Так вот, на мое рождение тут же примчался дедушка - папин отец. Я была для дедушки любимой внучкой.
Дедушка сам не думал-не гадал, что мой папа, который из Казахстана был призван служить в армию в город Белогорск, после дембеля тут же женится, прямо в войсковой части (а на свадьбе и гуляла вся военная часть, а свадебным генералом действительно был реальный генерал) и рванет с мамой на Крайний Север. Шок был и у дедушки, и у бабушки долгим. Но ничего, справились.
Дедушка думал, что в Гижиге побудет недельку, осмотрится, узнает, кто такие чукчи и эвены. К тому же, был конец мая - рыбалка не за горами, а он красной рыбы раньше никогда не ловил. Но когда дед увидел громадные льды кругом, а своего сына в малахае и на ездовой собачьей упряжке, на которой он ездил в магазин за хлебом, то с ужасом в глазах сказал:
- Нет, я в этих льдах ни на секунду не останусь! Я еще умирать не собираюсь, чтобы меня еще в этих льдах, не дай бог, похоронили. Вы мне внучку, прошу, привезите. А я поехал!
Колымский зять в собачьей упряжке
И тут же дед собрался и поехал - обратно, в по-настоящему солнечный Казахстан.
Бабушка все выспрашивала, как там их ненаглядный старший сын поживает. А дед отвечал: "Зовут его там колымским зятем, эвены, чукчи и как их еще там, коряки его любят, на собачьей упряжке ездит!"
- Прости господи, - сказала бабушка, - растила его, растила, думала, начальником будет, а он на собак научился лаять, - и уже стала что-то на своем украинском языке судачить сама с собой.
Вообще, папа действительно родился в Севастополе, где бабушка с дедушкой жили пять лет - восстанавливали послевоенный город, строили ту самую знаменитую панораму Победы.
Приехали они в конце сороковых, а уехали где-то в 1946-м. Дедушка захотел вернуться в родное село Красный Партизан, что находилось тогда в Восточном Казахстане. Сам он из семьи ссыльных - его родители жили на Алтае, а потом семью оттуда выселили.
Дедушка всю жизнь был кузнецом, как и его отец. У него были накачанные бицепсы, поэтому мальчишки со мной боялись дружить. Дедушка и в пятьдесят лет выглядел громилой, который всю жизнь "качался". Руки у него были как кувалды, так что и крупные молодые родственники с ним тоже не связывались. Хотя дедушка был вполне интеллигентным и в драку первым никогда не лез. Бабушка родом из Житомирской области. В Севастополе они встретились на заработках.
А папа мою маму повстречал уже в Белогорске, когда служил в армии. Она там практику кондитера проходила, жила у тетки. И дом тетки граничил с воинской частью. Один раз папа, когда вышел за забор части (сигарет купить), то увидел, как одна фигуристая девушка кормит кроликов. А поскольку он сам с детства умел кроликов в родительском доме кормить, так они и познакомились.
Папа все мне говорил: "Я ее как со спины увидел, как взглянул на тонкую талию, больше и не хотелось расставаться". Но, думаю, понравилась не только талия, но еще и большая грудь - четвертого или пятого размера. А будущему колымскому дальнобойщику, кем потом и стал папа, наверное, без такой груди жизнь на свете не мила. К тому же, у мамы очень красивые глаза - она наполовину русская, а наполовину татарка (именно поэтому ее чистокровная татарка-мама попала на Колыму, куда ее сослали вместе с родителями-кулаками). Глаза у мамы большие и раскосые, а еще и зеленые. У папы же глаза необыкновенно голубого цвета, как у его отца - чистого славянина.
И папа, и мама- красивые. А вот я получилась какой-то "гибрид" этой красоты. Мне досталась мамина татарская раскосость и глубоко посаженные по папиной физиологии глаза. В итоге мне казалось, что я косоглазая и чуть не заработала на этом комплекс. Даже, будучи студенткой, ходила к врачу, чтобы убедиться, нет ли у меня каких-то отклонений. Но врач надо мной посмеялся и сказал: "А вы, вообще, косоглазых видели? Знаете ли, неприятное зрелище, когда внимательно разглядывать приходится. У вас просто оригинальное строение глаз. И очень интересное". И что-то стал этот врач говорить про орбиту и ось, а потом вдруг спросил - не замужем ли я и если нет, могу ли я оставить телефончик.
И Витя снял трусы...
Да уж, ну и поворот! Я невольно рассмеялась, типа, надо же какой окулист- бабник, у самого-то колечко на нужном пальчике, да еще такое увесистое колечко, будто он жене свой никогда в жизни не изменял и не будет изменять ей впредь.
- Вы же женаты, какие могут быть интрижки?
- Ну, так жена это одно, а романтика....
Словом, больше я окулистов по личной воле не посещала, только если какие медосмотры проходили.
Вообще, моя мама звала меня в детстве "косорылой", но, скорее всего больше не из-за внешности, а потому что я могла что-нибудь такое натворить...
Может, сказывалась та самая "болтанка" в кукурузнике и то, что я после этого перелета появилась на свет семимесячной?
Скажу, что мой дедушка, все же, настоял на том, чтобы из вечных льдов меня привезли в Казахстан, где я и росла до пяти лет. Потом родители меня снова "вырвали" из тепла и увезли на Север, в Магадан, поскольку мне надо было готовиться к школе.
В садик я никогда ранее не ходила, поскольку жила с дедушкой и бабушкой, души во мне не чаявших. А родители сразу сдали в детсад. После того, как я чуть ли ни в первый день своего пребывания постригла нескольких одногруппников ножницами - всех по-разному(а ножницы я сперла со стола воспитателя, пока та чай уходила пить к коллегам), играя в парикмахерскую, родители начали меня потихоньку поколачивать.
Считали, что словами мне, слишком упрямой, трудно что-либо объяснить. Получила я сполна и после того, как в детском саду уже в подготовительной группе во время сончаса оказалась в кровати с мальчиком. Мы в свои шесть лет были уверены, что можем с Витей как взрослые вместе спать. Витя не возражал и даже трусы снял. Я хотела тоже снять, но передумала. По нашему принципу некоторые другие дети тоже начали снимать трусы и ложиться вместе. Для нас это было не больше, чем забавная игра во взрослых. Но родители мне преподали хороший "боевой" урок. Я больше не то, что к кровати Вити, к самому мальчику, которому, видно, тоже досталось дома от родителей, раз он от меня испуганно отпрыгивал, не приближалась
Хотя ведь сами родители были не подарок. В садик-то отводили, а вот забирать забывали - за них знакомые это делали. А тут взял и никто не забрал.
Сидим мы с воспитателем - кукуем. Уже и сторож пришел, а ни мамы с папой, ни знакомых не видать. Воспитатель, глядя на пьяненького сторожа, не решилась меня с ним оставлять, а повела к себе. Жила она совсем рядом с работой - в отличие от моих родителей, которые на тот момент решили свою "однушку" ленинградской планировки в центре Магадана поменять на трехкомнатную где-то у черта на куличках. Но, к счастью, вскоре эту затею оставили, пожив у черта на куличках месяца два и успели вернуться в любимую мной "однушку", которая сразу и возле садика находилась, и возле школы, в которую я потом пошла.
А тогда, усталая в доску воспитательница, у которой и без меня хлопот - невпроворот - двое детей, стирка, привела меня в свои пенаты. А жила она в коммунальной квартире, занимая две комнаты.
Мне сильно хотелось есть. Она, как педагог и просто добрая женщина, это понимала. Муж у нее был какой-то нелюдимый и был зол, что она меня, "подкидыша", приперла. Я до этого не знала, что такое "кипящая" жизнь в коммуналках. И почему чужие люди в одной квартире живут. А в соседней от нас комнате была драка двух пьяных - женщины и мужчины. Их нелюдимый муж воспитательницы постарался успокоить. Тут же из самой крайней комнатки выбежала старушонка с железной челюстью в стакане, поставила на пол стакан, всунула в рот челюсть, крикнула, что все суки, и обратно кинув челюсть в поднятый стакан с водой, громко захлопнула дверь в свою комнату. Из двери этой комнаты тихо лилась песня Вадима Козина "Утро туманное..."
