Напоследок, вручая Васечкину ключи от квартиры, месьё Жиду пожелал ему приятного пребывания в Париже и заметил: "Не стройте радужных иллюзий. Жизнь в Париже для иностранца трудна. Но и не поддавайтесь безысходным настроениям!"
....................................................................................
Васечкин поселился теперь во вновь снятой квартире, и все вечера посвящал уборке и наведению в ней должного порядка. Он соскучился уже по Вике и Антоше и с нетерпением считал дни, оставшиеся до их приезда. Вася всё чаще надевал дома весёленькую, жилетку из зелёной шерсти, связанную ему женой; и всё чаще смотрел на маленького оловянного солдатика, подаренного ему сыном перед отъездом. Солдатик всегда стоял на тумбочке у изголовья Васиной кровати. Через эти два предмета наш герой как бы осуществлял некий телепатический контакт с семьёй.
За несколько дней до прибытия родных Васечкин ухитрился где-то подхватить грипп. Поднялась температура, - под сорок, - перед глазами всё плыло, и тело ломило. О том, чтобы идти на работу, - не было и речи, - и Вася залёг пластом на двуспальной кровати в ещё не обжитой и поэтому не уютной квартире. Ему было жалко себя. Он думал, что, если сейчас умрёт, то его исчезновения даже никто не заметит, и его разлагающийся труп найдут уже через довольно долгое время.
Наш герой не забывал, однако, о неминуемо-скором приезде семьи. И это давало ему стимул к жизни.
....................................................................................
Васечкин не умер. И ко дню прибытия Вики с Антошей более или менее пришёл в себя и смог подняться на ноги, несмотря на державшуюся ещё небольшую температуру.
Стояло чудесно-солнечное, весеннее утро, - начало апреля. Открыв окно и выглянув в колодец двора, Вася вдохнул ароматное тепло прозрачного воздуха, и слух его порадовали ребячье многоголосье, доносившееся со школьной спортплощадки, и отдалённый рокот города.
Умывшись и позавтракав, наш герой отправился в аэропорт, - встречать семью.
В душном поезде RER его вдруг начало тошнить, - наверное, грипп дал осложнение на желудок. Вася колебался, - вылезти ли на какой-нибудь остановке и блевануть, потеряв, таким образом, драгоценное время (поезда ходили не слишком часто) или терпеть до приезда в аэропорт? Однако тошнило не очень сильно, и он решил потерпеть... А в аэропорту пулей бросился в туалет, где заблевал остатками непереваренного завтрака блестящий, душистый унитаз фирмы "Якоб Делафон", получив при этом не только физическое, но и большое моральное облегчение.
Проблевавший и воспрянувший духом Васечкин подоспел как раз к выходу сына и жены из контрольной зоны аэровокзала. Вика и Антоша, не выяснив, что в Париже в апреле уже почти по-летнему жарко, - были одеты тепло: она - в плотную кожаную куртку поверх красного шерстяного свитера (вещи, привезённые Васей из Италии), а он - в стёганное демисезонное пальтишко. Антоша заметно подрос и, уже немного отвыкнув от отца, стеснялся его.
Вася был очень рад приезду семьи и исполнен надежд, что они все втроём теперь отлично заживут в Париже: в отдельной квартире, независимо, - без бабули и Томочки.
....................................................................................
Как ни странно, но на Вику Париж не произвёл большого впечатления. Вернее так: архитектура города, музеи, изобильные магазины, - это, конечно, понравилось. Парижский же быт: теснота жилья, ограничения с горячей водой, отсутствие отопления и, конечно же, ужасная (по сравнению с Москвой) дороговизна, - удручили.
Антошу отдали в первый класс уже упомянутой школы, рядом с домом. Для Вики это было удобно: не надо было далеко его водить по утрам и, вдобавок, из окна можно было наблюдать, как на переменах Антоша носится с другими детьми на спортплощадке.
Самому Антоше школа не понравилась. Во-первых, несмотря на интенсивные занятия с преподавателем перед отъездом, возникли некоторые трудности с французским языком. А во-вторых, чему, наверное, отчасти тоже был причиной язык, мальчугану было непросто сойтись со своими сверстниками-французами. Например, Антоша жаловался, что к нему пристаёт учащаяся в их классе негритянка по имени Бумба. До этого, в Москве, он никогда не видел негров, - и, поэтому, боялся их... Вика несколько раз наблюдала из окна, как здоровенная (на голову выше Антоши), весёлая Бумба, наверное, для прикола, пыталась забороть его на спортплощадке, - а он пугался, визжал и бежал к учительнице жаловаться.
.................................................................................... За время, пока Васечкин жил в Париже один, он сэкономил немного денег. Это позволило ему с семьёй попутешествовать по Европе. Они побывали в Германии, странах Бенилюкса, Австрии, Швейцарии, Италии,... Антоша был, конечно, ещё очень мал, и вряд ли эти поездки оставили в его душе какой-нибудь заметный след. Мало же видевшие до того Вика и Вася получили массу впечатлений и положительных эмоций. Эти путешествия, однако, были коротки, - каждое заняло всего по нескольку дней, - так как Вася был загружен работой и не мог позволить себе длительных каникул.
В выходные дни Васечкины чаще всего старались выехать из пыльной сутолоки Парижа, - куда-нибудь на природу. Гуляя в стерильных французских лесах и парках оба, - и Вика и Вася, - часто переносились мыслями в Россию. Вспоминали русскую природу, Москву, - а более всего, - тамошнюю беспокойную, но интересную жизнь. Всё здесь в Европе им казалось таким невыносимо-равномерно скучным. Это была, наверное, ностальгия.
Васе удавалось по большей части бороться с этим недугом, - работа захватывала его и отвлекала от дурных мыслей. Вика же всё время, когда муж находился на работе, сидела дома, ходила за Антошей, занималась хозяйством: закупала продукты, готовила еду,... Такой образ жизни был для неё непривычен. В Москве по хозяйству много помогала бабуля, а Вика посвящала себя преимущественно науке. И сейчас от вынужденного домоседства она всё больше поддавалась ностальгическим настроениям, скучала и рвалась работать.
IV
Профессор Буркевич дал Васиной жене несколько рекомендательных писем к своим знакомым французским экономистам-советологам. Среди них оказалась весьма симпатичная дама - профессор Надин Блюмштейн-Омри, - шустрая блондинка, лет пятидесяти, родители которой были русскими евреями и остались во Франции после Второй мировой войны. Мадам Блюмштей-Омри не забывала свои корни и неплохо (хотя и с акцентом) говорила по-русски. А в её квартире на Монмартре (по рассказам Вики) царил русский стиль: вместо стульев использовались деревянные скамьи и ели из расписных деревянных мисок такими же ложками,...
Увидев в Вике подающего надежды, молодого специалиста в области советской политической экономии, по русофильски настроенная профессорша взялась выхлопотать для неё стипендию, для того, чтобы Вика смогла поработать хотя бы несколько месяцев у неё в советологическом исследовательском центре. По-видимому, мадам Блюмштейн-Омри обладала весомым влиянием в административных кругах, - так как стипендию дали очень быстро. Вся бюрократическая волокита заняла не более месяца.
....................................................................................
Итак, довольная Вика начала ходить на работу в советологический институт. Там она продолжала исследования по своей излюбленной теме (которая была и сюжетом её кандидатской диссертации), - "О сфере бесплатных услуг при социализме", - и писала параллельно монографию, освещавшую этот же вопрос.
Антоша теперь не приходил, как это было раньше, есть домой во время обычного для французских школ длинного обеденного перерыва (с полудня до трёх часов), - а оставался в это время в школе, где кушал и отдыхал вместе с другими детьми, родители которых работали.
По рассказам Вики в институте её теперь окружал прекрасный коллектив, - очень талантливые люди. Помимо профессора Блюмштейн-Омри, она непосредственно работала ещё и с доцентом Пьером Гулю, числившимся на полставки в советологическом центре, а на полставки преподававшем в Сорбонне. По отзывам Вики, этот доцент был почти что гением.
