И, когда Ула узнала о смерти мужа, первой её мыслью было: "Это - убийство!" Однако, зная, что Вука - страшный человек, - в морге она побоялась попросить осмотреть тело Жерико. Видела его только в гробу, облачённого в чёрный костюм и белую рубашку, ворот которой был затянут чёрным же галстуком. Лицо покойника выглядело спокойным и одухотворённым...
...............................................................................................................
Хоронили Жерико всей деревней, - на местном кладбище, в тени раскидистого, древнего вяза, рядом с могилой отца, - Жерико старшего. Над свежевырытой могилой совсем уже дряхлый и седой старец Арон, поддерживаемый под дрожащие локти двумя молодыми односельчанами, произнёс короткую речь, подавляя проступающие в полуслепых глазах слёзы: "Перед твоим отъездом в Заозёрье я говорил тебе, Жерико, что за всё в жизни надо платить. Я заплатил за нажитое богатство бездетностью и потерей жены. А с тебя Бог взял ещё большую плату, - твою жизнь. Правда, вот детки после тебя остались. Будут твоим продолжением...
Не надо было тебе уезжать. Кто бы знал... Но сделанного не воротишь...
И то ещё утешение, что будешь лежать ты не на чужбине, а в родной земле, рядом с отцом. Пусть земля эта будет тебе пухом, наш любимый Жерико! Вечная тебе память!"
А потом гроб с телом Жерико опустили в могилу и закопали под причитания безутешной, сильно постаревшей матери. Каждый житель деревни, - а их было человек триста, - бросил в могилу горсть земли. А после, - на могильный холм, - по алой розе...
...............................................................................................................
Кладбище, где теперь лежал Жерико, находилось совсем недалеко от деревни, - за пшеничным полем в небольшой, тенистой роще. Так что Аннита и мама могли часто приходить к нему и к отцу.
А Ула же решила побыть на Родине ещё всего несколько дней, а потом снова лететь в Заозёрье. Она беспокоилась за оставленных там детей.
Но жизнь её повернулась иначе.
Она хотела вернуться самолетом Вуки, вместе с его охранниками, - те задержались не надолго в Уру. Однако когда на девятый день после смерти Жерико вся семья собралась за обеденным столом, - почтить его память, - местный почтальон вручил Уле телеграмму следующего содержания:
"Глубокоуважаемая Ула!
Ещё раз приношу свои соболезнования по поводу безвременной кончины Вашего супруга, - нашего дорогого и всеми любимого Жерико.
К сожалению, считаю Ваше возвращение в Заозёрье нецелесообразным. Действительно, Ваш покойный муж оставил после себя значительный долг, - один миллион шаров. Для его погашения мы будем вынуждены продать Ваш дом с обстановкой и машину.
О детях не беспокойтесь. Они будут доставлены к Вам на Юг самолётом вместе с Вашей домработницей в ближайшие же дни.
Я искренне сожалею, что так получилось!
Не стесняйтесь обращаться ко мне за какой-либо помощью!
С глубоким уважением,
Ваш Вука".
...............................................................................................................
Помощники Вуки, в самом деле, привезли Анн и Руру в деревню через три дня в целости и сохранности. До этого же Ула ночей не спала, - сильно беспокоилась за детей. А потеря дома как-то отошла на второй план. Она знала, что от Вуки можно ожидать любых гадостей и была даже внутренне рада тому, что не придётся возвращаться в Заозёрье. Действительно, - что она бы там делала без Жерико?
Аннита же настаивала на том, чтобы Ула, оставив пока Анн и Руру на её и бабушкино попеченье, вернулась в Заозёрье и отстаивала свои права. Но Ула знала, что бороться с Вукой - бесполезно и очень опасно. Она решила постараться забыть про свою прошлую жизнь и поселиться пока вместе с малышами в доме матери Жерико. Убитая горем после смерти сына, та была безмерно счастлива видеть у себя невестку, внука и внучку.
А Аннита теперь почувствовала настоятельную необходимость самой отправиться в Заозёрье, - попытать счастья. И, может быть, выяснить что-нибудь о смерти брата... Благо она скопила немного денег из тех, которые он посылал ей. Этого должно было хватить на авиабилет и первые несколько месяцев жизни в Заозёрье.
Матери она также как в своё время и Жерико, ничего не сказала. Улетела тайком, - и только потом позвонила, - уже из Заозёрья.
VIII
Солнце теперь клонилось к горизонту. В Верьенском лесу деревья постепенно окутывались таинственной дымкой. Стало уже не так жарко, ветерок попрохладнел, и дышалось на удивление легко.
- Да, - интересная, но грустная история, - сказал Рей, - из этого, действительно могла бы выйти книга. Ты не бросай, - пиши!
- Ну, книга, не книга, а небольшая повесть, страниц на пятьдесят, может получиться, - скромно ответила Аннита.
- Ну, это и хорошо! - подбодрил её Рей, - А то ведь длинные книги часто трудно читать. Не дочитываешь до конца, бросаешь. Правда, ведь - "Краткость - сестра таланта".
- А в смерти твоего брата, в самом деле, - много неясного, - продолжил он, - Наверное, Жерико действительно убили. Ты не пыталась найти этого Вуку и тот дом, в котором тогда жили Жерико и Ула?
- Пыталась. Вука бесследно исчез, - как сквозь землю провалился. И никто о нём ничего не слышал, как будто такого и не было вовсе на свете. А дом тот - на прежнем месте, над озером. Я говорила с его новыми хозяевами. Очень симпатичная молодая заозёрская пара..., тоже с двумя маленькими детьми. Они приобрели дом через официальное агентство по продаже недвижимости, - и ни о его прежних владельцах, ни о Вуке ничего не знают.
- А в полицию ты не пробовала обращаться?
- Нет, туда я не пойду. Ты же знаешь, что я живу в Заозёрье без документов. Да и не помогут они..., - надо было раньше действовать, проводить экспертизу трупа Жерико. А теперь что? Не полетят же они на Юг - проводить на нашем сельском кладбище эксгумацию его уже разложившегося тела?
...............................................................................................................
Второй тест подтвердил наличие в крови Анниты Вируса. Но она уже восприняла это известие спокойно, даже с некоторым равнодушием. За эти несколько дней, прошедших после последнего посещения института Фурье, сознание её смирилось с почти неизбежным.
У Рея же ничего не обнаружили, но ему предстояло сдать ещё несколько анализов крови в течение последующего полугода.
Теперь, с помощью письменного ходатайства сердобольной докторши Златковски, Анните, преодолев небольшие бюрократические препоны, удалось получить (положеные ей по закону, как носительнице вируса) вид на жительство и разрешение на легальную работу в Заозёрье. При этом чиновник, выдававший ей документы, справедливо заметил, что лучше уж быть в Заозёрье нелегалом или вернуться на свой бедный Юг, чем получить все заозёрские права такой ценой.
Социально-медицинское страхования Заозёрья взялось оплачивать её лечение. У себя на Родине Аннита не смогла бы найти нужных лекарств, да и за лечение никто бы платить не стал. Всё это заставило её почувствовать, что теперь, в силу обстоятельств, она привязана к Заозёрью.
Анните назначили поддерживающую терапию. Приходилось глотать кучу таблеток за один приём, - до двенадцати штук, - и так в строго определённое время, три раза в день. Первый курс лечения она переносила плохо, - её часто рвало, и кружилась голова. Тогда доктор Златковски выписала ей на замену второй, - более современный и дорогостоящий курс, с меньшим количеством таблеток. Его Аннита выдерживала нормально; и результаты анализов её крови теперь показывали существенное улучшение. Так, число лейкоцитов возросло и достигло нижнего предела нормы. А количество Вируса уменьшилось настолько, что он практически не распознавался в крови даже самыми чувствительными тестами.
Доктор Златковски говорила, что Аннита теперь стала гораздо менее заразной. Однако Рей стал подсознательно побаиваться своей подруги. Когда они спали в одной постели, у него было ощущение, что он лежит рядом со смертью. А секс у них теперь случался нечасто и, конечно, с презервативом. И при каждом половом контакте у Рея было такое чувство, что он засовывает свой член в раскалённую мартеновскую печь.
