— Что?

— Гошку надо покормить. Похудеет ведь от голода.

— Тогда и меня. За компанию, — застенчиво попросил Антон.

— Сырой рыбой? — хмыкнул Семён, вылезая из кровати.

И снова не потрудился натянуть трусы. Незачем, только мешать будут.

— Суш не держим, — предупредил Сенька.

Антону было всё равно, чем. Сейчас — что угодно, хоть горчицу…

Он ойкнул, засмеялся, забрыкался. Но Семён не выпустил его из рук — так и донес до кухни. Там посадил голой попой на прохладную табуретку. Сам обернулся к холодильнику, задумался перед почти пустыми полками.

— О! Пироженки, — обрадовался Семён. Брякнул на стол перед загадочно лыбящимся кудрявым коробку со сладостями.

Тошка в коробочку залез руками. Беззастенчиво слизал с одного половину крема. Но не торопился проглатывать, надул щеки. Поглядел просительно на Сеньку, снизу вверх.

— Что? Невкусные? — спросил Семен.

Тошка мотнул головой, локоны гривы обмели худенькие плечи.

— Что? — не понимал Сенька.

Тогда Антон сам притянул его к себе, положив ладони на дрогнувшие в предвкушении ягодицы. И в рот, полный крема, втянул дернувшийся кверху ствол Сеньки…

— Это не Гошка похудеет… — пробормотал ворчливо Сенька. Пальцами вплетался в локоны. — Это я с тобой отощаю… Хоть бы пожрать сначала дал…

Однако насладиться им опять помешал звонок. На этот раз надрывался Сенькин мобилко.

— Ответь, — оторвался Антон. — Мешает сосредоточиться.

Пришлось Сеньке, вздыхая, идти в комнату, размахивая липким, сладким «эклером».

— Да, Кать! — отрывистое и недовольное послышалось из комнаты. — Ты как там? Что-нибудь надо? Ничего?.. А мне вот надо! Помнишь, ты развод просила? Бери!.. Да, созрел. Да, развратничаю. Да, с ним. Егоза накляузничала? Заложила папочку, умница дочка. Да, будет ей трехэтажный белый торт, будет.

Антон хрюкнул смешком в надкушенное пирожное. Измазал кремом кончик носа. Думается, одним тортом папочку у малявки ему не выкупить.

Июль 2014

<p>

 </p>