По пустырю шла девушка. Шла, не оглядываясь, но и не приглядываясь, ступая шаг в шаг с большим серым котом, идущим у ее ног. Шла просто так, нецеленаправленно, без единого умысла. Шла без мешка с провизией, без коня под седалищем, без оружия за спиной. Белое платье, казавшееся неуместным и неправильным на сером пустыре, развевалось в такт быстрым, но никак не спешащим шагам. Черные короткие косички, издалека кажущиеся неровными паклями, облепляли загорелое лицо, на котором двумя черными масляными пятнами выделялись блестящие глаза. Шла уже третий день, не уставая и не жалуясь на неблагородные погодные условия. Она никуда не торопилась. Ведь зачем торопиться, когда в Обители ждут совсем иного человека? Не ее.

Стены Обители показались неожиданно для меня и Кота, идущего рядом. Я даже не приостановилась - не хотелось сбиваться с ритма, который я так долго ловила. Рассматривать серые от нерадостного солнца глыбы окружающих стен Обители не было никакого желания. Но пришлось все-таки притормозить - едва мне стоило разглядеть сунувшуюся было на помост голову инквизитора, она исчезла. А через несколько минут появилось аж семь штук. Я остановилась, дружелюбно подняв руки над головой, шутливо помахивая кончиками пальцев. Сделала разворот вокруг оси, показывая белое, похожее на саван платье - у Смерти одолжила. Подхватила на руки Кошака, покрутила его так да этак, демонстрируя людям на помосте и вновь поставила на землю.

С первого раза не поверили. Орать же что пришла с благими намерениями с такого расстояния - голос надрывать - я не собиралась. Пару раз подпрыгнула, замахала руками… Через пять минут настолько увлекалась этим занятием, что Кот чуть было не попался под мои пружинящие ноги. Еще через две минуты на помосте появилось новое действующее лицо, которое заставило меня остановиться и приглядеться. Главный собственной главной персоной. Я еще раз помахала, затем поманила пальцем последнего. Нуль реакции.

Сделала шаг вперед, и практически сразу почувствовала себя кабаном (очень большим), на которого вышла охотиться вся деревня, не исключая женщин, детей и стариков. На меня сразу были направлены различные приспособление для уничтожения каба… пардон, людей. И луки, и арбалеты, и пальцы, вытянутые вперед, и ладони на которых покоились пульсары, и безделушки, подвешенные за цепочки к шеям. Какой-то недоумок даже меч вытащил, решив что такого расстояния убивать меня им - самое то. Я, хмыкнув от такого неуважения, подхватила Кота на руки, дабы не мотался под ногами, и сделала десяток решительных шагов. Кот зашипел было, видя направленные на него луки да арбалеты, - я ж его к груди прижимала, нагло используя в качестве брони - но через следующий десяток, заметив как Обительцы сникли, остановленные простым жестом руки. Вместе с Котом успокоилась и я, скорчив милейшую физиономию, зашагала вперед, чуть ли не вприпрыжку.

На порог… порожище… меня просто не пустили, нагло отказавшись открывать ворота.

Я презрительно улыбнулась, спокойно отступив на шаг и задрав голову вверх. На высоте семи-восьми локтей на помосте, угрожающе свесив голову вниз с неподдельным любопытством меня разглядывал, будто прошивая насквозь, Главный. До воплей, которыми мы должны были переругиваться, мы не снизошли, решив, что не дело это благородных - вопить, стоя под окнами в моем случае; и орать, свесившись с "балкончика" в случае Главного. Простояла еще три часа, медленно сатанея от "вежливых и дружелюбных" взглядов Инквизиторов, слушая дикие журчанья своего же желудка, поминутно заглядывая в глазища Кота. Тот был определенно возмущен такой наглостью и рвался отомстить гадам. Еще через полтора часа половина Инквизиторов покинула оборонительный пункт, зато появилась небезызвестная Вестница, которая все порывалась меня "оттаскать за патлы и сжечь нафиг, ведьму стервозную". Я, выслушивая ее речи удивлялась своей "стервозности", а между делом думая, когда же она успела втрескаться в Главного и что ее связывало со мной раньше, до моей смерти. Еще через полчаса мне осточертело все это, но признаков не подавала - не для того шла так долго по долбанному пустырю. Главному наверху, вроде притащили стул, на кой он уселся закинув ногу на ногу, посадив на коленки Вестницу. Это меня весьма и весьма обрадовала, и я с определенными намерениями спустила Кота с рук - тяжелый стал, растолстел. Кот посидел у подножья стены, задумался на пару секунд и… прыгнул под арбалетный болт, выпущенный бдительным инквизитором. Кот завис, раздумывая то ли ему грохнуться, то ли карабкаться по отвесной стене дальше, и скакнул еще раз, едва не словив в пушистый хвост очередной болт. Болт воткнулся у меня у ног, временно обеспечив меня сомнительным оружием, чем я не замедлила воспользоваться, схватив и метнув обратно, в инквизитора. Тот отшатнулся, пропуская его с левого бока, давая Коту лишнюю секунду. Оборотень ее использовал, аккуратно вскочив на помост и соскользнув уже с той стороны, насколько я поняла, к ногам Главного.

Залез… Оглянулся, моргнул пару раз, считая глаза недружелюбных Инквизиторов, и под прицелом арбалетов прошествовал к Главному, гордо задрав хвост. Никто ни черта не понял, да и Главный не сделал ни малейшего движения чтобы уничтожить нахальца. Спокойно пройдясь по широкому помосту остановился у стула. Мурлыкнул, и плюхнулся на задницу, будто спрашивая "вот он я, не узнали?" Главный чуть поморщился, наконец поверив, что это именно он и торопливо поднялся на ноги. Вестница, известная и как Старуха, сделала шаг в сторону, невесело глядя на кота, шепча полную несуразицу: "А ведь она права… Обречена… Фантом… Ранна… Смерть… Все умрут…" Главный, почувствовав ее настроение, нахмурился, с трудом удержавшись от желания дать пинка под хвост кошаку, выгнать его из Обители и спокойно дожидаться ее прихода.

 - Впустите ее. - Ровным, не дрогнувшим голосом произнес он .

Ворота разошлись, пропуская меня. Глупость… Кто сказал ему что я не буду пытаться убить Инквизиторов?… Уж одного из них я точно попробую утащить за собой в бездну. Передо мной стоял Товид и его внешний вид ясно говорил, что он готовился к бою довольно долго. Глаза уверенные и наглые - "сегодня ты умрешь". Что ж, я не против. Впрочем, ты тоже не должен возражать, Инквизитор. Ты уйдешь со мной.