Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Увы, судьба-злодейка позаботилась о том, чтобы этого не случилось: в детстве после травмы его нога, как назло, срослась неправильно, сделав его на всю жизнь хромым, ковыляющим неудачником, обреченным вечно носить ортопедический башмак. Прощайте, мечты поступить на военную службу, которая наверняка сделала бы из него того, кем он хотел стать!

В тот вечер в антракте они весело болтали о наступающем празднике, о том, как важно встретить Рождество в кругу семьи, о его родителях в Шотландии, о ее матери в Лондоне, о том, что они будут делать и с кем увидятся. О себе она рассказала крайне мало. Он – гораздо больше. Позже, когда звонок пригласил зрителей обратно в зал, Алистер сунул ей свою визитку и застенчиво сказал, что если она когда-нибудь пожелает встретиться, чтобы выпить по стаканчику чего-нибудь эдакого или по чашке кофе, или же ей будет интересно посмотреть его бизнес…

– Что за бизнес? – спросила Каролина.

– Утилизация и переделка, – ответил Маккеррон.

– Переделка чего?

– Увидите сами.

Если честно, он не ожидал, что из этой встречи что-то выйдет, однако не прошло и двух недель, как она заглянула в его магазинчик на Уайткросс-стрит. Там Алистер продавал то, что своими руками мастерил из разного хлама, который находил на гаражных распродажах, в лавках старьевщиков и даже на свалках. Огромные заводские шестерни становились столами, из клюшек для игры в поло получались лампы, с помощью слоя лака металлические садовые стулья превращались в антиквариат, подернутый благородной патиной, мастерски скрывавшей пятна ржавчины и облупившуюся краску. Выброшенная мебель обретала новую жизнь.

Каролина была очарована. Ведь, не стоит кривить душой, он прекрасно знал свое дело. У нее же было полно вопросов: например, как он решал, во что именно переделать старую вещь. И Алистер опустил страждущую руку в фонтан ее восхищения. В магазине были люди, но ему не терпелось избавиться от них, чтобы полностью одарить Каро своим вниманием.

Он заикался и краснел, всячески пытаясь скрыть то, что было написано у него на лице: а именно животное желание, которое он не имел возможности удовлетворить.

Она осталась до закрытия магазина, а затем они пошли чего-нибудь выпить. Три часа болтали о том о сем, и единственным, что Алистер запомнил о том вечере, было то, что его сердце готовилось вырваться из груди, а мошонка сгорала от похоти.

Подойдя к машине, его спутница призналась ему, что он ей нравится: то, с каким интересом он ее слушает, то, как ей хорошо и приятно в его обществе…

– Что странно, ведь я почти не знаю тебя, – призналась она. – Но у меня такое чувство, что я…

Он не удержался и поцеловал ее. Была ли это животная похоть или что-то другое, но он должен был почувствовать ее в своих объятиях. К его удивлению, Каролина ответила на поцелуй. Губы ее раскрылись, и она прижалась к нему всем телом. Когда же его руки скользнули от ее талии выше, к пышному бюсту, чей вес он тотчас ощутил у себя на ладонях, она не издала даже писка протеста.

Казалось, Алистер вот-вот потеряет сознание, так сильно ему хотелось ее. Он лишь потому сумел взять себя в руки, что они находились на улице, где было полно людей. Отпустив ее, он вытер губы тыльной стороной ладони и, любуясь этим дивным созданием, попытался придумать, как ему извиниться, как ей все объяснить и как ему вообще дальше быть с ней. А ему очень хотелось быть с ней и дальше.

Она заговорила первой:

– Мне не следовало… не нужно было этого делать…

– Нет, это я виноват. Это все спиртное, ты же такая красивая, что я…

– Дело в том, что я замужем, – выпалила женщина. – Мальчики, что были со мной в театре… на спектакле… Они мои сыновья. Я же… Что-то со мной не так, если я захотела увидеть тебя снова, хотя и не имею права… Мне хотелось, чтобы ты поцеловал меня, прямо сейчас. Я ничем не могу это объяснить, кроме как… тем, что ты не такой, как… О боже, я должна идти! Правда, мне нужно идти.

Она пыталась открыть дверь машины, и Маккеррон заметил, как сильно дрожат ее руки. Поэтому он взял у нее ключ и открыл сам.

Каролина повернулась к нему.

– Как бы мне хотелось…

Не закончив фразу, она уехала.

Алистер не успел сказать ей, что ему плевать, что она солгала ему, назвав сыновей племянниками, что умолчала про мужа, хотя и была замужем, что даже будь у нее три ноги и две головы – ему все равно плевать. Самым главным для него было слово «вместе». Он влюбился в нее прежде, чем узнал имена ее детей.

И теперь, спустя семнадцать лет, он по-прежнему ее любил. Алистер посмотрел на дом, в котором сейчас страдал Уилл, и мысленно вернулся к своей Каро, несмотря на все их неурядицы. Вернулся мысленно и к несчастному парню.

Именно из-за Уилла они переехали из Лондона в Дорсет. Продали все, что у них было, чтобы купить бизнес, о котором Маккеррон тогда не имел ни малейшего понятия. Он считал, что выпечка хлеба – исключительно женское занятие. Во всяком случае, когда он был ребенком, в их доме дело обстояло именно так.

Впрочем, это была профессиональная пекарня, процветающее дело с собственным домом, в который он мог привезти Каролину и ее детей. Поэтому Алистер купил эту пекарню и даже взял на работу бывшего владельца, чтобы тот научил его, что нужно делать с мукой, дрожжами, солью, сахаром и всем прочим, что потом превращалось в хлеб, булочки, плюшки, пирожки, пирожные и другие кондитерские изделия. За эти годы Алистер обзавелся семью булочными в разных городах графства, и хотя жизнь пекаря была далеко не сахар – ни свет ни заря на ногах, сон урывками, – по крайней мере, он был в состоянии обеспечить семью.

У Каролины хватило своих забот, особенно с Уиллом. Вот и сегодня в этой квартире с пасынком случился припадок, какого ее муж еще ни разу не видел. Оставалось лишь надеяться, что Каролина сотворит чудо, поможет сыну избавиться от страданий. Если же нет, несчастного парня придется госпитализировать или хотя бы вызвать ему «Скорую». Ни то, ни другое не гарантировало семейного мира.

Зазвонил мобильник. Алистер выхватил его из консоли между двумя сиденьями фургона.

– Как он там? Всё в порядке, дорогая? – спросил он.

Но это была не Каролина, хотя в трубке и прозвучал женский голос.

– Алистер, с тобой всё хорошо? У меня все утро было такое чувство, что с тобой случилось что-то нехорошее.

Он снова посмотрел на дом, на окна гостиной в квартире Уилла, и с удивлением отметил, как участился его пульс.

– Я в Лондоне, – ответил он. – Но я рад, что ты позвонила.

За три года до описываемых событий

Апрель, 6-е

Бромли, Лондон

Сначала в планы Лили не входило мириться с Уиллом. Напротив, она собиралась начать новую жизнь. Она и раньше так поступала – более того, знала, что, если потребуется, поступит так еще и еще раз. Потому что это вовсе не так трудно, как казалось многим женщинам ее возраста. Лили записалась на кулинарные курсы и быстро стала своей в группе любителей вкусно покушать, которые, так же, как и она, считали, что питаться недорого вовсе не значит давиться бургерами из американского фастфуда и что следует почаще наведываться в лучшие продуктовые ряды на всех рынках Лондона – от Спиталфилдс до Портобелло-роуд.

Кроме того, Фостер записалась в танцевальный класс. Преподаватель-аргентинец прозрачно намекнул, что будет только рад делиться своей жгучей мужской красотой и крепким, загорелым телом с любой женщиной, которая того пожелает. А еще Лили присоединилась к группе женщин, которые, дабы всегда быть в отличной физической форме, рано утром каждую субботу налегали на весла на Темзе. Короче говоря, она преобразила свою жизнь, о которой ей пришлось забыть в течение тех десяти месяцев, пока она была с Уильямом Голдейкером. Она дала себе слово, что больше никогда не вляпается в такое «счастье». Но затем он ей позвонил.

И к ней как будто вернулся тот, старый Уилл. По словам последнего, у него все было хорошо. Он сдержал свое обещание и жил один, а не у матери. Он снова встал на ноги и теперь обитает в Йетминстере. Лили знает, где это? Недалеко от Шерборна.

5
{"b":"542590","o":1}