....................................................................................
Итак, с местным населением у Васи контакты налаживались с трудом. Однако в скором времени у него появился хороший товарищ из соотечественников.
В один прекрасный день Васечкин столкнулся нос к носу в коридоре своей лаборатории с уже небезызвестным нам физиком-теоретиком Аркашей Разумовичем. Оказалось, что Разумный прибыл в Париж сразу же после окончания сентябрьской школы молодых жидкокристальщиков. Он заполучил годовую стипендию от нефтяной фирмы Тоталь и стажировался по соседству в теоретическом отделе Высшей инженерной школы.
Работой своей Аркаша был доволен, говоря, что его шеф - маститый профессор Грегуар Пруст - предоставляет ему полную творческую свободу.
За несколько месяцев своего пребывания в Париже шустрый и общительный Аркаша уже окончательно освоился с местной жизнью. Он завёл немало контактов в среде молодых еврейских эмигрантов из России, - в основном представителей разных богемных профессий. Немало успехов было у Разумного и на амурном фронте. Он имел сразу три любовницы одновременно!
Первая - черноволосая, кругленькая, очкастая еврейка Сарочка (ровесница Васи и Аркаши), театральный критик по профессии, - из круга еврейской богемы.
Вторая - молоденькая, восемнадцатилетняя, веснушчатая и русоволосая русская девчушка Наташа, - студентка Сорбонны, жившая с Аркашей в одном подъезде, и с которой тот случайно познакомился на лестничной клетке.
Третья - маленькая, изящная шатенка, француженка Анн-Сесиль, - весьма сексопильная (как, впрочем, и многие её соотечественницы) дамочка лет тридцати пяти. Она сама сделала первый шаг к знакомству с Аркашей, услышав, как в раздевалке городского бассейна он напевал что-то по-русски. Анн-Сесиль прикинулась большой любительницей России и выразила желание изучать с "Распутин жуниор" ("юным Распутиным"), - так она называла Разумного, - русский язык. И они изучали..., - раза два в неделю. Однако, пикантная французская дамочка кроме нескольких матерных слов и фразы "Ты - русский, я - французская" ничего путного так и не могла выдать.
Только что упомянутый бассейн находился совсем недалеко от обоих научных заведений, в которых работали Вася и Аркаша, - в Латинском квартале, сразу за Пантеоном. Наши друзья часто ходили туда поплавать после работы. Бассейн был двадцатипятиметровым и крытым, - и, конечно, не шёл ни в какое сравнение с чудесным пятидесятиметровым открытым бассейном "Чайка", который Вася регулярно посещал в Москве. Однако, за большим застеклённым окном, тянувшимся вдоль всей ванны парижского бассейна, виднелись прелестные, зелёные лужайки, усыпанные кустами роз, а над ними тяжёлой, серой массой возвышался гармоничный купол Пантеона. Красиво! Плаваешь в самом сердце Парижа...
И ещё, - в этом бассейне всегда плескалось множество молоденьких студенток (в Латинском квартале - масса высших учебных заведений), изящные фигурки которых радовали глаз.
В свободное от работы время Васечкин помимо бассейна, посещал и еврейско-интеллигентские сборища Аркашиных друзей, которые обычно проходили на квартире у Сарочки. Богемная молодёжь много пила, курила и обсуждала самые разные интеллектуальные вопросы. Нужно сказать, что от их бесконечных дискуссий и табачного дыма у Васечкина часто болела голова. Так, что он стал всё более и более предпочитать шумной Аркашиной компании спокойные прогулки в одиночестве по Парижу.
Париж очаровывал его и притягивал..., и Вася не был ещё пресыщен его древне-юной прелестью. Он уже осмотрел основные достопримечательности, входящие в программу беглого туристского визита, и теперь выискивал разные интересные, но не очень броские, а иногда, и совсем потаённые уголки этого города.
Каждые выходные он открывал для себя что-то новое. То набрёл на кладбище Пер-Лашез на скромную могильную плиту Модильяни, сделанную на деньги, собранные его друзьями художниками. А потом нашёл маленькую улочку около бульвара Монпарнас, где была мастерская гениального итальянца. То наткнулся на вход в катакомбы, что на площади Данфер-Рошро, - и в сырости и полутьме подземных лабиринтов изучал философские надписи, развешанные над грудами человеческих черепов, - останками жертв чумных эпидемий, свезёнными сюда с парижских кладбищ после Французской революции. То в часовне, у входа в собор Сен-Сюльпис, обнаружил фрески Делакруа, а совсем неподалёку от собора - дом, в котором жил художник. То в церкви Сорбонны, над могилой кардинала Ришелье, увидел его пыльную, красную шляпу, подвешенную к потолку на длинном шнурке,...
III
В работе и городских экскурсиях довольно быстро пролетели для Васечкина три месяца. Приближалось время приезда Вики и Антоши...
Через лабораторных коллег Вася нашёл для своей семьи квартиру, - в одиннадцатом округе Парижа, на бульваре Вольтер. Место было симпатичное. Длинный, прямой бульвар с одной стороны выходил на площадь Нации, а с другой, через площадь Республики, - постепенно переходил в Большие бульвары: Монмартр, Капуцинов, Османа,... Площадь Бастилии и кладбище Пер-Лашез также располагались неподалёку. А платаны и липы, высаженные ровными рядами вдоль обеих сторон бульвара, приятно радовали глаз в любое время года, да, вдобавок, ещё давали живительную тень асфальтово-раскалённым парижским летом.
Сам же одиннадцатый округ (Париж делится на двадцать округов) был заселён довольно смешанной публикой: примерно на половину неграми и арабами и на половину белыми французами, - то есть являлся "средним" кварталом по отношению, скажем, к двадцатому округу, где жили преимущественно африканцы, или к шестнадцатому, - буржуазному, - населённому почти одними белыми.
Квартира помещалась на шестом этаже в старинном доме конца прошлого века, построенном в стиле префекта парижского региона, барона Османа, - то есть с чердачными окнами на крыше. Даше по скромным тогдашним московским меркам она была крохотной. Две малюсенькие комнаты: столовая и спальня, разделённые миниатюрным коридорчиком, кухонька, в которой вдвоём не развернуться, и совмещённый санузел - ванная с туалетом.
Вода для кухни и для ванной нагревалась с помощью электрического титана, ёмкости которого хватала как раз на одну ванну. Таким образом, каждый раз после принятия ванны запас горячей воды в квартире исчерпывался, и нужно было ждать не меньше двух часов, пока вода снова нагреется.
Лифта в доме не было, - так что приходилось давать себе порядочную физическую нагрузку, поднимаясь по крутой, извилистой лестнице. Центральное отопления также отсутствовало, а два камина, имевшиеся в квартире были напрочь засорены, и пользоваться ими не разрешалось.
Для обогрева комнат Васечкину пришлось купить два переносных электрических радиатора, потратив на это драгоценные франки. Он приобрёл также и небольшой телевизор. К счастью, квартира была меблированной, и все остальные необходимые вещи: кровати, стол, стулья, посуда на кухне,... в ней имелись, - так, что больше тратиться не пришлось.
Хотя новое жильё Васиной семьи было совсем нешикарным, - платить за него приходилось невероятно дорого. Что вы хотите, - Париж!
Все окна нового квартиры выходили в глухой, каменный, колодезный двор, на глубоком дне которого теснились помойные баки. Во дворе соседнего дома помещалась школа, кусочек спортивной площадки которой с резвившимися на нём ребятишками был также виден из окон. В эту школу наш герой и надумал поместить Антошу.
Хозяин квартиры, месьё Жиду, был довольно симпатичным пожилым человеком. Весь облик его излучал из себя некую благопристойность, и пахло от него необъяснимо-приятным одеколоном. Составляя контракт о сдаче Васечкину квартиры, он с дотошной вежливостью расспрашивал того о жизни в Москве, о семье и о работе.
Что-то, однако, странно-знакомое почудилось Васе в облике этого почтенного француза. Появлялся у него временами такой же, как у хорошо нам известного психотерапевта Кубышки, бутылочный блеск во взгляде. Хотя, может быть, это у нашего героя рябило в глазах...
