«Мир плоский» – пишет колумнист The New York Times Томас Фридман. Благодаря технологическим достижениям игровое поле во всем мире стало ровнее, выигрыш – доступнее, и все мы являемся игроками независимо от того, в какой точке земной поверхности находимся. Когда мир плоский, пишет Фридман, инновации возможны без эмиграции[1].

Это старая идея, у нее долгая история. Уравнивающий эффект торговли и технологий, который якобы сделает местоположение несущественным, наблюдается с самого начала XX века. Изобретались телеграф, телефон, автомобиль, аэроплан, распространялись компьютеры и интернет, и часто говорилось, что технологический прогресс подрывает экономическое значение физического местонахождения.

Подобные пророчества публикуются и сегодня. В 1995 году «смерть расстояния» провозгласили с обложки журнала The Economist. Британский экономист Фрэнсис Кэрнкросс предсказывала, что «благодаря технологиям и конкуренции в телекоммуникациях скоро исчезнет такая вещь, как расстояние». Через четыре года тот же журнал гордо возвестил о «покорении места»: «Беспроводная революция самым решительным образом кладет конец диктатуре места»[2]. Утверждалось, что новые коммуникационные технологии – это «великие уравнители» в мире возрастающей глобализации. Нас приучили верить, что место больше не имеет значения. Нам следует чувствовать, что мы вольны жить там, где нам нравится.

Большую часть последнего десятилетия я провел в попытках дать бой этим идеям, сопоставив провокативные концепции с фактами. С моей командой мы перерыли горы научных трудов и статистических данных о роли места в глобальной экономике, которые будут подробно рассмотрены в двух следующих главах. Итог?

Почти по всем параметрам международный экономический ландшафт – совсем не плоский.

«Приходя в этот мир, дети могут получить многообразные преимущества, в том числе ум, физическую силу и ловкость, привлекательную внешность и заботливых родителей, – писал экономист из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и эксперт по мировой торговле Эдвард Лимер в своем превосходном обзоре «Мир плоский», который опубликовал очень уважаемый Journal of Economic Literature. – Имеет значение и то, где вы живете»[3]. И хотя теоретически мы можем выбрать себе для жизни почти любое место, реальность глобальной экономики такова, что в одних местах намного больше возможностей, чем в других.

Наиболее очевидно противоречит гипотезе плоского мира взрывной рост городов и городских ареалов по всему миру. Все больше и больше людей кластеризуются в городских ареалах, и нет никаких оснований предполагать, что в ближайшем будущем этот процесс прекратится. В мире доля населения, проживающего в городских ареалах, выросла с 3 % в 1800 году до 14 % в 1900-м. В 1950 году она составила 30 %. Сегодня она превышает 50 %. В развитых странах три четверти людей живут в городских ареалах[4].

Рост населения – не единственный индикатор того, что мир какой угодно, только не плоский. В этой главе я приведу подробные карты, иллюстрирующие предельную концентрацию экономической активности и инноваций. Это касается и производства, и инновационных прорывов, – движущие силы современной экономики сосредоточены в немногих местах. Более того, игровое поле не обнаруживает никаких признаков выравнивания. Высочайшие пики – города и регионы, которые движут мировой экономикой, – все растут и растут, а «равнины» – места, в которых экономическая активность незначительна, если вообще есть, – в основном чахнут.

Мощь глобализации несомненна. В местах, у которых ранее не было шанса стать частью мировой экономики, теперь хоть что-то происходит. Но не все из них способны в равной степени участвовать в экономической деятельности и получать от этого выгоду. Инновации и экономические ресурсы по-прежнему сильно концентрированы. В результате число мест, подлинно значимых для мировой экономики, остается ограниченным.

Реальность такова, что у глобализации две стороны. Первая, более очевидная – географическое распространение рутинных экономических функций, таких как простое производство или сервис (например, обзвон клиентов). Вторая, менее очевидная – тенденция концентрации экономической деятельности более высокого уровня (инновации, дизайн, финансы, массмедиа) в сравнительно небольшом числе мест.

Когда мыслители вроде Фридмана рассуждают о том, как глобализация способствует распространению экономической активности (так сказать, о центробежной силе глобализации), они упускают из виду реальность этой кластеризации (центростремительную силу). Профессор Гарвардской школы бизнеса и эксперт по стратегии конкурентной борьбы Майкл Портер назвал это явление «парадоксом места». В августе 2006 года он говорил журналу BusinessWeek: «Место все еще имеет значение. Чем выше мобильность, тем более значимо местоположение. На этом ошиблось много умнейших людей»[5].

Ошибка была в том, что, рассматривая глобализацию, они стремились обязательно выбрать одну из противоположностей: «или – или». А это неверно. Ключ к пониманию новой глобальной реальности – в понимании того, что в мире есть и плоские равнины, и острые пики.

Я очень люблю карты. Те, что вы увидите ниже, созданы ученым из Центра исследований международных отношений и безопасности Мэрилендского университета Тимоти Гулденом. Они отображают в мелком масштабе глобальную экономическую активность. Предыдущие версии этих карт, опубликованные в октябре 2005 года в Atlantic Monthly, вызвали бурную реакцию[6]. С тех пор мы обновили карты, чтобы они отражали более полные данные. Будучи основаны на традиционных показателях плотности населения и новых измерениях глобального экономического производства и инноваций, эти карты демонстрируют поразительную географическую неравномерность глобализации. Грубо говоря, в мировой экономике доминируют две-три дюжины мест – пиков.

На рисунке 2.1 приведено распределение населения по планете. Рисунок основан на уже имеющихся данных, которые мы с командой собирали, чтобы определить очертания мегарегионов мира (о которых я скажу подробнее в главе 3). Самый густо населенный регион – Дели-Лахор в Индии, где живут больше 120 миллионов человек. В 8 регионах население больше 50 миллионов, в 12 – от 25 до 50 миллионов, а в 33 живут от 10 до 25 миллионов человек.

Рисунок 2.1. Население в мире пиков

Данные: база демографических данных LandScan, Окриджская национальная лаборатория

Карта: Тим Гулден

Конечно, плотность населения – рудиментарный показатель экономической активности, который не полностью отражает всю глубину разрыва, отделяющего наиболее продуктивные регионы мира от остальных. Иногда сравнительно небольшие города, как Хельсинки, могут иметь очень высокий показатель регионального продукта на душу населения. И наоборот, некоторые огромные городские поселения, например в развивающихся странах, демонстрируют небольшой объем производства и остаются небогатыми. Поэтому важно определить мегарегионы не только относительно плотности населения, но и относительно объемов производства.

К сожалению, не существует единого источника информации об объемах производства по всем регионам мира. Впрочем, возможно грубое приближение. Наша вторая карта представляет собой вариацию широко известного изображения поверхности суши в ночное время, где места с повышенной освещенностью и, следовательно, с более высоким потреблением энергии – что предположительно соответствует более высокому объему производства – выделены более высокими пиками (рисунок 2.2).

Рисунок 2.2. Экономическая активность в мире пиков