... Давно это было. Местные жители чтят память предков и помнят о славной охоте из старинных сказок и песен. А еще, старики рассказывают, что луг, раз в год становится красным от цветущего мака, цветка крови, когда-то обильно пролитой тут животными и охотниками.

Но помнит луг и жестокую битву, происшедшую задолго до написания Нового Завета и страстей, сопутствовавших смерти Христа. Но об этом читатель узнает позже. А в сей час, где-то в середине ущелья, теплый ветер набирает силу. Но уступ и неровные края скал прикрыли ему дорогу. Ветер, слабея от сопротивления, срывается на стон-гул. Он меняет скорость, а гул - тональность, то удаляется, то приближается к истоку сая. И странный звук этот, есть природа вечной песни гор, которую поет теплый ветер, славя свою победу над холодом ночи.

Так было всегда и так было бы и после... Но наступил день, когда сбылось предсказание старого вождя.

Глава I часть - 2

Север Афганистана Начало XXI века.

Посреди узкой, в два шага улочке стоял Шалангар, он был шаманом племени.

На нем старенький серый чапан с едва заметными выцветшими зелеными полосками, из-под которого виднелись короткие штанишки. На ногах высокие кожаные ботинки натовских солдат, которые подарил старику геолог.

Новая обувь шаману нравились, только вот пришлось выкинуть мотылявшиеся по пыли веревочки. Но ботинки без шнурков расползлись и вперед повылезали длинные черные языки. Немного неудобно при ходьбе, зато босая нога защищена от острого камня.

На лице старика напряженное внимание.

Сузив подслеповатые глаза, он держал в руках черную пластмассовую коробочку. Понажимав все видимые кнопочки и даже постучав погрызенным ногтем по задней крышке, старик с обидой смотрел на маленький потухший экран, но тот не хотел показывать его любимую игру.

- Умер.

Шалангар печально вздохнул. Что делать дальше старик не знал.

- Да-а, - он в задумчивости почесал затылок, - Каласафед, помнится, говорил, что скоро такриц заболеет и его вылечат... не помню как сказал, но слова похожи на умные таблетки. Точно!

У перекрестка улочек, из соседнего переулка, вынырнула знакомая фигура. Показалась - и в два шага скрылась за узким поворотом.

- Подожди, Каласафед! - крикнул старик и энергично хромым шагом заспешил вслед, шепча под нос: подумаешь о шайтане, а он уже здесь.

Услышав знакомую речь, человек сбавил шаг и остановился.

- Ну вот. Я, вдвое старше, должен бегать за тобой как мальчишка, - громко запыхавшимся голосом проговорил Шалангар.

Каласафед повернулся к догнавшему его старику.

В малознакомом складе европейских черт лица подслеповатый шаман рассмотрел тревожную озабоченность. Этот человек всегда оставался для кишлачных загадкой. Вроде бы и не стар еще, а сед, как лунь. Его уважают. С ним советуются по разным вопросам. Даже хан по совету Каласафеда сменил английский карабин с оптическим прицелом на арбалет - оружие бесшумное, а это качество в горах бесценно. Да и болт убойностью не слабее пули оказался.

И вот теперь старому Шалангару тоже Каласафед понадобился.

- Что-то произошло? Я знаю, у тебя всегда много забот, - спросил старик.

- Нет, уважаемый ака Шалангар. Есть конечно вопросы, но они за туманом непонимания.

Белоголовый отряхнул пыль с рукава камуфлированной куртки и спросил:

- А вот куда вы все время спешите, добрый старец?

Шалангар нахмурился.

Он не любил когда его ставили в тупик простыми вопросами. Но время отведенное на этикет и парламентарии закончилось. Старик начал сразу с наболевшего.

- Откуда знаешь, что такрицу нужно лечить? А?

Шалангар хромая подошел ближе. Он улыбнулся во весь рот, оголив два единственных полусточенных зуба.

- У тебя нет родственников из рода Франкенштейн?

Шаман спрятал зубы и нахмурил густые седые брови.

- Какой-такой Фархад-шеин? Наверное хороший человек, раз вспомнил его в эту минуту. А-а! Да, знаю я его! Их род таблетками торгует, - ткнул пальцем в небо Шалангар.

Найдя тему бессмысленной, старик пожал плечами и, недолго думая, перевел разговор в нужное для него русло.

- Ты не зря Каласафед. Ты, хороший человек. Шалангар еще не спас ни одного дурака. Подумай, как найти новую умную таблетку. Не шаману надо, а такрицу. Он умирает! Глаз совсем черный стал, квадратки-мадратки - нет. Да-а.

Было заметно, что у белоголового были другие проблемы, и не одна из них на поиск батареек для тетриса не была похожей.

- Старый Шалангар никогда не хотел тебя обидеть, - увидел шаман перемену в настроении седого. Решив, тебя уважаю! Зря обижаешься. Скажи, обиделся? Да? Хорошо!

Почему-то обрадовался старик

- Хочешь, тайну скажу!

Шаман сделал шаг назад , набрав воздуха, выпучил в гордости тощую грудь. Поправив поясной платок на не уступающем ему по возрасту халате, он тихо, по - заговорщицки, зашепелявил:

- Матлуба тебе нравится.

В подтверждение Шалангар понимающе закивал головой, всем своим видом и добрым лицом родного отца показывая, наверное только он, уважаемый шаман, сможет ему помочь.

- Старый ты сплетник!

Седой с безнадежностью махнул рукой не заметив, как перешел со стариком на "ты". В кишлаке никогда не делали акцента на этой разнице, главное - смысл сказанного.

- Лучше бы ты меня не спасал. Неужели ты смог подумать, что супруга самого хана мне может понравиться?

Старик хитро сощурил глаз.

- Я думаю. Хожу - думаю, сижу - думаю... Да-а... Думаю, вот что. Хан скоро выгонит Матлубу из дома, потому что она не может родить ему ребенка. Вот о чем я думаю. И сделает он это ради тебя. Я сам видел твое лицо на старом ковре. Это знак. Ты нам нужен. Женим тебя. Родишь сына. Может подумаешь об исламе?

Каласафед согласно кивнул.

- Что бы я без тебя делал, отец. И хана развел и меня женил. - Седой удрученно покачал головой. - Насчет ковра, ты прав. С меня шили. Ручная работа. Пять лет швея на него потратила. Но было это так давно, что я все забыл.

Старик на шутку не обиделся.

- Смейся. Пока ты молод, надо быть веселым. Это потом, когда будешь иметь такой оскал как у меня, поймешь правду. Она другая. Твой коровеглазый друг Сероджабулло просил меня об одной вещи, которую я должен ему дать. Потихоньку. Когда прилетит вертолет... Да-а... Он сказал, что деньги за его откуп скоро будут у Нияз-хана и его отпустят. А улетит он туда, откуда такриц прислали. Красный Крест! Ба худо! Да, если не хочешь принять ислам, я могу тебя посвятить в нашу старую веру.

Седой, как бы соглашаясь, устало покачал головой. Он уже давно почувствовал, что старик от него так просто не отвяжется и решил ему подыграть.

- Я подумаю.

Шаман подошел ближе и посмотрел в глаза.

Седой знал этот прием шамана и, отвернувшись в сторону, сказал:

- Если ты дашь Говоре, килограмм сырого опия, то он пришлет тебе сотню умных таблеток. Правильно?

Старик выпучил глаза, а потом вдруг волчком закрутился вокруг своей оси.

- Нет. Не правильно.

- Да-а-а! - Шалангар перестав вращаться, с тоской посмотрел на Каласафеда. - Только десять.

Каласафед понимающе кивнул.

- Какой хитрый Говора, однако. Провел на целых девяносто таблеток! Аллах, вот увидишь, сделает его рожу такой же, как и его глаза. У, да кси.

Седой не обращая внимания на ругательства, устало махнул рукой.

- Давай сюда свой такриц.

Взяв продолговатую пластиковую коробочку, седой уверено хлопнул ею по ладони. Задняя панель отделилась от корпуса и, крутнувшись в ладони, чуть не выпала из рук. Старик в страхе зажмурил глаза и быстро произнес слова короткой молитвы.