Вскоре после того, как Луна-Яичница и Свин заняли свои места, к ним подскочил, услугообразно согнувшись, молоденький официант с набринолиненным пробором, рассекающим голову по центру, зажёг стоящую на их столике свечу, - для интима, - и вручил каждому из них по изящному, отпечатанному в типографии меню.
Свин в этот вечер решил разориться и быть галантным и предупредительным со своей подругой. Они заказали омаров в изысканном лимонном соусе и бутылку шампанского "Вёв Клико", поданную в металлическом ведёрке со льдом.
Как было сладко-прекрасно! Луна-Яичница совсем раздобрела от обильно-деликатесной пищи и изысканной выпивки. Свин теперь держал её изящную, тонкую кисть, с пальчиками в колких перстнях, в своей запотевшей, пухлой ладошке и ласкал подрагивающими от волнения, округлыми пальцами бархатисто-гладкую кожу её руки (совсем не дававшую знать о её работе на кухне)...
Быстро прикончив первую бутылку шампанского, наши друзья заказали вторую, - и её выпили без большого труда. А потом заказали и третью, - и из ресторана уже выходили немного покачиваясь.
Свин совсем осмелел и нежно обнял Луну-Яичницу за талию. А она не противилась, а, напротив, доверчиво прижалась своей хрупко-нежной фигуркой к его обильному телу. А в машине она сначала положила свою лёгкую ручку на его колено, а потом рука её как-то незаметно-постепенно поднялась по его ляжке и застыла, наконец, прямо между ног. Тогда наш герой, замлев от удовольствия, и предложил Луне-Яичнице зайти к нему домой "на чашечку чая", в мыслях при этом спошлив: "не на чашечку, а на палочку".
Луна-Яичница кокетливо сморщила лобик, подумала немножечко и сказала: "Ах, дорогой Свин, но ведь уже так поздно. А, впрочем, зайду, - но только на минуточку".
....................................................................................
- Ах, дорогой Свин, - как мило у тебя в домике! - воскликнула с восхищением юная повариха, оказавшись в новом жилище нашего героя. - Я не знаю, - я никогда не бывала в твоих прежних апартаментах в "Привале", - но уверена, что здесь гораздо лучше!
- Ну, конечно же, милая Луна-Яичница! - вторил ей Свин, захмелевший от алкоголя и влюблённости. - Это даже хорошо, что ты не была в моём старом жилье. Я даже, честно сказать, постеснялся бы тебя туда пригласить. Здесь, конечно же, гораздо лучше. Однако в доме я ещё не всё разобрал после переезда, - так что ты извини меня за беспорядок!
- Усаживайся вот на этот диван, Луна-Яичница, - продолжал Свин. - Чувствуй себя, как дома, и скажи мне, - что же я могу предложить тебе выпить: чай, кофе?
- Ты знаешь, Свинчик, я бы предпочла небольшой стаканчик виски, если, конечно, оно у тебя есть.
- Ну, разумеется-разумеется, - у меня есть много разных виски, - засуетился наш герой, который, как мы уже знаем, был большим любителем этого напитка. - Шотландское, ирландское, канадское. Какое ты предпочитаешь?
- Шотландское, пожалуй, - это более консервативно.
Нетвёрдой походкой Свин направился к буфету из орехового дерева, открыл бар и извлёк оттуда наполовину уже опорожненную бутылку "Чивас Регал" и два изящных, хрустальных стакана.
Он уселся рядом со своей возлюбленной на диван, - совсем близко, - так, что почувствовал через материю брюк теплоту её упругого бедра. Наполнил оба стакана, а бутылку поставил на журнальный столик. Подняв свой стакан, Свин сказал: "Я пью за тебя, прекрасная Луна-Яичница. За то, чтобы ты почувствовала, наконец, как я люблю тебя!"
Луна-Яичница кокетливо улыбнулась, её зелёные глаза заискрились волшебным блеском, и она сказала: "Я не верю тебе, Свин. Ты жмёшься, как подросток. Я не вижу страсти, - покажи мне свою любовь!" И при этом она повернула своё прекрасное лицо к Свину и приблизила свои нежные, алые губки совсем близко к губам нашего героя, - так, что он почувствовал на своей коже её влажное дыхание.
Теперь Свину оставался всего один ничтожнейший шаг, - подвинуть свои пересохшие от волнения губы на пару сантиметров к губам своей возлюбленной. И он сделал это. И слился с Луной-Яичницей в страстном поцелуе.
Её быстрый язычок нежно, но настойчиво скользил по закоулкам его рта, доставляя Свину несказанное удовольствие. И наш герой страстно захотел Луну-Яичницу. Сарделечный член его разбух, и стало ему тесно в его семейных трусах. Одна пухлая Свинова рука осмелела и скользнула по упругой груди Луны-Яичницы, другая, ещё более осмелев, стала забираться по скользким чулкам к ней под платье.
Наш неловкий герой долго возился с застёжками платья поварихи, а потом с крючками её изящного, чёрного лифчика. Но, наконец, ему удалось обнажить свою возлюбленную. Последней деталью были её изящные, чёрно-кружевные трусики, которые Свин стянул зубами, - и тут же с жадностью принялся лизать её нежно-солоноватую промежность, захлёбываясь слюной и, иногда попадавшими в рот, жёсткими лобковыми волосками.
А потом юная повариха быстро стащила со Свина пиджак, галстук и рубашку; уложила его на диван и стянула с него ботинки и брюки.
- Лежи, Свинчик, спокойно, - ласково прошептала она, спустила до колен его немереные, в розовый горошек, трусы и взяла в рот его весь уже мокрый сарделечный член. Луна-Яичница сосала его умело, и Свин даже начал подвывать от блаженства.
А потом Свин занимался с Луной-Яичницей любовью на канапе. Его возлюбленная получала явное удовольствие, хотя иногда постанывала: "Ох, Свинчик, повернись на бочок, - не надавливай на меня так! Ох, какой ты тяжёлый!"
От излишнего волнения Свин кончил довольно быстро и стал из-за этого переживать. Но прекрасная повариха успокоила его: "Не горюй, Свин, - всё было просто чудесно".
....................................................................................
Луна-Яичница осталась на ночь, поэтому утром Свин проснулся в своей холостяцкой, хотя и двуспальной постели не один, а в объятиях своей горячей любовницы. Она сладко потянулась и молвила ангельским голоском: "Доброе утро, Свинчик. Я проснулась до тебя и смотрела, как ты спишь. Ты такой смешной во сне, - так вздрагиваешь и похрапываешь!"
- Ах, сладкая Луна-Яичница, - как мне хорошо! - сказал Свин, протяжно зевнув. - Никогда ещё я так крепко не спал, как в эту ночь рядом с тобой.
- Я тоже очень хорошо спала у тебя под тёплым боком. Пойдём, однако, Свинчик, примем перед завтраком ванну. А то я чувствую себя какой-то грязной и вспотевшей! - предложила Луна-Яичница.
...............................................................................................................
Она уселась в ванну, наполненную Свином до краёв тёплой водой с душистой пеной. Обильная белая пена нежно обволакивала её светлокожее тело, которое от окружающей белизны пены и кафеля и проникавшего через небольшое, расположенное под потолком, окошко солнечного света казалось несколько смуглее, чем при неясном вечернем освещении.
- Ну-ну, залезай, Свинчик! - позвала его Луна-Яичница.
Когда грузное, розовое тело нашего героя опустилось в переполненную до краёв ванну, пена и вода с шумом повалились на пол.
- Ох, какой же ты неуклюжий, Свин! - застонала Луна-Яичница.
Тесно им было вдвоём в ванне, но наш герой ощущал, как нежные пальчики ножки Луны-Яичницы почёсывают его яйца.
А потом подруга Свина начала показывать свою извращенскую сущность, сказав: "Свинчик, дорогой, пёрдни, пожалуйста! А я заткну твою жопу, вернее - самый шоколадный глаз, - большим пальцем ноги".
Свин поднатужился, - и сквозь мутновато-пенную воду на поверхность поднялись три пузыря.
- Нет звука! - воскликнула довольная Луна-Яичница. - Значит ты, Свинчик, пустил "шептуна".
...............................................................................................................
А после - нежно-чистые и распаренные - они завтракали. Луна-Яичница пила шоколад, а Свин - крепкий чай с лимоном. И ели они бублики, намазанные маслом и земляничным вареньем. А за окном стояло прозрачное, солнечное утро. И было так чудесно.
