"... 6 июня 1941 года из Румынии были получены данные, в которых приводилась запись телефонного разговора: примар города Хуши спрашивал своего коллегу в Яссах, закончил ли он эвакуацию ценностей, так как 9-12 июня "нужно ожидать событий". О каких событиях шла речь, установлено не было. В это время командующий войсками округа генерал-полковник Я. Т. Черевиченко находился в Крыму, где принимал прибывавшие туда управления 9-го отдельного стрелкового корпуса, стрелковую и кавалерийскую дивизии.

Получив указанное донесение, штаб округа немедленно информировал об этом штаб Киевского Особого военного округа и Генеральный штаб. В этот же день около 14 часов по ВЧ о полученном донесении было доложено лично начальнику Генерального штаба генералу армии Г. К. Жукову и одновременно высказана просьба: управление 48-го стрелкового корпуса из Кировограда и его 74-ю стрелковую дивизию из Первомайска перебросить в район Бельцы, так как на этом направлении на участке Липканы, Фалешты находилась лишь одна 176-я стрелковая дивизия, сил которой было явно недостаточно для прикрытия фронта в 120 километров; кроме этого, выдвинуть из района Рыбницы на бельцкое направление и 30-ю горнострелковую дивизию. Проведя выдвижение указанных соединений, на бельцком направлении можно было создать группировку в составе трех дивизий - 176, 74 и 30-й, объединенных управлением 48-го стрелкового корпуса.

Г. К. Жуков прервал мой доклад словами: "Что вы паникуете!" Услышав в ответ: "Ожидаю положительного решения этого вопроса", Г.К, Жуков после небольшой [272] паузы сказал, что он доложит наркому и позвонит мне не ранее 16 часов. Действительно, около 16 часов начальник Генштаба передал по ВЧ, что Народный комиссар обороны согласен с предложением, но обращает внимание на то, что передвижение войск производилось скрытно, в ночное время.

Указания были приняты к исполнению. Через час в Кировоград был послан самолет за командиром корпуса генерал-майором Р. Я. Малиновским, который проводил в этом районе учение. К концу дня он прибыл в Одессу. К этому времени штаб подготовил карту маршрутов и районов учений, в том числе для учения по форсированию реки Днестр. Изучив необходимые документы, командир корпуса на рассвете 7 июня вылетел в Кировоград.

В ночь на 8 июня штаб, корпусные части и 74-я стрелковая дивизия по боевой тревоге выступили в район Бельцы. 147-я стрелковая дивизия 48-го стрелкового корпуса оставалась на месте, так как предназначалась для передачи в состав 7-го стрелкового корпуса.

В ходе ночного марша войска проводили учения по отражению танкового удара. Для этого привлекалась 16-я танковая дивизия, дислоцировавшаяся в районе Котовска. Проводилось также учение по форсированию Днестра. При этом за противника действовала 30-я горнострелковая дивизия. К 15 июня управление 48-го стрелкового корпуса и его 74-я и 30-я дивизии сосредоточились в лесах восточнее Бельцы.

В этот же день штаб округа отдал распоряжение: вторую очередь артиллерийских полков не отправлять на окружной артиллерийский полигон, где они должны были проводить боевые стрельбы; задержать также отправку и зенитной артиллерии на полигон.

Поступавшие позднее разведывательные данные из Румынии были малоконкретными, но и они давали возможность сделать вывод, что идут приготовления к войне..."

Обратим внимание на реакцию Жукова.

Обвинение в паникерстве в тех условиях было достаточно опасным для обвиняемого. За паникерство тогда можно было огрести множество неприятностей, вплоть до трибунала. Тем не менее, генерал армии Жуков накануне немецкого вторжения для характеристики инициативы по выдвижению войск на угрожаемые участки выбрал именно это слово. Иначе говоря, он считал любые меры для парирования угрозы немецкого наступления - признаком паники в нижестоящих штабах.

Тогда получается, что к докладам генерала армии Павлова, который твердо и уверенно сообщал в Москву о том, что никакой концентрации немецких войск на границе нет, он должен был относиться вполне благосклонно. В отличие от докладов "паникёров" из других округов.

Отсюда следует, что военному командованию в то время было ясно, что никакой паники по поводу якобы внезапного нападения не должно было быть. Но не только потому, что паника сама по себе в любой ситуации недопустима. А потому что никакого внезапного нападения быть не может. Внезапное нападение могут себе воображать только слишком впечатлительные штатские люди.

И если среди них есть такие, чьи приказы нельзя игнорировать, то достаточно просто формально их исполнять. Как неизбежное зло, которому нельзя противостоять, которому невозможно привить собственное хладнокровие и выдержку. Надо терпеливо выдерживать штатские истерики. Но это не значит, конечно, что для исполнения этих истерических глупостей надо рвать собственный пупок. Достаточно того, что приказ будет исполнен. Формально исполнен, но так, чтобы претензий к исполнителю не было.

Так что ничего не значит то обстоятельство, что с предложением генерал-майора Захарова генералу армии Жукову пришлось согласиться. Тот, хотя и был всего лишь начальником штаба округа, но в отсутствии командующего обладал его правами. И мог требовать в этом качестве доклада наркому обороны. Поэтому в такой ситуации власти начальника Генштаба на то, чтобы с порога запретить, было недостаточно. Здесь действительно было нужно решение наркома. Тем более, когда генерал Захаров проявил настойчивость. И Жукову пришлось Тимошенко докладывать. А тот с предложением согласился.

Но вот это жуковское : "Что вы паникуете!" запомним. Хорошо запомним. Нам с этим настроением и этими словами ещё предстоит встретиться снова. Всего через несколько дней.

"СПРАВКА 1 УПРАВЛЕНИЯ НКГБ СССР

N 209

11 июня 1941 г.

Сов. секретно

Захар сообщает, что "Старшина" в своей записке написал следующее:

В руководящих кругах германского министерства авиации и в штабе авиации утверждают, что вопрос о нападении Германии на Советский Союз окончательно решен. Будут ли предъявлены предварительно какие-либо требования Советскому Союзу - неизвестно, и поэтому следует считаться с возможностью неожиданного удара.,,

..."С[таршина]" как свое мнение предлагает нам провести следующие контрмероприятия: до начала войны занять Петсамо, шведский остров Ойланд, одновременно по возможности договориться с Англией и дать гарантии о возвращении острова и Петсамо после войны.

"С[таршина]" высказывает свое мнение в случае войны о необходимости бомбардировки в первую очередь румынских нефтяных промыслов и ж.д. узлов, Кенигсберг, Берлин и Штеттин, а также прорваться через Венгрию с тем, чтобы отрезать Германию от Балкан.

По мнению "С[таршины]", бомбардировка причинит не только материальный ущерб, но и будет иметь большое моральное воздействие, т.к. население устало от войны. Эти предложения "С[таршиной]" сообщаются, для соответствующей оценки, т.к. предложение занять Красной Армией острова Ойланд и Петсамо до начала войны, звучит провокационно, но возможно, что "С[таршина]" говорит от чистого сердца.

ЦА СВР РФ. Д.23078. Т. 1. Лл.430-431. Машинопись, заверенная копия".