С огромной, залитой южным солнцем, веранды дома, если посмотреть вниз, видна узенькая грязная речка, Лес. А на другом её берегу - деревня Кастельнó. Этот пейзаж изображён на знаменитой картине Базиля "Вид деревни": портрет девушки, сидящей на веранде дома Мас Мерик, а на заднем плане - те же река и деревня с церковной колокольней. Более чем за сто лет почти ничего не изменилось, только река раньше была шире и чище.
Разглядывая картины Базиля, можно увидеть много характерных южных пейзажей окрестностей Монпелье, часто писавшихся прямо с веранды дома в Мас Мерик или на зелёных, поросших густым кустарником, берегах Леса. Художник любил эти места, и в последние свои годы, когда жил в Париже, каждое лето проводил в родительском имении в Монпелье. Это не удивительно, - ведь он там и родился, - правда, не в Мас Мерик, а в центре города, в старом доме на улице Гранд Рю. Этот дом, сохранившийся до сих пор, также принадлежал родителям художника.
Отец Фредерика Базиля был известным, уважаемым и богатым человеком - председателем промышленного общества Монпелье. Вообще, многие Базили нажили значительные состояния. Но, думаю, не будь художника Базиля, о существовании других представителей этого семейства сейчас уже мало бы кто знал. Действительно, за свою короткую жизнь Фредерик сделал невероятно много. Его не случайно относят к самым значительным предшественникам импрессионизма.
Известие о начале франко-прусской войны настигло Базиля летом 1870 года в Мас Мерик, а осенью он отправился добровольцем на войну. В ноябре семья Базилей получила письмо с фронта, в котором говорилось, что после одного из сражений на севере страны Фредерик пропал без вести... Отец художника тут же поехал на поиски сына.
Через две недели Базиль старший нашёл труп Фредерика. Он лежал на покинутом поле брани среди множества других, ещё не убранных тел. Художник получил две пули в живот. Ему было всего двадцать восемь лет.
Фредерика Базиля похоронили на протестантском кладбище в Монпелье, а на месте, где нашли его тело, сейчас поставлен скромный обелиск.
Я побродил немного в парке имения, залитом солнцем, где было мало тени, как почти везде на юге. Со всех сторон это зелёное пространство обступали новостройки. Я подумал, что семья Базилей хорошо сделала, отдав Мас Мерик с большим участком парка в собственность города. Иначе, если бы они продали своё имение по частям, парк бы непременно застроили новыми домами.
По крутому откосу я спустился к берегу Леса и перешёл речку по узенькому деревянному мостику. На другом берегу, перед деревней Кастельно, раскинулся ещё один парк, в котором играла детвора. Там же - больница с чудным названием: "Клиника парка".
Возвращаясь домой и снова проходя мимо кладбища, я решил получше разглядеть надгробную скульптуру, которая раньше немного напугала меня. Это была раскрашенная деревянная статуя какого-то бородатого святого. Фигура оказалась раза в два ниже человеческого роста, однако, в сумерках и издали она походила на живого взрослого человека.
Большинство вещей имеет простое объяснение.
Монпелье (Франция), 1993 г.
IV. СОБАКА
Уже достаточно долго - больше полугода - я работал в университете города Монпелье на юге Франции. Было лето, и жара стояла невыносимая. Я взял небольшой отпуск, и все дни проводил на море, - на нудистком пляже, - со своей французской подругой Элен.
Изумрудное прохладно-тёплое море приятно ласкало тело, - и не хотелось выходить из воды на раскалённый белый песок пляжа. И, всё же, приходилось иногда вылезать... Вода быстро высыхала на теле, и кожу стягивала жёстковатая плёнка соли. Я не был приучен к палящему южному солнцу, поэтому густо намазывался специальным кремом, чтобы не обгореть, и прятал голову под воткнутый в песок складной матерчатый зонтик. Южанка Элен, же, чувствовала себя прекрасно без каких-либо предосторожностей.
Вечерами, когда жара спадала, я занимался преимущественно спортом: бегал в маленьком, оборудованном для детей парке, который располагался совсем недалеко от моего дома. Чтобы пробежать там приличную дистанцию, - скажем, километров пять, - мне приходилось делать множество кругов по его песчаным дорожкам.
Однажды вечером, как обычно, я бегал трусцой... Моросил летний тёплый и мелкий дождик, и, наверное, из-за этого в парке не было ни одной живой души, - только одна пожилая женщина выгуливал двух миниатюрных болонок. Пробегая по липкой, размытой водой алее мимо слегка приоткрытых массивных, металлических ворот парка, я увидел, как, вовнутрь, с улицы, чёрной тенью проскользнула крупная немецкая овчарка. Она была без хозяина, хотя у неё на шее поблёскивало металлическое колье. Несмотря на то, что я побаивался больших собак, подозревая их в намерении ухватить меня во время бега за штаны, - я, всё же, решил продолжать свою разминку, не обращая большóго внимания на овчарку, - тем более что, как мне подумалось, её хозяин должен был находиться где-нибудь неподалёку. Когда я поравнялся с дамой с болонками, она прокричала, обращаясь ко мне: "Месье, это, случайно, не ваша овчарка? Она не тронет моих собачек?"
Остановившись и переведя дух, я постарался успокоить её: "Нет, мадам, - овчарка - не моя. Но её хозяин, наверное, - где-то поблизости. А, если она и потерялась, - то у неё совсем не злой вид. Так что - не волнуйтесь". И я продолжил свой бег. Овчарка же, между тем, как-то незаметно исчезла, - наверное, выскользнула, пока мы с дамой разговаривали, через ворота на улицу.
Так в первый раз я увидел эту собаку.
Через несколько дней, бегая в парке, я снова встретил ту же овчарку. На этот раз кроме неё и меня в парке абсолютно никого не было. "Наверное, эта собака, - действительно, бездомная" - подумалось мне тогда. Я попытался к ней приблизиться и поманить её, но овчарка, по-видимому, испугавшись, издала глухое рычание и, пятясь, удалилась вглубь аллеи. Мне показалось, что сегодня она стала пугливее, чем в тот раз, когда я впервые её увидел.
Следующим вечером, когда Элен ужинала у меня, я рассказал ей о бездомной овчарке. Подруга моя любила животных: дома у неё мирно сосуществовали пудель, кошка и морская свинка. Естественно, что она тут же загорелась желанием пойти в парк - посмотреть на эту собаку. В багажнике своей машины Элен нашла жестяную банку собачьих консервов, купленную для пуделя. Она переложила содержимое банки в объёмистую пластиковую миску, сказав, что попробует покормить овчарку.
Придя в парк, мы нашли собаку в самом дальнем углу, за детской площадкой. Элен позвала её, но овчарка явно не хотела к нам приближаться. Тогда мы решили оставить миску с едой за воротами, около самого входа в парк, а на следующий день вернуться и посмотреть - съест ли овчарка нашу пищу.
Вечером следующего дня, захватив с собой новую миску с собачьей едой, мы снова пришли в парк. Подруга моя за ужином выпила порядочно вина (что с ней иногда случалось) и по дороге успела растерять половину содержимого миски, которую она несла в руках. Данное обстоятельство её весьма опечалило. Войдя в ворота, мы увидели, что старая миска находилась на том же самом месте, где мы её вчера оставили, но была пуста. По-видимому, наша овчарка съела пищу. Однако на этот раз собаки в парке не оказалось.
Заменив старую миску на новую, Элен удобно расположилась на скамейке, изъявив желание во что бы то ни стало дождаться появления овчарки. Мы стали ждать... Становилось всё прохладнее. Я стал прохаживаться кругами около лавочки, а Элен, развалившись на ней, просто-напросто заснула. Прошло полчаса, час, два - ничего. "Нет, так дальше не возможно! Уже почти час ночи, а эта злосчастная собака ещё не появлялась. Не ночевать же здесь!" - подумал я, потеряв вконец терпение, и стал расталкивать свою подругу.
