменов я снова угодил в больницу. Они навещали. Она приходила. Мы строили планы, как будем жить большой семьей… Большой… — он фыркнул. — Я был идиотом. Я даже какое-то время мечтал, что этот ребенок может быть от меня. И всерьез боялся, как бы мои гнилые гены не испортили ему будущую жизнь.