– А как насчет Клэр Эббот? – спросил Уинстон как будто бы из чистого любопытства.

– А что насчет нее?

– Мы просматривали ее блокнот. Что-то вроде дневника с датами встреч. Там есть кое-какие имена. Одни полностью, другие в виде инициалов. Кстати, среди них есть и ЛФ. Это, часом, не вы?

– Я ни разу не разговаривала с Клэр Эббот, – заявила Лили.

– Она никогда не разыскивала вас, не звонила вам?

– Она наверняка знала, кто вы такая, – добавила Барбара. – Вряд ли Каролина стала бы молчать про предписание полиции, как только то было выдано.

Фостер задумалась, а когда заговорила снова, то выглядело это так, будто она взвешивает не только сами слова, но и то, какую информацию те в себе таят. Наконец она решилась.

– Она звонила мне. Хотела поговорить, – призналась девушка. – Мы назначили время. А затем я отказалась.

– Почему? – тут же уточнила Хейверс.

– Потому что она не захотела сказать мне, зачем ей понадобилось меня видеть. Я же сделала вывод, что тату здесь совершенно ни при чем.

– Странно – вы не воспользовались случаем вылить ушат помоев на Каролину? С чего бы это? – спросила Барбара. – Ведь, независимо от того, о чем Клэр хотела поговорить с вами, это был ваш шанс выставить Каролину в незавидном свете в глазах работодательницы.

– Можно подумать, та мне поверила бы! – фыркнула Лили. – Да ни фига! Каролина же наверняка заранее вложила ей в уши тонны дерьма насчет меня. Но даже если и нет, я предпочитаю, когда люди своим умом доходят, что за птица эта Каролина. Так гораздо забавнее. – Она натянуто улыбнулась. – А теперь мне пора за работу. У меня на сегодняшнее утро назначен клиент, чтобы отметить год Быка, год Лошади и год Обезьяны. Это годы, в которые у него родились детишки. Вы даже не представляете, как некоторые празднуют дни рождения детей!

С этими словами она отвернулась от полицейских и взяла карандаш, всем своим видом давая понять, что разговор закончен, если, конечно, они не явились к ней, чтобы ее арестовать или – что еще менее вероятно – сделать себе татуировки.

– Она не прочь увидеть ее кишки на вертеле, и даже этого не скрывает. По ее словам, это по вине Каролины Уильям наложил на себя руки, – рассказывала Барбара Томасу. – Правда, как выяснилось, у парня в голове тоже водились свои тараканы. Более того, если верить той же Лили, «она вполне могла столкнуть его со скалы».

– Тараканы? – переспросил Линли. Он шагал в кабинет Изабеллы, куда был вызван сообщением Доротеи Гарриман, однако, прежде чем предстать перед очами суперинтенданта, остановился в коридоре, чтобы выслушать, что ему доложит Хейверс. – Любопытно. Я видел его фото. Его отец указал на деформированное ухо. Кстати, оно было упомянуто в разговоре? Но в остальном я ничего странного в нем не заметил… Скажите, Лили Фостер упомянула про ухо?

– Ни разу. Зато она рассказала нам о его проблеме с речью. Стоило парню распсиховаться, как он начинал нести всякую околесицу. Причем, как правило, непристойную. Какие-то слова придумывал сам, какие-то брал в готовом виде, из разряда тех, что вы вряд ли хотели бы услышать на собственных похоронах… Ну, вы меня поняли. Лили винит в этом его мать, хотя, по правде говоря, она винит ее буквально во всем. На мой взгляд, она никого не убивала – по крайней мере, не так, как это произошло.

– Почему? – Инспектор кивнул Доротее, которая, судя по всему, лично пришла за ним. Выразительно указав на циферблат наручных часов, она встала, уперев руки в бока. Не иначе как в подражание Изабелле – та в моменты нетерпения принимала ту же позу. Даже выражение лица секретарши было сейчас похожим на недовольную мину Ардери. Линли поднял палец. Гарриман пожала плечами и направилась к кабинету начальницы.

– Я тут подумала, – продолжала в трубке Барбара. – И никак не могу представить, как она, во-первых, надела перчатки, чтобы работать с ядом. Во-вторых, как засунула яд в зубную пасту именно той марки, которой пользуется Каролина, и как затем пронесла ее в дом. И, наконец, откуда ей было знать, что пастой воспользуется именно Каролина, а не ее муж? Уж слишком велик риск, что что-то пойдет не так или ее поймают. Ведь они наверняка были начеку – уж слишком часто она мелькала по соседству с их домом!

– Вы имеете в виду Каролину и Алистера? – уточнил Томас.

– Их, кого же еще! Кроме того, она не скрывает, что была бы счастлива, если б кто-нибудь отправил эту тетку в расход. Впрочем, я не исключаю, что она могла нарочно так сказать, чтобы мы подумали, будто она здесь ни при чем. Ведь какой убийца заявит во всеуслышание, что будет вне себя от радости, если его жертва вдруг всплывет брюхом вверх? Этакая обратная психология, если вы понимаете, о чем я.

– Так и голову недолго сломать, сержант, – мягко пожурил коллегу Линли. – Скажите лучше, как там дела с ключом, который вы нашли в ящике стола Клэр?

– Поскольку в наши дни для простолюдинов нет банковских подвалов, инициативу, похоже, перехватили компании по прокату сейфов. Но самый ближайший находится в Йовилле. Вот только с какой стати ей тащиться туда?

– Что у вас дальше по плану?.. Кстати, а где Уинстон?

– Рядом со мною. Мы вместе ходили поговорить с Лили Фостер. Мы с тобой как сиамские близнецы, правда, Уинн?

Ответа Линли не услышал – на том конце линии раздался грохот. Похоже, это мусорщики Шафтсбери делали свое дело.

– У нас на очереди Алистер Маккеррон, затем эта Шэрон, которая работает у него, ну и психиатр. А что нового у вас?

– Суперинтендант Ардери опередила нас всех и требует отчет. Я как раз по пути в ее кабинет.

– Сэр, когда эта чертова злыдня, наконец, перестанет…

– Вы сами прекрасно знаете, Барбара, что ей надо. Главное, продолжайте держать меня в курсе, а я буду докладывать ей.

На этом разговор завершился. Томас зашагал в кабинет Изабеллы, куда, по словам Доротеи, он был обязан явиться немедленно.

– Извини, я был вынужден ответить на звонок сержанта Хейверс, – сказал он входя.

Его шеф стояла рядом со старым сервантом, на котором громко стонала и булькала кофеварка ее предшественника. Похоже, как это часто за нею водилось, Ардери с нетерпением наблюдала за этим чудом техники.

– Ну, наконец-то, черт возьми! – воскликнула она, подставляя кружку под тонюсенькую струйку, которая, фыркая, полилась из носика, но не в кофейник, а на раскаленную конфорку.

Затем Изабелла спросила у Линли, не хочет ли он кофе. Инспектор отказался.

– Где собака? – спросила суперинтендант.

– Арло? Я его пристроил. А что? Ты уже успела его полюбить?

– Томми, взгляни на меня! Неужели я похожа на любительницу собак?

– Вообще-то, нет.

Женщина принесла чашку к столу и жестом пригласила его сесть. Линли не собирался попадаться на эту удочку и потому ждал, когда она сядет первой. И лишь затем последовал ее примеру.

– Его нет, – сказала она. – Я обыскала все на свете. Я даже поговорила с Доротеей, вдруг она его где-то спрятала, чтобы он не попался на глаза кому не следует. Увы, похоже, его так и не принесли. Кстати, если ты еще не понял, я имею в виду твой отчет. Когда мы в последний раз разговаривали, мы договорились, что сегодня утром мне на стол ляжет письменный документ, или, на крайний случай, он будет прислан по электронной почте.

Томас на всякий случай посмотрел на часы.

– Разумеется, я понимаю, утро еще не кончилось, но не будем вдаваться в такие мелочи, – сказала Ардери.

– Доклад будет, – ответил инспектор. – Просто я вчера поздно лег спать. В том числе из-за собаки. У меня было лишь…

Изабелла вскинула руку.

– Бытовые подробности твоей жизни мне не интересны. В отличие от доклада о ходе расследования. Кстати, Томми, что там у сержанта Хейверс? Надеюсь, она все еще в состоянии выполнять ваши распоряжения?

– До последней запятой, – ответил Линли, а про себя подумал, что, наверное, не стоит упоминать о том, что накануне Барбара и Уинстон пару часов работали по отдельности. Вместо этого он доложил суперинтенданту все, что им было известно на данный момент о смерти Клэр Эббот и попытки отравления Рори Стэтем. Изабелла слушала его в своей обычной манере, предельно внимательно и вдумчиво, а когда инспектор закончил докладывать, резко кивнула.