Подсобив радже сесть верхом, Реджинальд помог Вузиру Сингу взобраться на лошадь, хотя бедняга с трудом мог держаться в седле, затем сам вскочил на коня, и все выбрались из дворца.

Мрак, царивший над городом, благоприятствовал им, скрывая их от глаз любопытных. Но в то же время несомненно, что ворота должны были быть уже заперты, и в таком случае друзьям их невозможно было бы войти в город. На улицах было пусто и не попадалось навстречу никого, кто так или иначе мог предоставить сведения. Ясно было, что наиболее мирные жители благоразумно удалились по домам.

Реджинальд ехал как можно ближе к Вузиру Сингу и поддерживал его на лошади, так как тот был до того слаб, что, казалось, мог ежеминутно свалиться с седла. Сипай высказывал ему свою признательность.

– Если бы, – присовокупил он, – сагиб хотел послушаться моего совета, то он убедил бы раджу отправиться в дом Дгунна Синга, где он найдет себе верное убежище. У него есть конюшня, где можно поставить лошадей, и комната в верхнем этаже, где его высочество мог бы оставаться, не боясь, что присутствие его будет открыто с наступлением дня. К тому же Дгунн Синг может сообщить ему о том, что случилось, и сообразно этому его высочество будет действовать.

Совет этот показался Реджинальду настолько благоразумным, что он тотчас же передал его радже, и тот, после некоторого колебания, согласился. Тогда они немедленно же повернули в улицу, которую указал им Вузир Синг. Немногие прохожие, попадавшиеся навстречу, принимали, по-видимому, раджу за какого-нибудь купца, возвращавшегося домой в сопровождении своих телохранителей, и потому никто их не останавливал.

Вскоре они подъехали к воротам дома, в котором, казалось, жили люди, принадлежавшие к более зажиточному классу населения. Здесь Реджинальд, спрыгнув с лошади, помог Вузиру Сингу добраться до форточки в воротах, чрез которую можно было говорить с живущими в доме. После нескольких сказанных слов ворота открыли, и всадники въехали во двор. Их встретил почтенного вида старик, хозяин дома, с несколькими молодыми людьми, и хотя они приняли раджу с видимым уважением, но ничем иным не выказали того, что им известно, кто он такой. Хозяин называл его просто «сагиб» и просил позволения провести его внутрь дома. Двое молодых людей осторожно сняли с седла Вузира Синга и повели его в дом, а другие взяли лошадей и поставили их в конюшню. Раджу немедленно же проводили в верхнюю комнату, о которой говорил Вузир Синг, и хозяин дома окружил его всевозможным вниманием. Между тем Вузира Синга уложили в постель и перевязали раны, а Реджинальду подали сытный ужин. Хозяин был индусом, принявшим христианство со всем своим семейством; следуя правилам своей новой веры, он старался оказывать помощь всем, кто в ней нуждался. По его обхождению с раджой видно было, что ему известно, с кем он имеет дело, и он очень хорошо знал, какой подвергает себя опасности, давая ему приют у себя, в случае если Мукунд-Бгим или кто другой из его сторонников узнает, где скрывается раджа. Как только начались беспорядки, он вместе с сыновьями своими благоразумно решили не выходить из дому, поэтому он мог только догадываться о происходившем по тем известиям, которые сообщили ему немногие из заходивших к нему. Он рассказал, что какой-то влиятельный хан, живущий в другой части города, восстал с целью или поддержать раджу, или же попытаться захватить власть в свои руки. Мукунд-Бгим двинулся против него со всеми своими силами, причем произошла отчаянная схватка. Хан был разбит, и сторонники Мукунд-Бгима вместе с городской чернью бросились грабить дома хана и его родственников, которых они умертвили. Расспросы Реджинальда о внучке раджи ни к чему не привели, так как хозяин дома не мог ничего сказать о том, что с ней сталось. Он видел только, как несколько слонов с закрытыми гавдахами и в сопровождении сильного отряда вооруженных людей направились к южным воротам; но куда они отправились, он не знает.

Первая половина ночи прошла спокойно, и старый раджа, утомленный переживаниями, заснул крепким сном. Еще не светало, как он уже проснулся и, призвав к себе Реджинальда, занимавшего небольшую комнату подле него, сказал, что, как только рассветет, он выйдет из дому, чтобы узнать о всем происшедшем.

Когда вышел хозяин дома, Реджинальд передал ему намерение раджи.

– Лучше я пошлю одного из моих сыновей, – ответил хозяин. – Он ничем не рискует, а вас могут узнать, несмотря на то, что вы переодеты.

Раджа согласился. Но время проходило, а молодой человек не возвращался. Раджа терял терпение и требовал, чтобы лошадь его была готова.

– Ваше высочество, вы не рискнете, вероятно, выехать теперь, средь бела дня, – сказал Реджинальд. – Вас непременно узнают, и хотя многие граждане соберутся вокруг вас, но сторонники Мукунд-Бгима могут быть настолько сильны, что изрубят ваших приверженцев, и вы сами попадетесь в руки бунтовщиков.

– Я хочу быть готовым присоединиться к нашим друзьям, которые, если только они явятся сюда, должны были бы давно уже быть в городе. И мне даже кажется, что я слышу топот их коней, – ответил раджа. – Пойдем, мой друг, и будем готовы немедленно же пуститься в путь.

Хотя Реджинальду и казалось, что раджа ошибается, тем не менее он повиновался ему, и, сев на лошадей, они ждали на дворе дома, готовые выехать по первому сигналу.

Им пришлось недолго ждать, так как хозяйский сын вернулся с известием, что Мукунд-Бгим со значительными силами приближается к той части города, где находится их дом. Они вламываются в дома и забирают всех, кого подозревают сторонниками раджи.

– Еще есть время уйти через северные ворота, и хотя вы сильно рискуете попасться в руки бунтовщиков, все-таки это лучшее, что можно предпринять, – заметил молодой человек.

Реджинальд был того же мнения и убеждал раджу согласиться на предложение молодого человека. По совету хозяина дома раджа надел на голову простой тюрбан, концы которого спадали вниз так, что скрывали черты его лица. И так как нельзя было терять ни одной минуты, раджа в сопровождении Реджинальда поскакал вперед, пробираясь по узким улицам, остававшимся еще пустыми, к северным воротам.

Подъезжая к воротам, они встретили массу всякого народа – одних верхом на лошадях, других – на верблюдах и, наконец, пеших, спасающихся от жестокостей Мукунд-Бгима и его свирепых солдат. Они прокладывали себе дорогу среди испуганной толпы и уже выехали было за городскую стену, как услышали позади себя громкие крики. Реджинальд, обернувшись назад, увидел, что из ворот выезжает отряд кавалерии, врезавшийся в толпу, рубя и топча лошадьми всех, кто препятствовал движению. Он в ту же минуту догадался, что бегство их было каким-нибудь образом открыто и что отряд этот преследует их.

– Мы должны спасаться во что бы то ни стало! – воскликнул Реджинальд, указывая радже на их преследователей.

К счастью, путь впереди них был свободен, и они поскакали вперед. Но в это самое время кавалеристы Мукунд-Бгима заметили обоих всадников и пустились за ними. Надежда на спасение была весьма слабая. Однако под ними были хорошие лошади, и они напрягали все свои мускулы, чтобы ускакать, будто сознавая всю важность настоящей минуты. Со своей стороны, преследователи, вполне понимая цену добычи, за которой гнались, мчались еще быстрее, стреляя наудачу, не обращая при этом внимания на то – убьют ли они кого-нибудь. Неоднократно Реджинальд оборачивался назад и наконец завидел другой отряд кавалерии и множество слонов, выступавших из ворот. Лошадь его шла хорошо, но лошадь раджи споткнулась было и чуть не упала. Казалось, что вот-вот нагонят их беспощадные враги. Несмотря на это, все-таки еще можно было бы уйти от преследования, если бы им удалось добраться до леса, к которому они быстро приближались. Только что они доскакали до поворота дороги, как увидели, что навстречу им скачет значительный отряд кавалерии. В этот момент исчезли все надежды на спасение.

– Мы дорого продадим свою жизнь! – сказал раджа. – Повернем кругом и станем лицом к лицу с неприятелем.