Он оторвался от монитора за полночь. Но ещё немного покопавшись в интернете, он наткнулся на единственное видеоинтервью Стилл. Это был отрывок для Международной автомобильной федерации28. Отрывок начинался с ответа Джейн на вопрос, который в отрывок не вошёл. Она сидела на диване в студии, спокойная, уверенная в себе, говорила не спеша, без жестов, с полуулыбкой на губах, чувства выражали только глаза:

– Знаешь, люди любят истории. Вспомни себя в детстве: просил ведь сказку на ночь. Это никуда не уходит. Кино не реальная жизнь. Оно – её отражение. Кино – само творец и создаёт свою собственную реальность вне времени и пространства, прекрасную в своей отвлечённости. Такая вот сказка. И мне нравится быть частью того, что расцвело с помощью наших стремлений и труда. Я думаю так.

– Спасибо, за беседу, Джейн. Я знаю, что ты не даёшь интервью. Нам повезло. Позволь узнать, почему?

– Почему повезло вам или почему не даю интервью?

– И то и другое.

– Я не знаю, что говорить, как говорить. Я не очень-то общительная, знаешь ли. Затворница, воспитана плохо…

– Ты шутишь, ты вовсе не такая.

– Не знаю… Может быть… А что обычно люди говорят на интервью?

– Правду.

– Ну-ну! Попробуй один день говорить правду, и к вечеру превратишься в одинокого, проклятого инвалида, лежащего в реанимации! – Джейн искренне смеялась, как и её собеседник. – Я уж помолчу. За меня говорит моё творчество. Мне к нему нечего прибавить. Оно и есть моя правда. А если оно что-то не договаривает… Что ж, буду стараться лучше. А почему согласилась на интервью? Всё просто – ты мне нравишься!

На этом видео обрывалось.

Загадочная, могущественная, с чувством юмора. И притягательная. О, опять он думает о ней как о женщине! Ни к чему это сейчас. Однако, очень приятные мысли и ощущения…

Джеймсу захотелось поскорее оказаться на съёмках.

Джеймс пришёл в студию рано утром, отдохнувший и умиротворённый. Придумал несколько риффов, прослушал недавние записи новых песен, нашёл, что улучшить в своих ритм-секциях. За этим его застал Пол. Они переписали ритм-партии заново и наложили их на готовый материал ещё до прихода парней – Ена и Алана. Дейн задерживался.

Под впечатлением от обновлённых партий Джеймса Алан усовершенствовал бас, а Ен разошёлся на длинное, пронзительное, как ветер, соло. Если чуть доработать ударные и записать вокал, то выйдут отличные три песни – начало альбому положено.

Опоздавшему Дейну показали плоды утреннего труда. Он молча послушал и ушёл пить кофе в комнату отдыха.

– Я с ним поговорю, – спокойно сказал Джеймс.

Джеймс, и вправду, был спокоен. И чувствовал удовлетворение от хорошо проделанной работы. Он переварил стычку с Дейном в клубе, опять забыл про всякую гордость и настроился наладить отношения в очередной раз.

– Как дела, Дейн? – спросил Джеймс, доставая газировку из холодильника.

Дейн сидел за столом и читал журнал.

– Нормально.

– Скажешь что-нибудь? По-моему, неплохо.

Впечатление было такое, словно Джеймс бросил камешек в глубокую пещеру – абсолютная тишина отзывалась в ответ.

– Дейн?

– Неплохо.

– Запишем ударные?

– Я подумаю.

– Отлично. Мы тебя ждём.

– Не сегодня, – Дейн внимательно изучал журнал.

– Ладно. У нас есть наброски к новой песне.

Дейн опять пропустил слова Джеймса мимо ушей. И Джеймс ушёл, смекнув, что Дейн достаёт его невниманием. Наплевать на это невнимание казалось сейчас Джеймсу самым правильным – клин клином. На самом деле Дейн слушает, только напускает на себя безразличный вид. И пусть. Так или иначе, Дейн работает, хотя нёс позавчера в клубе бред типа «что ему не нужно то, что они делают». Не стоит придавать важности его словам: сгоряча наговорить можно всякое. Причина не в нежелании Дейна делать музыку. Джеймс подождёт. Пусть эта причина проявит себя. А пока они с Аланом подумают над басом для новой песни.

Песня продвигалась хорошо. Бас-гитара звучала как надо. Но много шума. Избыточности.

– Может, мы плохо друг друга слушаем? – спросил Ен. – Или так: каждый играет что-то своё в заданной теме. А вместе выходит шум.

Джеймс крепко задумался над его замечанием.

– Ты, приятель, прав!

– Тогда разберём, что каждый хочет сыграть, – предложил Алан, – вытащим главное.

– Отличная идея, – сказал Джеймс, – начинай.

– Мне нравится вступление на басу. Только бас, чтобы подчеркнуть мелодию главной темы. А потом бас можно убрать на второй план, пусть он поддерживает мелодию.

– А мне здесь ритм нравится, – сказал Ен, – он тяжёлый и мощный, я бы его на первый план вынес.

– Я понял, почему шумно, – сообразил Джеймс. – Цепляющие фишки нельзя играть в один раз. Нужно вести либо мелодию, либо ритм, иначе одно будет забивать другое. Обычно страдает мелодия, её легко подавить. А эту мелодию я хочу сделать ведущей. Нужно раскрутить её.

– Давай с тобой поменяемся, Джеймс. Я буду играть поддерживающую ритм-секцию, фоном, очень она мне нравится. Веди мелодию.

– Хорошо. И запишем два варианта, когда ритм будет главным и когда мелодия ведущая. Затем сравним и выберем. Каждая секунда должна звучать хорошо в обоих случаях. Нужно поднять планку повыше.

Втроём они увлеклись материалом и не заметили, что пришёл Дейн, пока тот не заявил, как всегда, впрочем:

– Мне эта тема кажется лажовой. Лажовой и банальной.

– Тогда предложи свою, – Джеймс подумал, что имеет смысл отдать Дейну инициативу. Дейн придумал название альбома, прикинул обложку, ходил уговаривать Стилл на съёмки клипа, извёл дотошным перфекционизмом так, что они и вправду улучшили звучание. Больше инициативы, больше трудных задач, больше ответственности – меньше выкрутасов. Хочет сам всё контролировать – пожалуйста.

– Я не гитарист, а ударник.

Начинается.

– Тогда подумай над ударной партией, я исправлю свою, когда услышу рисунок ударных.

– Мне кажется эта тема вообще не в тему. Эти шумы даже музыкой нельзя назвать. Это такая музыка, на которую ничего не ложится, кроме ругательных слов. Мне хочется сделать что-то совершенно новое, а она… банальная.

– Мне она банальной не кажется. Никому она не кажется банальной кроме тебя.

– Есть два способа создания музыки: когда идёт живая эмоция – ты живёшь этим, находишься в потоке. Совсем иное дело, когда сидишь и придумываешь – музыка получается вымышленной и надуманной. Вот всё в этой теме вымышленное и надуманное.

Джеймс осознавал, что Дейн старается задеть его. Воображает из себя, не пойми кого. Тема родилась у Джеймса спонтанно. Мелодия получилась немного печальной, но сильной и гармоничной. Парни её подхватили, и играли далеко не надуманно, хотя и не гладко. Но они всё обсудили. Чего Дейн хочет?

– Слушай, тебя здесь не было. Никто ничего не надумывал и из себя не вымучивал. Тема сырая, только начали. Ни смысла, ни текста, просто выразительная мелодия, нужно прорабатывать.

У Дейна убедительно обозначилось лицо. Достала его маска презрения!

– Ладно. Забудем, – хотя забывать мелодию никто не хотел, и Джеймс сказал это, чтобы сегодня не накалять обстановку: настроение было уж очень хорошим. И добавил: – На время. Давай, что у тебя? Твои предложения?

Но у Дейна ничего не было.

Может, в этом дело? Теперь Дейн не может творить, у него нет идей. Злится. Как он сам раньше. Да. Джеймс понял, в чём проблема. Хорошо. Но идеи и материал есть у него, Алана и Ена. Есть, над чем работать, есть, что оттачивать. И это привилегия Дейна – доводить до идеала все мелочи. Джеймс соображал, как донести до Дейна, что он понял проблему, и так, чтобы не задеть его. Он помнил, каково это – остаться без вдохновения. Боишься работы. Боишься подумать о ней.

Тут Алан сказал:

– Дейн, мы ведь «за» – за совершенно новое. Но мне нравится, что получилось. Поиграем её, пока идёт дело.