Мы с Катей ужинали в соседней комнате. Я приготовил роскошную (по моему мнению) еду: парное мясо с картошкой, салат из крабов, фрукты, конфеты, Мартини. А потом мы занимались любовью. Тело Кати было натёрто нежным кремом и чудесно пахло. Насладившись друг другом, мы заснули в обнимку...
Спать, однако, долго не пришлось, - дети в соседней комнате начали капризничать: старший отпрыск сталкивал младшего с кровати. Я вынужден был несколько раз за ночь вылезать из-под теплого одеяла в холодную комнату и идти успокаивать мальчиков.
На следующее утро Катя с детьми ушла очень рано, - в семь часов, - ей надо было заехать домой переодеться и быть на работе в восемь тридцать. Она обещала снова прийти вечером, - это должен был быть канун Рождества.
Я ждал её весь этот проклятый вечер: ходил по квартире из угла в угол, часто прикладывал ухо к двери и прислушивался к шагам на лестнице. Наконец я понял, что она не придёт и, что Рождество в этот раз придётся встретить одному. Тогда я достал из холодильника заготовленную для Кати новую бутылку Мартини и, хотя был почти что трезвенником, быстро открыл её и осушил залпом полный стакан, - так было тоскливо!
Довольно быстро мне полегчало, - надвинулось чувство безразличия. Я зажёг лампочки на маленькой свеженькой, пахнущей хвоей ёлке, включил телевизор и стал смотреть по первой программе какое-то представление, - вроде нашего новогоднего Огонька... Вдруг зазвонил телефон. "Может быть, это - Катя?" - мелькнуло у меня в голове. Однако это была не она, а мой друг Абрам, - неунывающий физик-теоретик, тоже работающий в Париже. Из разговора с ним я понял, что Абрам проводит рождественский вечер у своей любовницы Изы. С ними ещё - Изина мама, которая приехала погостить к дочке в Париж... Интуиция подсказала сообразительному Абраму, что я могу оказаться в Рождество один, - и он звонил передать мне Изино приглашение провести рождественский вечер с ними.
Я ответил, что с радостью приду, подумав про себя, что, в конце концов, этот не слишком заманчивый вариант всё же лучше, чем сидеть дома одному. В темпе одевшись, я вышел на улицу, захватив с собой коробку конфет, также купленную для несерьёзной Кати. Я шёл быстрым шагом. От парижских бульваров веяло пустотой и холодом.
Иза жила в средневековом доме, зажатом в узкой, мощёной брусчаткой, улочке, - неподалёку от площади Республики. Поднявшись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, я позвонил в тяжёлую дубовую дверь её квартиры. Открыла сама хозяйка - пухленькая темноволосая еврейка в очках.
В комнате жарко топился камин, пахло еловыми ветками. За столом сидели толстая Изина мама, Изина дочка, - восьмилетняя Маша, - и Абрам.
Иза уже несколько лет обитала в Париже, но эту квартиру сняла недавно. Она занималась написанием рецензий на спектакли, идущие в местных театрах, - то есть, как здесь говорят, была представительницей свободной профессии. С мужем, - художником-неудачником, - она развелась, и возвращаться на родину не собиралась: жила одна со своей дочкой и цепко держалась за Францию.
Мы болтали без умолку о всяких разностях. Была хорошая еда и великолепное красное "Бордо"... Так, незаметно для нас, приблизилось утро...
Я возвращался домой по чуть освещённым восходящим солнцем пустым парижским улицам в весьма приподнятом настроении. "В конце концов", - думал я, - "всё пойдёт к лучшему, а Катя - это эпизод..." Как я потом узнал, она провела Рождество в компании двух соотечественников, - мафиози-бизнесменов, - в дорогом русском ресторане "Распутин".
Приближался Новый год...; в Париже - это здóрово! В новогоднюю ночь, пробиваясь сквозь праздную толпу, заполняющую улицы и площади этого города, можно поцеловать любую, даже самую-самую красивую девушку. Таков обычай.
И я был уверен, что в Новом году всё станет куда лучше!
Монпелье (Франция), 1993 г.
II. СЧАСТЬЕ
"Постарайся добиться того, чтобы счастье не зависело ни от каких событий".
Екатерина II
Умные мысли часто приходят ко мне, когда я стою под горячим душем. Тёплые, нежные струи ласкают тело, а в голове всё роится. Вот, например, как-то таким манером, подумалось мне на извечную тему о счастье.
Проживая свою жизнь, я часто чего-то ждал и был уверен, что наступление этого "чего-то" сделает меня на какое-то время счастливым человеком. События, ожиданием которых я жил были не одинаковыми в различные периоды моей жизни. В детстве - это всевозможные подарки, которые делали мне родители и многочисленные родственники. Например, - оловянные солдатики, - я собрал их целую армию. Или - игрушечная гэдээровская железная дорога, - девятнадцать металлических советских ("юбилейных") рублей на её покупку отложил мой дед. Или - великолепные парадные фуражка и погоны, подаренные одним генералом, - другом второго деда. Или - чёрненький кролик, с белым ушком, носящий имя героя популярной передачи "Спокойной ночи, малыши", - Тёпа, купленный папой на рынке. Этот кролик любил залезать в кровати и писать на одеяла, и, в конце концов, убежал в лес. Или - черепаха Тортилла, которую мне подарили соседи по даче. Две зимы Тортилла проспала в нашей московской квартире под ванной, а на третий год, летом, тоже скрылась в дачном лесу.
В детстве я также существовал ожиданием встреч с друзьями по двору, поездок в дома отдыха, праздников, военных парадов и салютов, Нового года и новогодней ёлки с подарками.
Став взрослее, я ждал посещений изостудии Дворца пионеров и мастерской скульптора, где учился рисовать и лепить; ждал занятий нумизматикой и историей искусства в Пушкинском музее и, следовавших за ними, чаепитий и увлекательных бесед с моей доброй бабушкой, жившей неподалёку от музея в "доме на Набережной".
В ещё более взрослом возрасте - тренировок по плаванию и бегу, весёлых студенческих вечеринок и дискотек, свиданий с моей сексопильной подругой - стройной блондинкой с зелёными глазами.
А потом - я ждал публикаций своих статей в научных журналах и интересных физических семинаров и конференций; заграничных командировок и возвращений из них домой, где встречала меня жена (не та подруга студенческих лет, а совсем не похожая на неё, спокойная и добрая женщина) и сын - толстощёкий мальчуган, характеризовавший себя, как: "Дрон - мальчик, сделан из кожи".
В детстве я, как и все, наверное, был счастлив перманентно - и в интервалах между ожидаемыми событиями, и в моменты их наступления. Однако, всё более и более отдаляясь от этой первой благословенной поры жизни, я стал замечать, что уже не ощущаю должного счастья при ожидании; и - даже, когда соответствующее событие, наконец, происходило, - наступление его становилось всё менее и менее ярким. Хотя, по прошествии некоторого времени, уже ожидая чего-то нового, я часто думал: "Ах, чёрт возьми, - как же я был счастлив совсем недавно!" Парадокс! Но, наверное, - многие так живут.
