Простаивать так пришлось совсем недолго - минут двадцать. За это время я успел изучить содержимое витрин нескольких сувенирных лавок в ближайшей округе и внимательно прочитать объявление, написанное чёрной масляной краской на огромном фанерном щите, прибитом над воротами, ведущими в крепость. Текст объявления был примерно таким: "Вы входите в частное владение (упоминалось название реставрационной фирмы, купившей замок). Вам встретятся исторические памятники и природа в первозданном виде. В связи с этим наша компания предупреждает Вас, что мы не несём ответственности ни за какой моральный или материальный ущерб, который может быть Вам нанесён на территории замка. Мы также не будем нести ответственность в случае нанесения Вам физических увечий или в случае Вашей смерти. Призываем Вас соблюдать осторожность!"
Это зловещее предупреждение несколько охладило моё желание посетить развалины замка, добавив в то же время и любопытство. Последнее боролось некоторое время во мне с подсознательным страхом и, наконец, одержало победу. Я переступил за ворота замка, ожидая встретить там настоящие приключения.
Извилистая, мощёная брусчаткой улочка поднималась на местами заросшую колючим кустарником гору. На её вершине в полумраке смутно проглядывались очертания развалин средневековой крепости. Вначале невысокие, мрачные, каменные строения обступали меня с двух сторон. В их окнах не было света и трудно было сказать, живут ли в этих домах люди?
Вскоре я вышел на небольшую площадь, на которой примостилась древняя церковь романского стиля, и, поднявшись на несколько стёртых ступенек портала, потянул за ручку массивной дубовой двери, ведущей в храм. Дверь со скрипом поддалась, впустив меня в просторную, заполненную тусклым светом свечей и запахом ладана, залу. Аскетические лики святых, глядевших со стен, деревянные скамьи с причудливой резьбой и, переливающиеся неземными цветами витражи, казалось, остановили здесь время в раннем средневековье. На зеленоватой медной табличке, прикреплённой к стене, я прочитал, что оформление и реставрация интерьера церкви осуществлены несколько лет назад жителем соседнего городка - художником таким-то, недавно скончавшимся и похороненным здесь же на церковном кладбище.
Когда я вышел из храма, уже совсем стемнело. Зажглись уличные фонари, в свете которых отчётливо виднелась каменная ограда кладбища с выглядывавшими из-за неё вершинами кипарисов и крышами фамильных склепов. Кладбище было открыто, и я зашёл вовнутрь, - хотелось отыскать могилу художника. "Нет, - слишком темно, ничего не видно", - подумалось мне, - "одни зловещие силуэты надгробных памятников, - да и страшновато, - надо выбираться отсюда".
Вдруг от одного из склепов, метрах в пятидесяти от меня, отделилась тень - человеческая фигура - и направилась в мою сторону. "Какая-то дичь. Кто здесь может быть так поздно вечером?" - мелькнуло в моей голове, - "Если только кладбищенский сторож". Однако, немного струхнув, я не стал ждать её приближения, а ускорил шаги и снова быстро очутился на площади, за кладбищенскими воротами, в полосе матового фонарного света. Не сбавляя хода, я стал торопливо подниматься по той же улочке к крепости, развалины которой теперь отчётливо виднелись на вершине горы в свете мощных прожекторов, зажжённых во время моего пребывания на кладбище. Несколько раз я оглядывался вниз, на кладбищенские ворота: но оттуда никто не выходил.
Я поднимался всё выше и выше. Улица, по которой я шёл, становилась всё уже и, наконец, перешла в извилистую тропинку. Дома кончились, и теперь по обеим сторонам теснились и наступали на меня развалины крепостных стен и коммуникаций. Около получаса занял подъём на самую высокую и единственную хорошо сохранившуюся башню замка. Здесь, на верху, пронизывающий ледяной ветер сбивал меня с ног, заставляя цепляться за стальные перила, устроенные по краям крепостных сооружений для безопасности посетителей.
С вершины башни открывалась необозримая перспектива. С одной стороны, внизу, в страшной глубине пропасти, разлилось море мерцающих огоньков от близлежащих деревень. С другой стороны, я видел, освещённую тусклыми фонарями, извивающуюся змейку улицы, по которой только что поднимался. Отсюда, сверху было заметно, что в окнах некоторых домов на этой улочке всё же горел свет.
В самом начале улочки я видел площадь с крохотной церковью, в которую только что заходил, и кладбище. Оно светилось множеством зелёно-жёлтых мерцающих огоньков, - как будто на каждой могиле кто-то поставил лампадку. Человек, не знающий причины этого явления, мог бы испугаться, однако я слышал, что кладбища часто так сияют ночью, если смотреть на них с высоты. Это светится газ, содержащий фосфор, который выходит из высыхающих костей покойников. Чем жарче окружающий воздух - тем свечение сильнее.
Постояв так немного на башне, я решил спускаться: для разнообразия - другой дорогой. Новая тропинка вывела меня на гладкую, отполированную ветрами каменную площадку, расположенную среди скал, у подножия башни. Здесь, в окружении валунов, возвышался одинокий силуэт - изваянное из чёрного гранита скульптурное изображение по пояс какого-то господина: с длинными волосами, усами и в костюме, похожем на мушкетёрский. В темноте я не мог разобрать надпись на постаменте памятника, но почему-то был уверен, что это - кардинал Ришелье.
Вдруг произошла странная вещь. Подняв глаза, я увидел, что над головой статуи появилась подвешенная на золотистом плетёном шнуре, уходящем далеко в небо, красная кардинальская шляпа, - точно такая же, как та, что висит над могилой Ришелье в парижской церкви Сорбонны. "Откуда могла взяться здесь эта шляпа, и как она была закреплена, - что, за облако? Чистый бред!" - подумал я. Мне стало немного не по себе, и я решил побыстрее выбираться из странной крепости.
Тропинка быстро спускалась вниз, и вскоре я снова оказался среди домов, на узкой улочке, - но не на той, что прежде, однако, тоже ведущей к выходу. Здесь, в окнах некоторых домов горел свет, и от этого мне стало как-то уютнее. Появились небольшие ресторанчики и магазинчики, правда, все уже закрытые. Около одного из ресторанов я наткнулся на довольно необычное сборище: целая орава чёрных, мохнатых кошек, с ярко светящимися зелёными глазами, расположилась полукругом на каменных ступеньках перед входом в заведение. Я подсчитал - кошек было тринадцать. Явно, что они чего-то ждали...
Вдруг послышался скрип двери, отворяющейся за моей спиной, а затем - шаркающие шаги. Оглянувшись, я увидел полную женщину, преклонных лет, вперевалку направляющуюся в мою сторону и нёсшую что-то в руках. Дама, по-видимому, была хозяйкой ресторана, а в руках у неё поблёскивала железная миска с кухонными отбросами, - едой для бездомных кошек. Женщина сообщила мне, что кормит так своих многочисленных любимиц каждый вечер.
Поболтав немного с этой, как мне показалось, весьма симпатичной и добродушной госпожой, я на некоторое время забыл о недавно увиденных странных вещах, и настроение моё заметно улучшилось.
Распрощавшись с хозяйкой ресторана, я продолжил свой спуск по той же улочке к воротам замка. Почти в самом конце улицы моё внимание привлекло большое, ярко-освещённоё окно на первом этаже, резко выделявшееся на фоне чёрной стены старинного каменного дома. Свет везде в округе был погашен, тогда как из этого окна исходило лучистое сияние, притягивающее, как магнит.
Я потихоньку подошёл к горящему окну, встал на цыпочки и заглянул вовнутрь. Перед моим взором предстала просторная комната, в глубине которой возвышалась широкая деревянная кровать. На ней, среди множества подушек и одеял, лежала женщина неимоверной толщины, в прозрачной розовой сорочке, с длинными рыжими волосами, в роговых очках, и читала книгу. На кровати, по бокам от толстой дамы, разлеглось множество жирных, мохнатых кошек. На этот раз - не чёрных, - а всех мастей: серых рыжих, полосатых. Мне не удалось их сосчитать, но я чувствовал, что их было, как и раньше, тринадцать. Над кроватью покачивалась подвешенная к потолку люлька, в которой сладким сном спал грудной ребёнок - то же очень толстый, лысый и, - странное дело, - в пенсне и с невероятного размера чёрными тараканьими усищами.
