Ну и, конечно было множество тонких социальных штучек, которые начали проявляться по ходу занятий. То, как мы рассаживались в классах, зависело от факторов, которые мы поначалу даже не осознавали. Разумеется, девочки, которые и раньше были женщинами, предпочитали держаться вместе. То же касалось и тех, кто оказались слишком взрослыми или наоборот слишком юными. Мы также разделялись по расовому принципу и даже по типу одежды, которую предпочитали носить. Например, девушки, которые раньше были мужчинами, но предпочитали носить более женственную одежду, составляли отдельную группу в группе. Им нравилось провоцировать остальных на нервную реакцию. Каждый, конечно, нервничал по своей причине.

Выполнение домашних заданий давало мне возможность поработать над почерком. Почерк настолько трудно поддается осознанному контролю, что даже профессиональному актеру трудно изменить его до неузнаваемости. Но я тренировался скруглять буквы и вставлять завитушки, чтобы это было больше похоже на записи девушки-тинейджера. Честно признаться, больших успехов я не достиг. Все-таки двадцать лет выписывания штрафов за неправильную парковку и мелкие нарушения придали моей манере письма уникальное канцелярское очарование, от которого я так и не сумел до конца избавиться.

Наконец, по истечении девяти месяцев, на протяжении которых я почти каждый день практиковался выбивать из людей дерьмо, учился быть девушкой из семьи белых отбросов Америки, а также заново осваивал алгебру, мое обучение закончилось.

*****

Мы с родителями не сразу приступили к своей миссии под прикрытием. Сперва нас ждал маленький город в Западном Техасе, где меня устроили в школу, отец занялся доставкой пиццы, а мама подрабатывала в баре. Там мы провели три месяца. За это время я покрасил в черный брови и волосы, проколол каждое ухо в шести местах, включая неизбежный пирсинг в верхней части уха, и обзавелся татушкой в виде четырехлистного клевера - сзади на шее, примерно на уровне воротника. Для достоверности я даже поставил три совершенно ненужных пломбы на коренные зубы - две наверху и одну внизу. И начал курить - впервые с тех пор, как уволился из корпуса морской пехоты. Я рассудил так: Баббл подарил мне тридцать дополнительных лет жизни, что ж, пару из них вполне можно потратить на мою фиктивную личность.

Я удивил сам себя, умудрившись обзавестись в школе парой друзей. За хозяйственной постройкой при школе был пятачок, который не просматривался из окон учительской. Туда ходили курить плохие ребята, и когда я присоединился к этой тусовке, обратной дороги в приличное общество уже не было. Через неделю один из завсегдатаев курилки, парень примерно моего возраста по имени Лестер, пригласил меня на пивную вечеринку. Под покровом ночи я вылез из окна дома, который мы арендовали с родителями, и отправился навстречу приключениям.

Он подхватил меня на краю квартала, и мы вместе поехали в пустыню. Лестер был типичным техасским парнем из старшей школы. Копна темных волос, черная кожаная байкерская куртка, мятая белая футболка, и дешевые мешковатые джинсы, которым полагалось выглядеть старыми и рваными. По дороге мы трепались о разных группах, рассуждая какая сойдет за спид-металл, а какая за деф-металл. Вся беседа шла в гнусавой монотонной манере, которая должна была подчеркивать крутизну собеседников. Когда скоростная магистраль пошла в гору, мы съехали на грунтовую дорогу и стали петлять между холмами. Вскоре мы добрались до вечеринки, которая представляла собой кружок подростков у костра в пустыне. Я пристроился рядом с Лестером в своем прикиде деревенской потаскушки, и принялся, как и все, посасывать пиво, болтать о всякой фигне и курить одну сигарету за другой в попытке согреться.

Я не слишком следил за ходом беседы. Меня гораздо больше беспокоило, что будет, когда Лестер повезет меня домой. Никто официально не инструктировал меня, как вести себя с пацанами-тинейджерами, но было ясно, что если я собираюсь играть роль Бет Маккормик хоть какое-то время, придется по крайней мере научиться заигрывать с мальчиками. Полагаю, что все - включая моих родителей и спецагента Миллер - предполагали, что всякие шашни и амуры будут в меню, но никто не потрудился хоть что-то рассказать об этом мне. Лучше было бы вообще не иметь с дела с половыми отношениями - но увы... Если девушка, которая выглядит, как я, одевается, как я, и говорит, как я, не пытается даже флиртовать - это обязательно вызовет вопросы. Конечно, я бы мог разыграть лесбийскую карту. Такая идея мне нравилась. Но это тоже привлекло бы ко мне слишком много внимания и поставило мое прикрытие под угрозу. Безопаснее всего было проглотить лягушку и делать то, что должно быть сделано. Не обязательно доводить до секса. Эту границу я не собирался пересекать - хотя бы из-за возможных криминальных последствий. Но идти по этому пути все же придется.

Когда все уже порядком промерзли и надрались, мы с Лестером забрались обратно в его пикап и двинули домой. Мой мозг копа восставал против того, что Лестер водит пьяным, но я постарался задвинуть его подальше и напомнил себе, что мы в Техасе. Когда мы наконец добрались до нашего квартала, мой спутник совершенно шокировал меня тем, что даже не попытался сунуть руку под мою рубашку или поцеловать меня. Он просто неторопливо припарковал машину, обернулся ко мне сказал:

- Спасибо, что поехала.

- Спасибо, что пригласил. - ответил я. - Было круто.

- Рад стараться. - спокойно ответил он, причем безо всякого подтекста. Странно. На гея вроде не похож. Я вылез из машины и помахал ему вслед, когда машина тронулась с места. Очень странно. Тинейджеры явно изменились с прежних времен.

Я подошел к дому и вытянул из кармана мобильник. Было уже четыре утра. Я приподнял окно, перебрался через подоконник, шмыгнул по узкому коридору мимо комнаты родителей, вошел к себе и забрался в постель. Через два часа пора было вставать в школу.

*****

Именно в эти дни, когда по-настоящему началась моя жизнь в роли Бет МакКормик, я наконец-то начал комфортно чувствовать себя в новом теле. Я все-таки приучил себя менять одежду в комнате при включенном свете. Начал подолгу валяться в ванной. Научился поправлять свои груди в лифчике, не чувствуя себя извращенцем. Я знаю, что благодарить за это следовало мою подложную личность. Бет была - ну, должна была быть - немного распущенной. При любом раскладе она не из тех, кто станет смущаться своего тела, раздеваясь одна в комнате. Присутствие родителей - пусть и фальшивых - тоже помогало поддерживать иллюзию, что я настоящий тинейджер, и не чувствовать себя педофилом, глядя на себя в зеркало. Я вел себя как девочка-подросток. Я изо всех сил старался думать как девочка-подросток. Я делал то, что мне запрещали. Иногда меня ловили на этом - и тогда мы собачились. Иногда мне нужны были деньги, чтобы пойти в кино или еще куда-то, а мама с папой не давали мне их - и тогда мы тоже собачились.

Мы с Лестером предприняли еще несколько вылазок на неделе после вечеринки. Он брал меня с собой на разные другие тусовки и знакомил с новыми людьми. Иногда мы всей компашкой шли в кино. Иногда тусили со скейтами на парковке у К-Марта. Манера ухаживания Лестера - забирать меня в конце квартала, а затем аккуратно доставлять обратно - через несколько недель все-таки сработала.

Это был странный момент. Я не целовался ни с кем, кроме Синди, почти двадцать лет, и теперь я делал это с парнем-тинейджером. Я провел несколько недель, размышляя, как лучше справиться с этой непростой задачей, но когда время пришло, я все еще испытывал дискомфорт и смущение, отказываясь впускать его язык в мой рот. У нас обоих был вкус сигарет, пива и фастфуда. Его щеки были теплыми, и он чуть-чуть царапал меня свежей щетинкой. Он положил ладонь мне на затылок и рассеянно поглаживал мое ухо большим пальцем. И тут я почувствовал внутри себя ощущения, которые не мог контролировать - желание пустить его внутрь, желание притянуть к себе и теплую волну возбуждения, которая медленно поднималась из глубины. Мы обжимались как типичные тинейджеры минут двадцать, а потом я пошел домой.