Закончив делить лепешки, женщина раздала их спутникам. Пальцы Альмарена, протянутые за куском, прикоснулись к ее пальцам. Взгляд девочки мгновенно перескочил на его лицо — маг смотрел на эту женщину так, что сердце Фиреллы застыло от накатившего холода. Она попыталась вырваться из сна, но видение цепко держало ее, оставляя в пещере, за одним столом с неожиданной компанией.

Все ели молча, запивая ужин водой из стоявшего рядом котелка.

Впрочем, это мог быть завтрак или обед — здесь, в темноте пещеры, ничего нельзя было сказать о времени суток. Круглолицый первым дожевал лепешку, затем потыкал пальцем в камень, собирая и слизывая крошки.

— Горяченького бы попить… — завздыхал он.

— Рано жалуешься, Шемма, — сказал ему сосед. — Второй раз едим без горячего, а тебе уже и не терпится.

— Будешь тут жаловаться! — возразил круглолицый. — С тех пор, как уехали из Лоана, и началось — терпи то, терпи это! Только бы домой вернуться, а там меня больше ни на шаг из села не выманишь. Долго нам еще ходить по этим пещерам?

— Пантур говорил, что до Фаура неделя пути, — отозвался с другого конца камня горбоносый. — Но мы можем проплутать и больше — здесь такая путаница! Да и там, в Фауре, нужно еще отыскать Белый алтарь.

— Там мы быстро найдем его по излучению, — сказал Альмарен. — Покажи план, Тревинер.

Горбоносый вытащил и развернул на камне помятый бумажный свиток.

Альмарен поднял повыше желтый кристалл, чтобы осветить поверхность свитка. Все склонились над бумагой. Фирелла увидела на ней сеть переплетающихся линий, соединяющую бесформенные островки темных пятен.

— Здесь уже попалось кое-что непонятное. — Тревинер ткнул пальцем в темное пятно на краю листа. — Вот этот зал нам не встретился, а на плане он есть. И наоборот — сюда идет лишний ход.

— Ты уверен, что мы проходили именно здесь? — спросила его женщина.

— Тут трудно перепутать. Мы вышли вот отсюда, а потом — все время прямо. Чего вы хотите — триста лет прошло!

Альмарен завернул оба камня и убрал за пазуху.

Фирелла осталась в полной темноте, непроизвольно всматриваясь в пространство перед собой. Ей казалось, что она плывет или, скорее, летит сквозь тьму, хотя ее взгляд не замечал ничего говорящего о движении. Вдруг впереди возникла цепь белых точек, напоминавшая жемчужное ожерелье, парящее во тьме.

Приблизившись, Фирелла увидела, что точки оказались ярко-белыми эфилемовыми шарами, похожими на светлячки Феникса. Светлячки находились в руках у отвратительных существ, скорее зверей, чем людей — уродливых, корявых, низкорослых, — цепочкой бредущих по подземному ходу. Первым шел костлявый остролицый человек, подгонявший своих жутких спутников окриками:

— Пошевеливайтесь, лодыри! Они не ушли далеко!

Видение исказилось, свернулось и исчезло. Фирелла проснулась от нестерпимого ужаса, вызванного видом зверских морд и ясным ощущением того, что эти морды гонятся за Альмареном и его спутниками. Сев в кровати, девочка оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что она в собственной комнате, а не в пещере со звероподобными человеческими существами.

За окном едва светало. Фирелла, слишком взволнованная, чтобы вновь заснуть после привидевшегося кошмара, встала с кровати и подошла к окну, выглянула оттуда на пустынный, призрачный в предутренних сумерках двор. Она чувствовала крепнущую убежденность, что увиденное во сне было не сном, а явью.

Вспомнив про сонного духа, девочка отыскала игрушку на столике у изголовья.

— Что ты мне показал, маленький? — спросила она духа. Дух молчал.

— Ему угрожает опасность, да? — спросила она вновь. — За ним гонятся эти ужасные?.. — Дух молчал.

— Что я должна делать, маленький? Пойми, я не могу знать про это и ничего не сделать!

Эфилемовая игрушка оставалась бессловесной. Фирелла обхватила голову ладонями, пытаясь догадаться, что ей предпринять, чтобы помочь Альмарену. Нужно было немедленно действовать, немедленно сообщить, позвать на помощь, но кого? Отец далеко, мать и Алитея не прислушаются к ней, а уложат в постель и будут поить лекарствами. Фирелда торопливо перебирала знакомые имена, отбрасывая одно за другим, и уже совсем отчаялась, когда необходимое имя само выплыло в сознании.

— Равенор! — произнесла она вслух. Имя, названное когда-то Альмареном, запавшее в память как имя великого, ни с кем не сравнимого мага, внушило Фирелле надежду. Конечно же Равенор — тот самый человек, который поверит навеянному магической игрушкой видению, который сумеет отвести беду.

Девочка легла, укрылась одеялом, затем вновь встала к окну, не зная, как скоротать время до утра. Ее мысли занимало одно — как отыскать Равенора, о котором ей было известно только то, что он живет где-то в Цитионе, и кого расспросить о нем, не вызвав ответного недоумения.

Во время завтрака она старалась хорошо есть, чтобы вновь не привлечь внимания матери и воспитательницы, а затем попросила у Алитеи разрешения погулять во дворцовом парке. Та, довольная действием свежего воздуха на аппетит девочки, не стала возражать и отпустила ее в парк, а сама ушла собираться в свою обычную поездку по городским лавкам.

Фирелла отыскала в безделушках золотую монету, подаренную отцом, спрятала ее в кармашек платья на хранение лежавшему там сонному духу и вышла в парк. Не задерживаясь среди подстриженных деревьев, скамеечек и полинявших цветочных клумб, она дошла до западной дворцовой ограды, у которой размещались конюшни правителя. Здесь было так же пустынно, как и на дворцовой площади, — почти все люди и лошади отправились в Босхан с армией. Девочка следила из-за кустов, пока к конюшне не вернулся мальчик-конюх, провожавший Алитею в поездку.

Выйдя из укрытия, она окликнула его:

— Эй, мальчик!

Тот был ровесником Фиреллы и, разумеется, считал себя взрослым.

— Что прикажете, ваше высочество? — ответил он деланным басом.

— Принцесса отозвала его за кусты:

— Ты знаешь, кто такой Равенор?

— Еще бы! Кто его не знает!

— А ты знаешь, где он живет?

— Недалеко. От главных дворцовых ворот прямо по улице, потом налево.