В чудовище царица влюблена!
Когда она была погружена
В глубокий сон, то близ ее беседки,
Закрытой и священной, собралась
Толпа шутов, ремесленников грубых,
Которые трудами достают
Насущный хлеб в афинских балаганах.
Они пришли, чтоб разучить в лесу
Комедию, которую хотят
Представить в день супружества Тезея.
И вот глупейший этой глупой труппы,
Тот самый, что Пирама представлял,
Окончив роль, вошел в лесную чащу.
Я в темноте последовал за ним
И обратил Пирамову башку
В ослиную. Он скоро должен был
Явиться вновь, чтобы ответить Тисбе.
Вот мой актер является на сцену –
И только лишь заметили его
Товарищи, все разом встрепенулись,
Как дикий гусь, который встретил взор
Ползущего охотника, как галки,
Которые, от выстрела вспорхнув,
Все каркают и, воздух рассекая,
Летят спастись по разным сторонам:
Так и они, увидевши Пирама,
Пустилися спасаться кто куда.
Все падали, где я ступал ногою,
И, падая, кричали, что их режут,
И из Афин к себе на помощь звали.
Рассудок их столь слабый потерялся
В их ужасе столь сильном; ложный страх
Способствовал безжизненным предметам
Еще сильней вредить им и пугать;
Терновник и шиповник за одежды
Хватали их, причем рукав иль шапку
Бегущие утратить торопились.
Так, преданных безумному их страху,
Я разогнал их всех, оставя здесь
Прекрасного Пирама превращенным.
Меж тем как я там с ними хлопотал,
Проснулася царица и тотчас же
Влюбилася до крайности в осла.
