Старик согласно кивнул:

- Лежа-ал. Пойдем, я по дороге расскажу.

Когда они отошли на расстояние, показавшимся для старика неопасным, чтобы можно было свободно вести беседу, он продолжил:

- Так вот, я увидел четырех воинов. Они были заняты расчисткой трещины. Один из них вытащил твой тотем. Воины долго ломали голову, почему у коровьего черепа были медвежьи челюсти. Они громко спорили, не зная, что с этими костями делать. Потом решили затолкать твой тотем обратно в щель. Но он не влезал. Тогда они сломали его и частями запихали в камни, а чтобы все как-то держалось, замазали щель глиной.

Шаман бросил тело Фауста на дорогу и, упав рядом на колени, запричитал:

- О горе! Горе великое! Это нелюди! Они подняли руку на святой тотем! Да чтоб они все попередохли где попало!

Старик молча выслушал сына и, погладив его по голове, сказал:

- Встань! Теперь твой тотем будет отгонять дураков и служить сигналом для посвященных. Слушай, что было дальше. Взваливай давай белоголового!

С помощью старика, шаман еле поднял тело и с трудом распределил тяжесть на плечах.

- Не стой. Иди. Так-вот, - продолжил вождь. - Два воина выхватили длинные ножи и убили двух других, что с ними были.

Шаман от неожиданности остановился.

- А это еще зачем?

Вождь показал глазами, что надо идти дальше.

- Теперь о тайне будут знать только двое. Придет время, когда они придут за своими украшениями.

Шаман все понял, он шумно вздохнул. Было заметно, что он держал ношу из последних сил.

- Выходит, мы теперь будем их сокровища охранять? А зачем шапку сделали из золота? Не знаешь?

Старик в ответ только хмыкнул.

- А если туда кто-нибудь залезет из наших? - продолжал шаман.

- Твой дед был бы тобою доволен, ты такой-же осел, как и он! Там торчат кости твоего то-те-ма! Объясни людям, чтобы не лазили.

Подталкивая шамана в спину, старик шел, оглядываясь назад. Вроде все тихо...

Они успели к рассвету донести чужого до первой сакли.

- У тебя утром будет работа. Надо найти новый тотем, - послышался за калиткой голос вождя.

Где-то у входа в сай, почувствовав кровь и запах мертвечины, завыли шакалы. Шакалы они такие. Наперед знают, где и как скоро можно будет поужинать падалью...

____________________________________________________

Как только стало светать, после короткой подготовки к последней атаке, македонцы ворвались на луг. Препятствий не было.

Выбежав из Зоба Дьявола на простор, они встретились с длинными копьями сарисс, которыми было окружено мертвое тело Дария и его обоз. По периметру каменного стакана стояли готовые к стрельбе лучники, а со ступени, по левую сторону от входа, выстроились готовые к бою пращники и метатели дротиков.

Смерть еще одной сотни воинов в планы Птолемея не входила и сигнал горна от персов о временном перемирии был им принят.

Израненные и голодные люди, охранявшие царя Персии, уже вечером были готовы разоружиться. Царь умер, а их Первое Копье - грек Прокл, пропал в щели, утащенный македонской кошкой. Все были готовы принять смерть. Единственное, что просили наемники у македонцев, чтобы те подтвердили смерть Дария, забрав любую понравившуюся фалангистам голову, выбранную ими из охранной сотни. Так телохранители хотели спасти тело Царя от надругательства.

Птолемей знал о чести наемников. Терять в этой битве своих людей он не хотел. Да и голов для откупной за Дария было запасено больше сотни еще с вечера. Лучше заплатить воинам денег и принять их в свои ряды. А остальные вопросы можно решить позже, когда отряд войдет в Вавилон.

Пересчитав все золото и драгоценности, груз уложили в обоз. Птолемей, выбрав десяток перстней и золотых цепей, раздал центурионам и отличившимся в бою воинам. Остальных наградил золотыми монетами, себе же, он выбрал золотой, с вкрапленными каменьями, кинжал.

Через два дня отдыха обоз двинулся в обратный путь.

Покидая луг, Птолемей еще раз глянул на торчащие из камней кости тотема и произнес:

- Только эти кости и будут помнить историю кончины Великого Царя.

Так и произошло.

... Наемники с радостью приняли предложение Птолемея и торжественно поклялись быть верными воинами Александра. Их приняли на службу. А позже, уже на равнине, их ожидала смерть. Бывшие телохранители были ночью перерезаны македонцами. На долгие-долгие годы умерла с ними и тайна тотема. До тех пор, пока не будут разгаданы знаки, оставленные на куске шкуры одним из тех двух воинов, что участвовали в схоронении короны и личных украшений царя Персии Дария.

Тело царя, как и было оговорено, отдали челяди. Убитые горем, они забрали останки и, оставив македонян с золотом Персии, ушли из ущелья. Там, на равнине, они и похоронили Дария.

Проходя мимо могилы Великого Царя, Птолемей остановил обоз и приказал своим воинам принести первый попавшийся на глаза саженец дерева. Так один великий отдал дань другому, увековечил благодарную память вечнозеленым символом. Позже, этот саженец станет тотемом будущего города и обрастет легендами. И...

...каждая ветвь тута, не считая кроны, за сотни лет, будет обвязана тысячами пестрых ленточек. Хлопковая пыль и волокна ваты с маслобойни, расположенной неподалеку, сделают дерево похожим на горбатого великана, бело-серо-грязного, с широко расставленными руками...

Пройдет время... благодарные потомки сделают перезахоронение, построят на его могиле мавзолей. Мазаре-Шариф станет святым местом.

Эпилог.

Весной ущелье особенно красиво.

Из-под основания раскола сая, над которым мостится кишлак, сквозь нагроможденье камней, как через решето, сотни маленьких родничков бьют кристально-чистой водой. Слившись в один ручей, вода прозрачной змейкой ускользает в камни, чтобы потом, в тридцати шагах от истока, выйти и влиться в глубокую запруду. Водоем небольшой, но местным жителям воды хватает с лихвой.

На поляне, по краю запруды, выстроились старые деревья дикого урюка, одинокий корявый тутовник и две плакучие ивы. Чуть выше, уже на подъеме и скальных выступах приютились кустарниковые - миндаль и фисташка. Весной, во время цветения, белые облака урючин и тута обрамляют лилово - розовые кружевные фестоны кустарников пышных цветом и запахом миндаля. Скалы теряют угрюмые серые цвета и ущелье становится сказочно красивым. Вот молодая трава. Она подходит к самой запруде и нависает изумрудной шапкой. Если схорониться в пышной перине над самой водой, то в прозрачной глубине можно увидеть пятнистые спинки форели. Позже, когда цветы урючин заменят спелые ягоды, утренний ветер, раскачивая ветви будет ронять налитые фрукты с деревьев. Перезрелый урюк лопается до косточки едва упав на траву и ветер, разнесет запах урюка по всему ущелью. За лакомством придут животные. Дикие козы, кабаны. Наведается и медведь.

Местные жители чтят это место, называют святым. За ним ухаживают. После камнепадов поляну очищают. Подвязывают сломанные ветви деревьев, а собранные на поляне камни, заботливо укладывают на стены запруды.

Старики говорят, что первый камень был положен самим Каласафедом. Красивая легенда, но далекая от правды. Запруда сделана природой. Только землетрясению было под силу разорвать гору и создать в расколе сая это райское место.

В праздники здесь устраивают жертвоприношения. Шаман славит святое место и молит Богов, чтобы они оберегали ущелье от камнепадов, а соплеменников от хвори. Он сам следит за плодовыми деревьями. Ведь они кормят не только вкусными ягодами. Животные, приходящие на запах урюка, немалое подспорье в жизни маленького кишлака.