Над ним склонились те же лица, - мужчины и женщины, - которые он видел при своём рождении. Значит, - он родился заново. Но, нет, - это другие люди, - они совсем не похожи на тех - из синей комнаты. Но это же - мужчина и женщина. И это они трясут его за плечи, - он с одной стороны, а она - с другой.
- Свин, очнись, идиот! - услышал он знакомый голос, как бы прорвавшийся к нему через ватную перегородку. Это кричал мужчина, - громко и отчётливо, прямо ему в ухо. Но лица его, хотя оно и было совсем близко, наш герой никак не мог разглядеть, - перед глазами всё кружилось, и зрение расфокусировалось, а в ушах сильно шумело.
- Сейчас сделаем вам укольчик, господин Свин, - чтобы не было так больно, - сладко прошептал ему в другое ухо женский голос, также показавшийся Свину чем-то знакомым.
В это же мгновение он почувствовал, как в его оголённую руку, бессильно лежавшую поверх одеяла, впилась игла.
Свин попытался, было, разнять ссохшиеся губы и спросить, где он и что с ним произошло, но губы не разнимались и были свинцово-тяжёлыми. Так что вместо членораздельного вопроса у него изо рта вырвался лишь хриплый свист.
- Не беспокойся, не беспокойся, Свин! Это я - твой старый приятель, врач Пустырник, - донёсся до него издалека, как из шахты мужской голос. - Ты у меня в больнице. Ты сделал глупость - подстрелил Луну-Яичницу и себя. Но, ничего, слава Богу, всё обошлось. Она жива, да и ты теперь выкарабкаешься.
Тут Свин вспомнил всё, - с болевой отчётливостью. Но всё, что всплыло в его памяти, казалось каким-то нереальным, произошедшим, будто, не с ним, а виденным когда-то давно в кино.
....................................................................................
Прошло несколько дней, и Свин стал потихоньку отходить. Голова уже не так кружилась, как в начале, и звон в ушах постепенно ослабевал.
Он переживал за Луну-Яичницу и каждый день спрашивал Пустырника об её здоровье и умолял разрешить ему с ней повидаться.
- Увидишь, увидишь ещё свою Луну-Яичницу! Она и сама хочет тебя видеть. Полежи ещё немного, оклимайся, отдохни. И она тем временем очухается. - отвечал ему всегда доктор.
....................................................................................
Однажды в палату к нашему герою пришёл полицмейстер Пень.
- Ну, ты Свин, - козёл! - прогремел он могучим басом прямо с порога. - Твоё счастье, что Луна-Яичница осталась жива. И твоё же счастье, что она упросила меня не возбуждать против тебя уголовного дела. Иначе, не миновать бы тебе зоны... и надолго.
....................................................................................
Тем временем, Луна-Яичница лежала в той же больнице, на том же этаже, в соседней палате. Свин целился ей в сердце, но рука его дрогнула в последний момент, и пуля прошла ниже, прошив насквозь левое бедро. Рана оказалась глубокой, кровоточащей, очень болезненной, но не опасной. Вначале, от боли, Луна-Яичница даже на несколько минут потеряла сознание. И теперь эта тупая, тяжёлая боль, хотя и немного успокоенная лекарствами, разрывала всё её тело.
В её голове неустанно крутились вопросы: "Почему Свин сделал это? Ведь было всё уже решено. Они поженятся летом. Что, Свин совсем сошёл с ума? Наверное, что-то подозревал об её изменах? Да-да, он ведь спросил её, перед тем как выстрелить, - кончит ли она гулять, и будет ли принадлежать ему одному? - Или что-то в этом роде".
Она не держала на Свина зла, но не могла, всё же, понять его безрассудного поступка. Ей нужно обязательно было увидеть его, и поговорить с ним обо всём этом. Но врачи не разрешали из-за слабости. Они сказали, однако, поварихе, что её жених пытался покончить с собой и выстелил себе в голову, в правый висок. Пуля прошла по височной кости черепа и не коснулась мозга. Она вышла наружу через лоб, не задев глаза. Однако был повреждён нерв, и Свинового лицо сильно перекосило на правую сторону. Свин уже очнулся и теперь, по-видимому, был вне опасности.
....................................................................................
Раньше у Луны-Яичницы всегда был страх смерти, - особенно в детстве. А в отроческом возрасте она прочла рассказ Эдгара По "Заживо погребённые" и после этого стала бояться ложиться спать, потому что представляла себе, что проснётся не в своей тёплой, уютной постели, а в холодной, тёмной могиле.
Но с возрастом она поверила в Бога, и страх умереть отошёл на второй план, - она во всём теперь полагалась на Всевышнего и к своей возможной кончине относилась с некоторым равнодушием, как к чему-то неизбежному. Но, с вероятной смертью Свина, теперь Луна-Яичница не могла примириться и переживала за него ужасно. И, несмотря на успокаивающие и обнадёживающие слова врачей, она всегда представляла в своём взбудораженном воображении худший для Свина исход.
Как-то днём, углубившаяся в свои раздумья, повариха не заметила, как дверь её палаты тихонько отворилась, и в неё бодренько проскользнул доктор Пустырник.
- Здравствуйте, моя дорогая Луна-Яичница! - сказал этот динамичный старичок в очках, с клиновидной бородкой, похожий чем-то на доктора Айболита, своим обычно-весёлым голоском. - Как у вас дела? Я вижу, что вы чувствуете себя уже немного лучше. Не так ли?
- Да, спасибо, - отвечала Луна-Яичница слабым голосом, - только болит всё.
- Ну, ничего-ничего, - обнадёжил Пустырник, - боль постепенно успокоится. Надо только немного потерпеть. Однако вы знаете, что вам придётся сделать небольшую операцию, чтобы поставить на место раздроблённые косточки бедра?
- Знаю, знаю. Вы уже говорили мне об этом,- вяло отвечала Луна-Яичница.
- Так вот операция будет завтра утром. После чего, через несколько дней, если всё пройдёт без осложнений, мы сможем выписать вас домой. Однако придётся ещё некоторое время походить в гипсовой повязке, которую мы вам поставим.
А, потом, выдержав небольшую паузу, он продолжил: "А вы знаете, Луна-Яичница, я разрешу вам сегодня увидаться со Свином. Он чувствует себя существенно лучше и может уже передвигаться в кресле-каталке. Так что мы его к вам сейчас привезём. Вот вы и поговорите обо всём".
....................................................................................
Через несколько минут две солидной комплекции нянечки с трудом втолкали в палату Луны-Яичницы кресло с тучным телом Свина. Наш герой представлял собой жалкое зрелище, так как был облачён в грязновато-потёртый, неопределённого цвета, больничный халат, и голова его была плотно обмотана бинтами. Оставались только небольшие прорези для глаз и рта.
Повариха, полусидящая в кровати, увидев своего жениха в таком плачевном виде, не удержалась и вскрикнула: "Ах, бедный Свин!"
- Луна-Яичница, я не хотел. Я не знаю, что на меня нашло, - процедил в ответ через щель в бинтах наш герой. - Если можешь, - прости меня!
- Я давно уже тебя простила, Свин, - отвечала Луна-Яичница. - Но объясни, пожалуйста, почему ты это сделал? Почему ты хотел убить меня и себя?
- Это всё от ревности. От ревности и от любви, - выдохнул через свою щель наш герой. - Я знал, что ты мне изменяешь. И страшно страдал.
- Ах, бедный Свинчик, теперь я вижу, что ты действительно меня любишь. И я тебя люблю. Иначе, зачем же я согласилась идти за тебя замуж? А мои измены, - ведь это же всё баловство, чепуха. Можно подумать, - что ты сам такой верный?
- Но я же - мужчина, - пробубнил Свин.
- Ну, вот видишь, Свинчик, какой ты "мачо". Значит тебе - можно, а мне - нельзя.
- Скажи мне лучше, Свин, как твоя голова? Ведь ты же выстрелил себе в голову? - продолжала, обеспокоено, Луна-Яичница.
- Голова, ну что голова? Так, - кружится немножко. Ты мне-то скажи, - как ты-то себя чувствуешь? Ведь я же целился тебе в самое сердце, - идиот.
- Целился ты в сердце, а попал в бедро. Действительно, - идиот, - отвечала слабым голосом Луна-Яичница. - Ну, что, - всё нормально. Врач Подорожник говорит, что выкарабкаюсь. Завтра меня будут оперировать, - косточки вправлять. А не то, если неправильно срастутся, - без костылей ходить не смогу.
