– Она спрашивает про свою собачку, – сказала ей Хизер. – Что стало с ее собачкой?

– Приводить в палаты собак запрещено, – резко ответила медичка, после чего обратилась к Рори: – Мисс Стэтем, немедленно ложитесь. Вы еще больны, и мы не имеем права…

– Я понимаю, – перебила ее Хизер, – что собак приводить сюда нельзя. Но он особый, он пес-помощник. У него даже есть специальный документ. Он… Мам, ты помнишь, какой он породы? Кубинской? Кубинец? Вертится на языке, а вспомнить не могу.

– Гавана, – пробормотала Виктория.

– Это она о чем? – спросил голос медсестры.

– Гаванец! – вспомнила Хизер. – Он гаванец. Его должны были привезти вместе с нею. Он всегда должен быть с нею рядом, иначе ему будет плохо. Прошу вас, разузнайте, где он и что с ним. Она не успокоится, пока…

– К сожалению, не могу, – заявила сотрудница больницы. – Но его, по всей видимости, отправили в приют в Баттерси.

Рори принялась шумно хватать ртом воздух, после чего предприняла попытку свесить ноги с кровати. Медсестра сказала что-то вроде того, что нужно срочно позвонить врачу, а мать и сестра должны немедленно покинуть палату. Она много еще чего сказала, но Стэтем не слышала ее, потому что к ней внезапно вернулась память. Клэр мертва. А сама она заболела. Она была дома, и внезапно у нее закружилась голова, а потом ей стало тяжело дышать. Затем ее вырвало, и она все спотыкалась, спотыкалась, спотыкалась, а Арло лаял, и лаял, и…

Дверь палаты распахнулась, и на пороге вырос – нет, не доктор в белом халате, а высокий белокурый мужчина, причем не один, а с ее матерью и сестрой Хизер, которые вернулись к ней вместе с ним.

– Немедленно уведите отсюда этого человека! – рявкнула медсестра. – И сами уходите. Я же вам уже сказала!

– Он знает, где ее собака, – сказала мать Рори. – И если вы думаете, что она успокоится, не зная, что стало с ее собакой, то вы ошибаетесь.

Мужчина подошел к кровати и, положив руку пациентке на плечо, негромко заговорил:

– С Арло всё в порядке, мисс Стэтем. Вам нет причин переживать из-за него. Сейчас он у одной моей знакомой. Она ветеринар и, пока вы не поправитесь, взяла на себя заботу о нем. Более того, она берет его с собой на работу. В Лондонский зоопарк. По ее словам, он обожает львов. – Незнакомец улыбнулся, и улыбка у него получилась слегка кривая – наверное, из-за небольшого шрама над верхней губой.

В остальном же он был вполне хорош собой. Рори почему-то подумала, что своей внешностью этот человек, возможно, повергает людей в растерянность.

– Мое имя Томас Линли, – представился незнакомец. – Я коллега Барбары Хейверс по Скотленд-Ярду.

Его присутствие произвело на больную странный эффект. Его голос успокаивал. Рори почувствовала, как напряжение оставляет ее.

– Это Барбара вас нашла, – сообщил он. – Боюсь, ради этого ей пришлось разбить окно и проникнуть к вам в квартиру. Но она услышала собачий лай. У вас с нею была назначена встреча. Вы помните?

Да-да, что-то такое она помнила, хотя и не была уверена на все сто. По идее, это должно было четко отпечататься в ее памяти – вместе со всем, что случилось с нею, – но, увы, этого не произошло.

Дверь в палату распахнулась снова. На этот раз внутрь вошла женщина в белом халате.

– Спасибо, сестра, – сказала она сиделке, после чего обратилась к остальным: – Вы тревожите пациентку. В палате вам разрешено находиться только по одному. Прошу вас немедленно выйти. – С этими словами она шагнула к мигающей машине, которую Рори приняла за монитор работы сердца. Кстати, помимо трубок с кислородом, к ее телу была присоединена капельница. Женщина – не иначе как ее лечащий врач – проверила свисающий со стойки пакет с жидкостью.

Между тем никто даже не сдвинулся с места.

– Вы что, не понимаете английский язык? Как вообще вы сюда попали, хотела бы я знать? – возмутилась медичка.

– Нет. Мама, – прошептала Виктория.

Ее мать вышла вперед.

– Я здесь, дорогая моя, – сказала она. – И Хизер тоже. Хизер, ты не могла бы…

Сестра шагнула к кровати и взяла Рори за руку. Всего одно прикосновение, и в памяти ожили новые образы. В тот вечер, когда она вернулась в Лондон из Шафтсбери, на автоответчике ее ждал голос Хизер.

Она выгуляла Арло. Затем достала из машины кое-какие вещи и вернулась в квартиру. Накормила Арло. Разогрела себе суп, намазала тост маслом и джемом. Она валилась с ног от усталости. Приняв ванну, сразу же легла в постель и вскоре почувствовала себя совсем плохо: кружилась голова, поташнивало, в груди было страшное сердцебиение, в висках – пульсирующая боль…

Томас Линли что-то говорил женщине в белом халате. Та держала в руках его служебное удостоверение и спорила с ним:

– Полиция? Только вас нам здесь не хватало! Мать может остаться, но вы двое… Немедленно выйдите вон, или я вызову охрану!

Кажется, мужчина сказал ей что-то про Барбару Хейверс, подумала Рори и тоже подала голос:

– Пожалуйста… – Сделать это оказалось гораздо труднее, чем она ожидала, однако пациентка выдавила из себя еще одно предложение: – Что случилось?

– Вы были правы, – сказал ей Линли, не обращая внимания на протесты врача. – Сердечный приступ Клэр был чем-то спровоцирован, а не случился сам по себе. То же самое, как нам кажется, случилось и с вами.

– Немедленно освободите помещение! – напомнила о себе медичка. – На сегодня достаточно.

– Пусть он… останется, – еле слышно прошептала Рори.

– Здесь решаю я, а не вы, – заявила врач.

– Дайте нам всего десять минут, и я уйду, – попросил Томас. Виктории показалось, что он пытался прочесть на бейджике имя врача – он щурился, и, видимо, у него плохо это получалось без очков. – Она лишь сообщит мне кое-какую важную информацию. Кстати, это касается и ее лично, касается того, что случилось с нею. Всего десять минут, – повторил он, – доктор…

– Биглоу, – сказала врач. – Хорошо, даю вам пять.

– Семь, – добавил пару минут Линли.

– Вы что, собрались со мной торговаться?!

– Ну хорошо, пять, – уступил полицейский и, посмотрев на мать и сестру Рори, добавил: – Могу я задать ей вопросы без посторонних?

Мать и сестра вышли, пообещав, что будут ждать за дверью. Врач тоже удалилась, пригрозив, что если Томас задержится у пациентки больше чем на пять минут, то пусть пеняет на себя.

Линли придвинул к кровати Виктории стул.

– Причиной смерти Клэр стало отравление веществом под названием азид натрия. Мы полагаем, что и с вами случилось то же самое, – рассказал он кратко. – Вы ведь до возвращения в Лондон были в Шафтсбери, не так ли?

Стэтем кивнула.

– Скажите, перед вашим отъездом вам кто-нибудь что-нибудь давал? Нечто такое, что вы привезли с собой?

Рори задумалась, однако покачала головой. Нет, ей никто ничего не давал.

– Скажите, в ваше отсутствие кто-нибудь мог попасть к вам в квартиру? У кого-нибудь есть запасной ключ? Есть ли вообще запасные ключи к вашей двери?

Больная снова задумалась.

– В моем столе… на работе, – сказала она. – Но он никак не помечен. Никто даже не догадается…

В данный момент ее куда больше занимал яд. Она приподняла руку – Господи, та как будто налита свинцом! – и, положив ее себе на грудь, спросила:

– Как это сделали?

– Его подмешали в вашу зубную пасту, мисс Стэтем. Как и большинство людей, вы, перед тем как лечь спать, почистили зубы, я прав? – спросил инспектор, и женщина кивнула. – Так вы получили свою дозу. Поскольку мы имеем две жертвы, то теперь ищем какие-то связующие ниточки. Похоже, таковых имеется две. Первая – это книга, над которой работала Клэр Эббот. Вы ведь ее редактор, не так ли?

Пациентка снова ответила кивком.

– Но книга? – шепотом удивилась она. – Это ведь просто книга!

– Я, пожалуй, соглашусь с вами, – сказал Линли. – Что подводит нас к второй нити. Это Каролина Голдейкер. Вы ездили в Шафтсбери, ведь так? На пару дней? В связи с поминовением Клэр? Скажите, пока вы были там, могла Каролина Голдейкер получить доступ к вашим вещам? А именно к вашей зубной пасте?