Тишина.

- Поручик, прошу вас оставаться на месте. Я иду к вам.

Скверно. Один из командиров слился.

Прошло от силы полтора часа с момента нашего прибытия на полигон, а результаты, достигнутые за столь короткое время, вполне впечатляют: свыше пятидесяти трупов, в том числе - пара наших, более десятка раненых, догорающий музейный бронетранспортёр и его уцелевший брат-близнец, два таких же музейных грузовика, но в нулёвом состоянии, десятка полтора пленных, продырявленные капоты наших грузовиков, всё ещё разносящийся в воздухе смрад кордита и, наконец, психический срыв одного из ключевых командиров. А афганская миссия ещё даже не началась. Ба, ещё не начались даже запланированные учения.

Тогда я подумал, что чем скорее поверю в то, что случилось, тем лучше. Хотя, наверное, удобней было бы думать, что всё это кошмарный сон. Будучи сильно не в себе, я щипал себя за бедро, но почему-то не мог пробудиться. Кошмар продолжался.

Зенитки стояли перед самыми палатками. На первый взгляд они выглядели невредимыми. Да и что им какие-то пули. Бронезащита зениток способна была выдержать куда более мощные удары, чего нельзя было сказать о людях. Экипажи стояли плотной кучкой перед машинами. Почти все, даже некурящие, нервно затягивались сигаретами, были взволнованы и испуганы. Грабовский не особенно старался исправить это положение дел. Сам выглядел погано: серое лицо, ходящие ходуном руки, словно в припадке болезни Паркинсона.

Я встал перед группой, смерил их суровым взглядом мудрого командира. Командующего, на которого они всегда могут рассчитывать.

- Солдаты! Грузите в машины комплект боеприпасов и ракет и устанавливайте их на позиции. Цель задания: оборона лагеря от воздушного нападения. Следите за радарами на всех диапазонах. Режим активный. Всё ясно?

- Так точно! - вяло согласились около двух десятков голосов.

- Выполнять немедленно! - приказал я. - А вас, поручик, я попрошу на пару слов.

Мы отошли немного в сторону - ибо то, что я собирался сказать поручику, ни в коем случае не предназначалось для ушей его подчинённых. В конце концов, в данный момент у них не было времени грузить себя мыслями о судьбе своего командира. Наблюдая их профессиональную суету, я сделал вывод, что, несмотря на шок, вызванный боем, они, однако, решились выполнить приказ. Или рутина решила это за них. И на том спасибо.

- Поручик Грабовский, буду говорить кратко. - Я сам впервые оказался в такой ситуации, а потому, на всякий случай, решил, что лучше держаться официального тона. - Мы были атакованы. Не знаю кем, не знаю почему. Скоро, наверное, узнаю, но сейчас это не существенно. Главное то, что нам угрожает реальная опасность. Вы осознаёте, поручик, что в подобной ситуации нет ничего более важного, чем выполнение приказов. Точное и безотлагательное. От этого зависит безопасность всех. Вам понятно?

- Ддда. - Мне едва не пришлось наклониться к его лицу, чтобы услышать этот утвердительный ответ. - Понятно.

Он поднял голову. От прежнего Грабовского, весёлого парня, не осталось ничего. Я посмотрел ему в глаза, но он тотчас отвёл свой взгляд в сторону. У меня не оставалось выхода, решение могло быть только таким:

- Поручик Грабовский, я отстраняю вас от командования. - Даже эти жестокие слова не вызвали никакой реакции, парень лишь ещё более ссутулился. - Прошу вас немедленно отправиться в лазарет. До особых распоряжений вы будете находиться под опекой врачей.

Я назначил на должность Грабовского подпоручика Валецкого, командира первого взвода, повторил ему приказ, касающийся обороны лагеря, и тяжёлым шагом побрёл назад.

5.

Было похоже на чудо, что при таком плотном огне у нас оказалось только двое убитых. В поле зрения крутились несколько врачей и санитаров, перевязывающих раненых, но я уже знал наверняка: из наших мы потеряли только Гэмбалю и Уилсона. Чужаки стреляли не лучшим образом - и это было единственным нашим счастьем в этот проклятый день.

"Твардый" всё ещё стоял в центре лагеря - со стволом, повернутым на 90 градусов от оси движения. Я пошёл по направлению выстрела в сторону остатков бронетранспортёра. Пожар уже потушили. Люди Савицкого крутились вокруг, собирая разбросанные взрывом вещи. Трупы пока что лежали никем не тронутые.

- Пан полковник, - кто бы сомневался, что в числе сборщиков трофеев обнаружится вездесущий Галясь, - разрешите доложить... Да вы сами посмотрите, что я нашёл.

Он подошёл ко мне и протянул мне тонкую, слегка обгоревшую кожаную полевую сумку с порванным ремешком.

- Планшет с картами? - спросил я.

- Он самый, - подтвердил Галясь уверенным тоном. - Когда пан капитан припечатал в этот головной транспортёр, то офицера, что с нами болтал, разнесло вдребезги. Не много чего от него осталось. Но ремешок сумки взрывом оторвало и видите, пан полковник, отбросило планшет взрывом в лес. Лежал там, чуть в стороне. Загляните внутрь, пан полковник.

Я заглянул. И в очередной раз за этот день вздрогнул от изумления. Что было довольно глупо - так как, после всего случившегося, содержимое планшета было не ахти какой диковиной.

- Карта? - Интересно, что ещё я надеялся обнаружить в планшете для карт.

- Разрешите доложить, так точно, пан полковник. Германская штабная карта.

- И что на ней?

- Ближайшие окрестности. И точное расположение XVI-го Танкового Корпуса фон Хеппнера.

- Фон Хеппнера? - Наш диалог начинал напоминать монолог пациента, страдающего эхолалией.

- Генерала Эриха фон Хеппнера, командуюшего XVI-м Танковым Корпусом в сентябре 1939 года.

- Историческая карта, - уверенно заявил я.

- В любом случае, подлинная, - уклончиво ответил капрал.

Я оставил его замечание без внимания.

Я отправился дальше, чтобы осмотреть уцелевшую технику вражеского отряда. Второй бронетранспортёр остался невредимым. Это была классическая колёсно-гусеничная машина времён Второй Мировой войны. Над бронированной кабиной водителя был установлен пулемёт с характерным дырчатым кожухом вокруг ствола. Подобные транспортёры, пулемёты, а также солдат, одетых в серо-стальные мундиры и характерно изогнутые низко сидящие шлемы, я безусловно видел в десятках военных фильмах. Но эти отсюда совсем не походили на киношных, я в этом был стопроцентно уверен.

- Галясь. - Повернулся я к капралу. - О планшете пока никому не слова. И свои выводы, если сообразил что-то, пока оставь при себе.

- Так точно.

Давно я не видел его настолько серьёзным.

- Пан полковник, - услышал я шёпот в наушнике.

Станьчак. Оставив за спиной капрала, я быстрым шагом отправился в направлении командного поста.

- Докладывайте.

- Я добрался до пересечения нашей дороги с шоссе. Ну, там всё иначе выглядит, чем пару часов назад. Асфальта нет, обычная грунтовая дорога, разве что достаточно ровная. Никаких следов постов жандармерии.

- Вы уверены? - Напрасный вопрос. Я был бы сильно удивлён, если бы они там вдруг оказались.

- Да. Я искал на пространстве в несколько сот метров по сторонам. Но это ещё не всё. По дороге движутся военные машины. В основном, грузовики и мотоциклы. Либо интендатские службы, либо связисты. Немного санитарных машин. Все модели довоенные. Немецкие.

- О, чёрт!

- Абсолютно с вами согласен, пан полковник. Это немцы. Что мне делать, если вздумают сунуться сюда?

- Докладывай. А потом - огонь из всех стволов.

- Есть. Доклад закончен.

- Пока.

Я отключился.

Общее собрание офицеров я назначил на пять вечера - то есть, у меня оставалось ещё немного времени, чтобы всё осмыслить. Ничего позитивного. Из-за нелепой рассеянности я не отключил дурацкого звонка в телефоне, и в итоге поехал на аэродром, а там встретил Нэнси. Минус. Затем оказался слизняком и позволил Дрэшеру навязать мне командование батальоном. Очередной минус. Затем ввязался в драку с гангстерами, несколько из них пострадали; в результате половина командиров в батальоне попали в список разыскиваемых полицией. Минус с восклицательным знаком. Я принял назначение, ибо желал отправиться на войну - и, видно, Господь Бог меня покарал, так как я попал на войну, которая мне и в кошмаре не снилась. Очередной минус. Вдобавок, у меня начали возникать неясные подозрения о том, кто нас во всё это безобразие втянул.