Когда входишь в ДК колонии № 6, где находится молельная комната – дорогу можно не спрашивать. Идешь на запах ладана. Здесь, на зоне, этот запах воспринимается совсем не так, как на воле. Здесь это один из запахов свободы. А для тех, кто приходит сюда молиться, – единственный.

– Когда мне предложили написать заявление на УДО, для меня это уже не был выбор между тюрьмой и волей. – Анатолий отвечает на главный вопрос. – Несвобода – она ведь не в темницах, а в душах. Чем отличается образ жизни арестанта и монаха? Да, в сущности, ничем. Монах тоже живет за стеной, терпит многие лишения. Только осужденный делает все это по принуждению, а монах – добровольно. И что для одного – «лишение свободы», то для другого – ее обретение.

Анатолий подошел к книжному стеллажу. По описи в молельной комнате 1238 книг по религиозной тематике. Достал «Путь ко спасению» Феофана Затворника.

– Вот святитель Феофан. В девятнадцатом веке жил. В самый расцвет своей церковной карьеры взял и ушел в добровольный затвор. И провел в полном одиночестве 24 года. Если сравнивать с «лишением свободы», то это даже не особый режим. Особистов хотя бы на прогулку выпускают, а Феофан из кельи вообще не выходил. И в таком вот добровольном карцере он написал книги, которые до сих пор наставляют в духовной жизни не только простых верующих, но даже архиепископов и патриархов.

– Анатолий, ты хочешь сказать, что как только ты сел в тюрьму, так сразу и стал свободным?

– Как только осмыслил, что со мной произошло. Это случилось еще в СИЗО. Я вспомнил старца, которого ослушался. Я понял, что на этот раз мой срок – это больше, чем просто наказание за преступление. Я уклонился от монастырской жизни и тут же получил монастырскую жизнь навыворот – тюрьму. Я понял, что в моих силах максимально приблизить эту тюремную реальность к монастырской. Я еще в СИЗО начал молиться, а здесь, в колонии, нашел единомышленников. А потом я дал Богу обет – оставаться в колонии до тех пор, пока не построю храм. Так что УДО я воспринял как искушение – точно такое же, какое у меня было, когда я решил уйти из Оптиной пустыни. Тогда я поддался этому искушению, теперь устоял.

– А как же жена Татьяна? Она ведь, наверное, ждет.

– От Татьяны уже несколько лет нет вестей. Последний раз она писала мне из какой-то больницы в Тульской области. После того как меня посадили, ее выгнали с жилплощади, хотя не имели права этого делать. Наверное, теперь где-то скитается. А может, подвизается в каком-нибудь монастыре.

– Анатолий, рано или поздно срок кончится, и руководство колонии сделает тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Что будешь делать после освобождения?

– Поеду в Оптину. К Илию. Как он скажет, так и будет.

Тошев, наверное, единственный осужденный в России, у которого есть собственный ключ от целого здания, находящегося на территории колонии. Это здание – строящийся храм Смоленской иконы Божией Матери Одигитрии. Анатолий каждое утро приходит сюда зажечь свечу и помолиться. Начальники доверяют ему так, как не доверяют некоторым сотрудникам охраны. За Тошевым закрепилось очень редкое для осужденного «погоняло» – батюшка.

И правда, батюшка. Когда Анатолий долго с кем-то разговаривает, его руки потихоньку находят себе место на животе – характерная привычка многих священников.

Здание и купол храма уже готовы, осталось установить кресты и произвести отделку. Отец Роман, который курирует стройку от Липецкой епархии, обещает, что в этом году в храме уже начнутся службы.

– Быстро управились, – говорит отец Роман. – Всего три года прошло с тех пор, как в колонию приезжал митрополит Воронежский и Липецкий Мефодий. Анатолий тогда сам обратился к владыке с просьбой помочь построить отдельно стоящий храм. Владыка благословил. С тех пор епархия поставляет стройматериалы, а группа осужденных вместе с Анатолием строят.

Захожу в храм и вижу глюк. На строительных лесах стоит трехмачтовый фрегат. Не успеваю опомниться, как в храм заходит осужденный Владимир Мамаев, берет корабль, извиняется и уходит.

– Это наш прихожанин, – улыбается Тошев. – Отбывает 12-летний срок за убийство. Он полгода назад начал ходить на богослужения, и тут же у него талант прорезался – начал конструировать из бумаги корабли и храмы. Делает их и в воскресные школы отдает. Говорит, что это он так спасается. Но только сам он не любит об этом рассказывать. В бараке и так много язвят по этому поводу. Но я думаю, что, как только мы на храме кресты установим, язвить перестанут. Крест на храме – это самый главный аргумент в нашу пользу.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.