— Со мной? — не понял Сенька. Попытался подхватить под мышки, чтобы поднять с лавки и уволочь в избу. Но тот вяло воспротивился, отпихивался, оба в руках запутались только.

— Неа, — помотал головой болезный. — ТОБОЙ.

Сенька промолчал. Зависть — понятная штука. Хотя знал бы он, что завидовать тут нечему. Разве здоровью. Хотя и этого хватит задохлику.

— Принеси, пожалуйста, нож, — попросил пьянчужка.

— Это еще к чему? — изумился Сенька. Резать его от зависти собрался, что ли? Убить, чтобы не обидно? Совсем сбредил от своих таблеток?

— Отрежу себе что-нибудь, — вздохнул псих. — Поджарю и дам тебе съесть. Таким образом, я смогу стать частью тебя.

— Совсем придурочный? — офигел Сенька. Он такое только в пошлых ужастиках слыхал. А этот — на полном серьезе выдал! И ведь учудит сдуру. С него станется. — Мозги переклинило? На себя-то погляди — чего тебе резать? Одни кости стучат! Суповой набор! И то варить — напрасно кипятить воду! Навару никакого не выйдет. «Пожарю!» Придумал. Придурок.

Антон придирчиво окинул себя туманным взглядом. Со вздохом был вынужден согласиться с правотой оппонента. Отрезать и жарить было действительно нечего.

— Я никчёмный. Ни пожарить, ни сварить, — тяжко вздохнул он. — Значит, не хочешь меня жарить…

— Не собираюсь, — серьезно кивнул Сенька.

Примерился, закинул-таки его тощую лапку себе на плечо через шею, придерживая за запястье — боясь, как бы косточки в стиснутых пальцах не затрещали. Другой рукой обхватил за талию, поднял с лавки, повел домой — пинком распахнув калитку.

— Не хочешь меня отжарить… — жарко шепнул похабник ему в ухо.

Висит на нем, еле ноги передвигая — и еще на пошлости намекает! В конец совесть пропил.

— Совсем-совсем не хочешь? Отжарить? — и слышно по голосу, что заулыбался во весь рот.

— Заткнись, — беззлобно попросил Сенька.

Втащив горе-гостя в дом, удачно сгрузил прямо в кровать. Бухнул на спину. Не взирая на ржач через всхлипы, подхватил свесившиеся длинные ноги — тоже закинул на постель, заставив развернуться на бок, уткнувшись носом в пыльный ковер на стене.

— Трахнул бы ты меня, — произнес вдруг совсем по-трезвому Антон, застенчиво ковыряя пальчиком ковровый ворс с угловатым узором. — Жалко тебе, что ли? Сдохну под тобой, но зато щ-щастливый.

— А ты разрешения у Катьки сперва спроси! — нашелся Сенька. Сам же густо покраснел, сдернув с безвольной тушки кеды, а затем стащил и джинсы, быстро накрыл пледом. Пусть и жара, а бледные кости вон уже заметно потряхивало крупной дрожью.

Несчастье глубоко вздохнул. Обхватил себя руками за плечи, поджав острые коленки к самому подбородку. Закрыл глаза и затих.

***

Часть 2

…В быстром шелесте клавиш ноута была своя магия. Это успокаивало. Это давало иллюзию власти — над придуманными персонажами, над читателями. Обманчивое ощущение самодостаточности…

В дверь постучали. Словно этого мало, тут же раздался «бзЫЫЫЫнь» — продирающий до позвонков, противный.

— Тош! Открой дверь! Я мокрый! — донеслось из ванной.

Антон улыбнулся. Дощелкал предложение, быстро ткнул «сейв», поднялся из-за стола. Изба избой, а Сенька не покривил душой, когда обещал городской комфорт — с душевой кабинкой и настоящим унитазом! Неожиданное «сокровище» в серой бревенчатой избушке, от которой не ждешь предложения краше щербатой лохани и рундука за огородом…

На крыльце стояла морщинистая бабулька. Похожая на очень злого шарпея. Низкий рост с лихвой компенсировали колючие глазки и широкая талия. За бабкиной кормой крутилась волчком девчушка лет четырех.

— Здравствуйте, — сказал Антон, ощущая себя вежливым идиотом. — Семён сейчас в ванной. Вы к нему, полагаю?

Бабка смерила его с ног до головы придирчивым взором. Собрала морщинистый рот в презрительную мину — оттеснила плечом с дороги, перешагнула порог. Заорала на весь дом (Антон едва успел втолкнуть внутрь девчонку и захлопнуть дверь, чтобы соседям было не так хорошо слышно):

— Сёмочка, твою душу! Жену рожать отправил, а сам тут же в дом б..ь приволок?!!

Антон опешил от атаки — внезапной и несправедливой! Возразить не успел — кинулся к столу, убирать ноут подальше, к которому уже тянулись загребущие лапки мелкой юлы, забравшейся на стул с ногами.

— Вы не так поняли!.. — воскликнул Антон. К счастью, красную, сверкающую огоньком мышку удалось выменять на батончик шоколада, прежде чем девчонка отломала крышку секции батарейки.

— Ба! Ты чё городишь? — изумился Сенька, появившись из ванной в одних трикошках, с полотенцем на плечах. — Приглядись, это вообще парень!

— Я не твоя бабка! Милостив господь, избавил от такого счастья! — отрезала старушенция.

Еще разок глянула на городское существо. Вертлявая малявка уже признала его своей собственностью — заставила сесть к столу, сама забралась к нему на колени и приказала поить ее чаем из самой большой чашки. И кормить конфетами из красивой жестяной коробки. Подаренный батончик она запасливо припрятала в нагрудный карман своего комбинезона.

— А тебе что парень, что девка — не всё ль равно? — подумав, ощерилась бабка. Припомнила старое, вот заноза!