В ответ женщина вручила «Ее Высочеству» какой-то сверток, приказала немедля надеть хламиду и сандалии, а затем следовать к Храму.

– А что насчет завтрака?

Служанка сообщила, что император посоветовал не кормить утром принцессу «для улучшения цвета лица», и степенно вышла с тем же недовольным видом.

Лин развернула сверток и поняла, что имел в виду «папочка», бросая странные угрозы.

Хламида оказалась белоснежным широким халатом. К ней прилагалась записка – вырванный откуда-то кусок рукописного текста: «…паломники подходят к Озеру Очищения в белых одеждах, сотканных изо льна, выросшего в Год Жизни, что символизирует их готовность оставить позади все мирское и приобщиться к храмовым таинствам. По очереди они приближаются к воде: мужчины справа, женщины слева. Достигнув кромки воды, паломники сбрасывают одежду, дабы не осквернять священное озеро творением рук человеческих, и медленно идут к противоположному берегу, где слуги…», на обратной стороне приписка: «Меня не интересует, как нравы твоего мира соотносятся с нашими обрядами. Имея наглость угрожать императору, будь готова к последствиям. Учти: Грайт очень суеверен, его устроит лишь истинное чудо. И не стоило безродной девке грубить эльфу, он мог повлиять на твою судьбу…» – вот так, коротко и по сути.

Грубить? Ах, это… В день прибытия Дисон неосторожно надумал сравнить особые приметы принцессы и ее собственные. Лин его попросту послала – «в баню». Непривыкший к подобным идиомам эльф смутился и начал осторожно принюхиваться к себе. Услышав, что баня – вежливый эквивалент более популярного «адреса», он чему-то жутко обрадовался и больше с дурацкими предложениями не приходил.

А император, выходит, так хотел реванша, что об особых приметах даже не подумал. Конечно, он же пожелал копию принцессы! «Девушку, похожую на принцессу», если точнее. И ничего, что двойник получился совсем не таким, как планировалось! Высокородный осел! Да в любом случае паломническим фанатизмом Лин не страдала, поэтому изображать добропорядочную и законопослушную деву не собиралась. В конце концов, она соглашалась играть роль Ее Высочества, а не устраивать бесплатный стриптиз для толпы напыщенных идиотов.

Чудо им надо, видите ли, причем настоящее! Единственное, что могла предложить Лин, – истинное дуракаваляние. Практика есть, а чудеса, как она заметила, иногда прилагаются. Ха! Ну, «папа», сам напросился. И отвечать за поступки «дорогой дочурки» будешь именно ты, ведь что взять с девицы? Заупрямилась, закапризничала – и готова проблема!

Натянув самую тонкую одежду, нашедшуюся в гардеробе, и закутавшись в хламиду, Лин решительно ступила на крыльцо, где ждали хранители. На каждом из них тоже было напялено нечто белое, бесформенное и объемное.

Поздоровалась.

Они хмуро ответили.

Интересно, сколько древних книг испортил Малдраб, дабы проинформировать всех заинтересованных? Лин уже поняла, что о возрасте манускриптов можно судить не только по коже редкого зверя, используемой на переплет, но и по тому, вручную написан текст или же напечатан на довольно-таки давно изобретенном печатном станке.

– Что, кто-то умер?

Парни вразнобой замотали головами, однако даже Марк воздержался от замечаний.

– А почему такие похоронные лица?

Они явно не понимали ее настроения. Странно, им-то какое дело до заморочек императора? Или они расстроились из-за собственных нелепых одеяний?..

Загадка разрешилась неожиданно, и, главное, обнадеживающе.

– Я придумал, как старому козлу пообломать рога! – начал гвардеец. – Предков он вспомнил, урод всевластный! Не переживай, хорошо?

– А с чего мне переживать? Это всего лишь обряд, и мой долг послушной дочери требует беспрекословно исполнять веления моего властительного отца.

Вместо того, чтобы порадоваться и успокоится, оба хранителя уставились на нее с подозрением. Марк догадался первым. Бесцеремонно распахнул дурацкий халат, который Лин предусмотрительно придерживала у горла, и повернулся к метаморфу.

– Ты только посмотри! Проклятье, я мог выиграть двойное жалование!

Тот посмотрел. На черные, подкачанные (на всякий случай) штаны и светло-голубую рубашку из настолько тонкой ткани, что под ними угадывалось нижнее белье.

– Насмотрелись? – Лин снова закуталась в хламиду. – Марк, кто тот ненормальный, с кем ты хотел спорить?

– А, это Дисон с Крезином заключили пари на сотню золотов, и меня звали. Эльф утверждал, что ты придумаешь чудо, а советник был за скандал. Поделишься планами? Еще есть время сделать ставки!

– В планах – импровизация, поэтому лучше не рискуй. У меня есть небольшая просьба. Вы там будете с оружием?

– Разумеется. – Гвардеец продемонстрировал спрятанный в складках одеяния короткий меч. – А что?

– Сможешь уронить его как можно громче, когда… Хм, даже не знаю. Пожалуй, когда принц окажется в центре внимания!

Марк рассмеялся:

– Полагаешь, он испугается и… Не-а, он все-таки воин, а не слабонервная барышня.

– Вот именно! Барышня там будет другая. Страшно пугливая и психованная. И она потом жутко на тебя заорет, станет называть разными нехорошими словами! Возможно, с кулаками накинется, но ведь ты не обидишься, правда? – подмигнула Лин.

– Я? Я не обидчивый. Так, в глаз дам и успокоюсь. А почему бы не поручить сие ответственное задание нашему юному другу? Его растерянность перед кучей народа будет менее подозрительной.

Она задумалась. Идея с легкой заварушкой пришла ей в голову только сейчас, и то, что именно Марк станет соучастником, как бы само собой подразумевалось. А метаморф… При всех достоинствах он имел один весомый недостаток – чувства и намерения отражались на его лице чересчур явно. К тому же неизвестно, что он думал по этому поводу.

– Да, у меня лучше получится, – поделился своим мнением Кари, – отличная мысль!

Лин вздохнула. Мысль, может, и отличная, однако…

– Кари, не обижайся, но у тебя лицо – как открытая книга. Все сразу же догадаются.

– Я не просто уроню меч, а с силой толкну его к земле. Грохот гарантирую, – настаивал метаморф.

Она немного поколебалась и согласилась.

– Помни, как только все переводят взгляд на Геданиота…

– Не беспокойся, детка, – успокоил ее Марк, – если малыш оплошает, так и быть, я грохну… чем-нибудь.

– Идем, грохальник. – Лин неторопливо направилась к храму. – Император, наверно, уже закипает.

***

Малдраб Четвертый действительно напоминал кипящий чайник, с которого вот-вот сорвет крышку (а то и всю крышу). Но причиной его волнения была отнюдь не задержка двойника.

Император уже горько сожалел о том, что вчера поддался ярости и не прислушался к умным советам. А вдруг сумасшедшая девчонка распсихуется и наплюет на все договоренности? Или в ее мире царят настолько строгие нравы, что теперь ей остается только утопиться? Впрочем… Учитывая ее поведение – вряд ли! Скорее, она устроит такое представление, что камень на шею понадобиться ему самому.

Как бы там ни было, использовать обряд, о котором никто и не помнил до вчерашнего дня (кроме храмового настоятеля, за бутылкой вина начавшего ностальгировать по давним временам), оказалось попросту нерационально.

А ведь советники убеждали, даже просили сменить гнев на милость, но Малдраб остался неумолим… И упрям… Или выглядел таковым.

Как глупо. Как подло. Как мелочно и недостойно.

Император знал, что в раздражении способен наделать глупостей. А также он знал, что верные советники всегда его остановят и не дадут совершить непоправимого.

Если успеют.

И если захотят.

Так почему же они так неубедительно возражали? Для кого это испытание на самом деле?..

***

Народа вокруг храма собралось немало, однако величественные колонны служили границей для толпы и место под сенью навесной крыши принадлежало исключительно Их Высочествам да хранителям.

Вчера здесь не зря носились строители – сейчас берега целебного озера были оснащены четырьмя небольшими настилами (по два на каждой стороне). Противоположные настилы сообщались с помощью мостиков, немного опущенных в воду. Очень удобно – осторожно спускаешься по сходням и величаво шествуешь к другому берегу, держась за поручни и не опасаясь, что в один прекрасный момент зацепишься за невидимый камешек и булькнешь под воду.