Кстати, в яме воняло похожим. У меня от этой вони кружилась голова.

Я как-то незаметно уснула. Разбудил меня мой сторож. В темноте сунул мне ведро прямо в руки.

Проблема решилась.

Но, просидев в землянке трое суток, не вылезая на свет, я так озверела, что готова была кусаться. Меня не выпускали. Стерегли. Сторожа менялись. Совсем не спали. Только забирали ведро и давали поесть. Кошмар!

Меня выпустили на воздух только спустя три дня. Ночью. В сильную метель. Я глотнула ртом морозного воздуха и закашлялась, из глаз брызнули слезы. Провела рукой по лицу – жирная маска, тронула голову – грязный свалявшийся колтун. Нагнулась и, схватив в ладони горсть снега, начала оттирать копоть. И усиленно задышала. Чистый воздух! Из темного неба на белую землю падал снег. Белые крупные хлопья. Оглянулась. Все на меня смотрят.

Ну и Чернодер с ними! Я отвернулась и продолжила процедуры.

Долго побыть на свежем воздухе мне не дали. Ко мне приблизился мой первый сторож и, взяв за локоть, отвел в мой закуток. Я побрыкалась, чтобы ему было не так легко заталкивать меня в лаз. Этим я выиграла еще минутку на воздухе. Находящиеся поблизости воины весело подбадривали моего сторожа, воин зло огрызался, заталкивая меня в узкий лаз. Протолкнул-таки, скотина! Я смачно заковыристо выругалась на смеси орочьего с местным диалектом, чем вызвала новый приступ нездорового веселья.

Ой! Не нравится мне этот всеобщий настрой! Доведут до места и прибьют, не быстро… Да…

А еще через два дня, как только улучшилась погода, отряд выступил. Меня закинули на лошадь и сунули в руки поводья.

Я не знала точной дороги, только место на карте: место, куда ведут всех этих чужих мне людей. Урочище Реар-Бро славилось на весь приграничный край своими непроходимыми чащобами и болотами. А еще завалами вековых исполинов. Местами лес был непроходим даже для пешего воина, не то, чтобы для верхового. Но они шли, человек сорок народу – угрюмого и молчаливого. Дорогу в лесу выбирал командир. Если встречался крупный завал, то отряд разделялся на две группы – первая рубила проход топорами, вторая занималась лошадьми или отдыхала. Я, понятно, всегда была во второй группе. Хотя, если вспомнить полученные на лесоповале навыки… Я на глаз могла с легкостью отличить хороший топор от плохого.

А еще, с некоторых пор мне было знакомо и оружие. Я немного умела с ним обращаться, особенно с мелким и не сильно тяжелым. Оглядывала вооружение воинов и все больше уверялась в том, что это – случайно собранные вместе люди: охотники или по-простому, наемники. Воины удачи! У каждого был свой набор приспособлений для умерщвления живых существ. Разного качества и сохранности.

Меня взяли с собой. Иначе, как бы они убедились, что я завела их, куда им надо! Идти предстояло далеко. Указанное мною место на карте ничем не отличалось от других похожих мест на той же карте. Я точно знала, что там расположено. И, похоже, знала только одна я.

Что будет со мной потом? Наверное, помучают и убьют. Вон, как смотрят некоторые!

Мне моя судьба и жизнь были вовсе недороги. После того, как я узнала, что моя семья меня не примет назад, после всего, что со мной произошло за последние два года! Да и если взять всю мою жизнь с самого рождения! Мной никто никогда не интересовался, меня ничему не учили. Теперь мне было понятно и такое обращение, и равнодушие. Мой дед! А еще покойная мачеха. Они единственные проявляли ко мне какие-то теплые чувства. Мачеха умерла. А дед изменил свое отношение ко мне с того момента, как определил меня как будущую подстилку Хано.

Дед умер. А я и не знала!

Теперь, пробираясь тяжелым маршрутом через непроходимые леса, огибая по большой дуге поселения свенов, я всю дорогу думала, вспоминала, анализировала свою недолгую жизнь и делала неутешительные выводы.

Думать, сидя верхом на лошади, было довольно удобно. Кругом – красивейший, засыпанный снегом лес и тишина.

Я испытывала к моим сестрам и брату искренние, теплые чувства, но никто из них меня не любил! Теперь я это точно знала. Догадывалась ли раньше? Нет! Раньше я так не думала. Никогда!

Как же так вышло? Я их так обожала, так берегла и растила! Спасала и готова была ради их жизней пожертвовать своей! Все дни была рядом. А они?

Скоро мы прибудем к месту, где расположен храм мертвого бога, и я стану не нужна даже этим головорезам! Меня убьют. И никто, никто обо мне не будет вспоминать!

Я подняла глаза к небу. Низкое мрачное серое небо. Светлое время суток подходило к концу, уже близятся сумерки.

Я родилась и жила в магическом мире. Где данные от рождения способности помогают достичь определенных высот и положения в обществе, дают навыки, чтобы хорошо устроиться в этом мире. Помогают не просто жить, а процветать. Но я не обладала от рождения никакими талантами. Все, что я умела, пока была ребенком – это следить за маленькими детьми и играть с ними, стирать и готовить. Меня с младенчества готовили быть всем им нянькой. А когда я вырасту? Наверное, мне предстояло заниматься все тем же, но уже следя за детьми моих названных сестер и братьев.

Но не случилось…

Теперь, прожив два долгих и трудных года в доме у орков, я поняла, что, когда Фирдана и Одру уводили в комнаты родителей, они там не играли, а занимались. Брат и сестра врали мне, рассказывая, что они там играют в прятки. А я, открыв рот, слушала их и просила взять хоть разок меня с собой. Брат ухахатывался, держась за живот, и каждый раз, просмеявшись, просил не говорить об этом матери. Теперь мне понятно почему – она ведь обо всем знала. Все знали, кроме меня и, может быть, самых маленьких!

Со всеми ними занимались! Только не со мной. Отец (так я раньше звала этого человека) не обращал на меня никакого внимания. Маму я не помнила. Только мачеха ко мне обращалась с разными заданиями и просьбами, только она мне что-то рассказывала и показывала. Только она! Чужая мне женщина, хоть и не показывала виду, но в душе думала обо мне! Я была ей благодарна, что после смерти моей родной матери она заменила мне мать и, похоже, именно она уговорила мужа оставить меня в семье.

Всех их чему-то учили, с ними занимались и часто общались на разные темы. Их готовили к этой жизни, пусть и не как магов! Ведь все мы были простыми чистокровными людьми, без примеси магической крови. Наша кровь не светилась в темноте и пахла как кровь. Сворачивалась на воздухе и густела, закрывая рану без всякой магии. А еще у нас как у чистокровных людей была очень слабая, ранимая, душа и большое сердце, которое часто стучало и болело, если рядом кто-то страдал и мучился. Я это знала всегда. Я же была такой! Я видела чужую боль, переживала вместе с больным его страдания как свои.

Я всегда сидела у постели сестер, когда они болели, и их маленькие, горячие и сухие, ладошки всегда находились в моих руках. Мачеха выгоняла меня к себе спать, просила отдохнуть, а я плакала и молила не прогонять меня. Я так переживала! И мне казалось, что уйди я сейчас спать, и моя маленькая сестра умрет от жара. Или от боли. Или от страха, оставшись один на один со своей болезнью. А так – я буду рядом и прогоню злую гадкую черную смерть! Я всегда оставалась с ними. Всегда!

У меня было кое-что еще. Не преимущество и не умение, а, скорее, особенность – богатое воображение. Мачеха как-то обмолвилась при мне, что у девочки развитый ум и с ней нужно заниматься. Я открыла довольно рот и… тут же закрыла. Мачеха, проговорив это, ушла. А я запомнила: воображение! Да, этого у меня было не отнять! Я слушала разные сказки и небылицы, быстро запоминала, и в моей голове рождались сюжеты продолжения веселых и страшных историй. Все выдаваемое моим воображением, я выдавала прямо в уши маленьким слушателям – моим сестрам и братьям. Мачеха усмехалась, дед Орис кряхтел и балагурил, повторяя, что, когда я вырасту, они пристроят меня в бродячий театр. Там, мол, мне самое место. Я была не против. Теперь это все очень смешно.