Горацио
Гамлет
Ведь пергамент делается из бараньих кож?
Горацио
Да, принц, и из телячьих тоже.
Гамлет
Бараны и телята те, кто верят в прочность того, что пишется на пергаменте… Я хочу поговорить с этим олухом. Любезный, чья это могила?
Первый могильщик
Моя.
(Поет.)
Вот все, зачем наш род людской
Идет из века к веку.
Гамлет
Ну да, твоя, потому что ты теперь стоишь в ней.
Первый могильщик
Значит, она не ваша, потому что вы еще не в ней. А я хоть еще не умер, а в ней.
Гамлет
А ведь ты лжешь: могилы предназначены для мертвых, а не для живых людей.
Первый могильщик
Вранье-то живое – от меня к вам так и лезет.
Гамлет
Первый могильщик
Нет, сударь, не для мужчины.
Гамлет
Первый могильщик
Гамлет
Первый могильщик
Бывшую женщину, царство ей небесное!
Гамлет
Как этот прохвост любит точность! Надо говорить с ним точнее, – он нас загоняет двусмысленностями. Ей-богу, Горацио, я замечаю, что в течение последних трех лет свет так изощрился, что носок простолюдина наступает на пятку придворного и натирает на ней мозоли. – Ты давно в могильщиках?
Первый могильщик
С того самого памятного дня, как наш покойный король Гамлет победил Фортинбраса.
Гамлет
Первый могильщик
А вы не знаете? Всякий дурак это знает. Случилось это в тот день, когда родился Гамлет-младший – тот, что теперь с ума сошел и отослан в Англию.
Гамлет
Так! А почему же его отослали в Англию?
Первый могильщик
Да потому, что он с ума сошел. Он там опять умным станет. А и не станет, так невелика беда.
Гамлет
Первый могильщик
Там оно заметно не будет; там ведь все такие же полоумные, как и он.
Гамлет
Первый могильщик
Говорят, престранным манером.
Гамлет
Каким же это «престранным манером»?
Первый могильщик
Гамлет
Первый могильщик
Надо полагать, на датской земле. Так вот, значит, я могильщиком и подростком еще был, и стариком – тридцать лет.
Гамлет
А что, долго пролежит человек в земле, прежде чем сгниет?
Первый могильщик
Да если не сгниет заживо, – много теперь таких: едва в гроб положить можно, чтоб не развалились, – ну, тогда продержится лет восемь-девять. Кожевенник девять лет выдержит.
Гамлет
Первый могильщик
Потому, сударь, что его шкура так продубится от его занятий, что не пропустит в себя воды долгое время, – а вода самый злой враг для трупов. Вот ведь этот череп: лежит в земле двадцать три года.
Гамлет
Первый могильщик
Одного пребеспутного бездельника. Чей бы вы думали?
Гамлет
Первый могильщик
Не тем он будь помянут: он мне раз вылил на голову целую бутылку рейнского. Этот череп, сударь, череп Йорика – королевского шута.
Гамлет
Первый могильщик
Гамлет
Дай мне его сюда. (Берет череп.) Увы, бедный Йорик! Это был малый беспредельного остроумия, с неистощимой фантазией. Тысячу раз он носил меня на своих плечах. А теперь как он отвратителен! Мне даже тошно делается. Вот тут были те губы, что я целовал так часто. Где теперь твои остроты, шутки, песни, порывы веселья, заставлявшие, бывало, весь стол заливаться смехом? Ничего не осталось, чтобы посмеяться над гримасой твоего черепа? Грустно! Теперь бы тебе появиться в уборной какой-нибудь дамы да сказать: накладывайте притирания на лицо хоть на целый дюйм, а в конце концов все-таки будете на меня похожи, – пусть она похохочет над этим. Горацио, скажи мне, пожалуйста, одно.
Горацио
Гамлет
Как ты думаешь, Александр таким же был в земле?
Горацио
Гамлет
И от него пахло так же. Фу!
(Кидает череп в землю.)
Горацио
Совершенно так же, принц!
Гамлет
До какого унизительного назначения мы можем дойти, Горацио. Наше воображение может проследить благородный прах Александра до того времени, когда им законопатят бочку.
Горацио
Гамлет
Однако это так: мы можем до нее дойти очень просто, прямым путем, ну хоть таким способом. Александр умер, Александр – погребен; Александр превратился в прах. Прах – это земля. Из земли добывается глина. Почему же этой глиною, в которую он превратился, не могли законопатить пивную бочку?
Великий Цезарь умер – и истлел,
И прахом Цезаря замазывают щели;
Весь мир ему при жизни был удел, –
Теперь – он беднякам защита от метели…
Но тише! Отойдем! Король идет…