Отелло Как будто бы за веером, за маской… Эмилия Отелло Эмилия В том, что она невинна, я готова Душой своей ручаться; если ж вы Другого мненья – измените мысли: Они мутят напрасно ваше сердце. Когда внушил сомненье это вам Какой-нибудь бездельник, пусть его Постигнет то проклятие, что небо На змея-искусителя послало! Уж ежели она не беспорочна, И не верна, и нечиста душой, Так нет мужей счастливых в этом мире: Чистейшая из жен тогда гнусна, Как клевета. Отелло Эмилия уходит. В защиту ей она сказала много. Да ведь и то – она простая сводня, Так говорить умеет хорошо. О, хитрое, лукавое творенье, Замок и ключ гнуснейших самых тайн! А тоже ведь колени преклоняет И молится – я это видел сам! Входят Дездемона с Эмилией. Дездемона Что хочет мой любезный повелитель? Отелло Дездемона Отелло Дай мне взглянуть в глаза твои. Смотри В мое лицо. Дездемона Отелло (Эмилии) А ты ступай к занятиям своим. Любовников наедине оставьте, Заприте дверь. Чуть будет кто идти, Ты знак подай нам кашлем или криком: В таких делах ты сведуща. Ну, прочь! Эмилия уходит. Дездемона О, растолкуй, молю я на коленях, К чему ведет, что значит речь твоя? В твоих словах я только вижу ярость, Но темен мне смысл этих самых слов. Отелло Дездемона Твоя, мой повелитель, Покорная и верная жена. Отелло Клянись же в том: сама себя ты аду Отдай теперь, а то ведь даже черти, Взглянув в твое небесное лицо, Тебя схватить, пожалуй, побоятся. Так осуди сама себя вдвойне. Клянись, что ты верна мне. Дездемона Отелло Свидетель Он, что ты, как ад, коварна. Дездемона Против кого и в чем? Кто мой сообщник? Отелло О Дездемона, прочь, прочь, прочь! Дездемона Увы! Ужасный день! О чем, скажи, ты плачешь? Ужели я причина этих слез? Ты думаешь, быть может, что отец мой Виной тому, что вызвали тебя В Венецию; но я невинна в этом. Отелло О, если бы угодно было небу Тяжелые послать мне испытанья, На голову несчастную мою Полить дождем печали, посрамленья, Зарыть меня по губы в нищету, Сковать меня и все мои надежды – Я бы нашел в сердечном уголке Терпения хоть каплю; но чтоб сделать Недвижною статуею меня, Чтоб на нее указывало пальцем Ленивое, холодное презренье – Да нет, и то я снес бы без труда. Но здесь, где то, в чем заключил я душу, Где жизнь моя и без чего мне – смерть; Здесь, где фонтан, откуда жизнь струится И без чего иссякнуть должно ей – Где это все уходит вдруг навеки Иль лужею становится, затем Чтоб мерзкие в ней гады разводились – О, тут свой вид ты изменяй, терпенье, Ты молодой, румяный херувим, И в адскую наружность облекися! Дездемона Я все-таки надеюсь, что уверен Ты в чистоте моей. Отелло О да, конечно, Как в чистоте тех мух мясных рядов, Что в мерзости роятся от рожденья! О зелье, одуряющее чувства Пленительным таким благоуханьем, Чудесною такою красотой… Уж лучше бы ты не рождалась вовсе! Дездемона Но в чем же мой неведомый мне грех? Отелло В чем грех? Ужли затем создали эту Прекрасную бумагу, эту книгу Чудесную, чтоб написать на ней: «Презренная блудница!» В чем твой грех? О, собственность общественная! Если б Твои дела рассказывать я вздумал, Лицо мое плавильной печью стало б И в пепел бы вся скромность обратилась. В чем грех? В чем грех? Да знаешь ли, что небо От дел твоих нос зажимает свой, И месяц жмурится, и наглый ветер, Целующий все встречное – и тот В подземные скрывается пещеры, Чтоб дел твоих негодных не слыхать? Бесстыдная блудница! |
