Грешные души с воплями и стонами снуют вокруг неподвижного героя по раскаленному песку. Пытаются скидывать с себя языки огня, найти убежище от огненной вьюги. Ничтожества раздражают Капанея своей суетой. Сам он не жалуется. Он не строит планов на будущее. Он прочитал на воротах: "Оставь надежду всяк сюда входящий". Он понял, что Хозяин суров и смягчения режима не предвидится. Да Капаней и не хочет признаться даже сам себе, что хотел бы облегчить свою судьбу. Даже так - он запретил себе думать об этом.

Главное не суетиться и не двигаться с места - тогда не так жарко. Больше всего Капанея мучает не жара, не огненный дождь, а то, что поговорить не с кем. Не с этими же рыдающими ничтожествами? За три тысячи лет заходил несколько раз Вергилий, последний раз с этим подавленным, испуганным итальянцем. Как там его звали?

Капаней достает из-за камня бутылку теплой вонючей водки. Откуда в аду Капаней достал бутылку водки? Странный вопрос. Русский человек везде достанет бутылку водки, даже Зевс не сможет ему помешать.

Капаней наливает грамм семьдесят, произносит тост:

- Каким я жил, таким и в смерти буду!

Выпивает. Горячая водка с трудом проходит по пищеводу. Капаней вздрагивает, делает несколько выдохов. Теплеет на душе, а снаружи всегда не холодно.

С горячего камня, где сидит Капаней, открывается величественный вид: огненные реки окружают раскаленную степь. Пузырятся огненные фонтаны. Вдали фантастический горящий лес, над которым с печальными криками носятся адские создания, похожие на гигантских летучих мышей. Розовые облака, пылающие багровым светом. Огненная вьюга медленно опускается на землю. Погода не менялась никогда за последние тысячи лет. На огонь можно смотреть бесконечно.

Еще пятьдесят грамм. Огненная вьюга приятно щекочет кожу Капанею. Он улыбается своим мыслям. "Пускай Зевс замучит своего братца-кузнеца, из чьей руки он взял молнию, чтоб в минуту моего триумфа меня сразить. Пускай работой бесполезной всех в адской кузне надорвет, меня ему не сломать!"

Появляется Вергилий:

- О Капаней, в гордыне неугасной - твоя наитягчайшая беда: ты сам себя, в неистовстве великом, казнишь жесточе всякого суда.

- Вергилий, ты так и не понял, что наше существование имеет место в нашем уме? Вергилий, ты так и не понял, что ты раб? Вопрос в том, свободен ли я. Выпить хочешь?

- Пожалуй, хочу.

Выпивают. Вергилий уходит в сторону ворот города Дита. Капаней остается один. На сто, на двести лет? Надеяться можно только на то, что судьба пошлет ему равного спутника. С которым все это можно обсудить. Впереди вечность. Значит, когда-нибудь это произойдет.

- Свободен ли я? - повторяет он, - Вот в чем вопрос.

Глава 10. Лай погони

Надежда на шанс

В Таллине, или как теперь правильно, в Таллинне, в старом городе есть узенькая кривая красивая улочка. Там, в здании то ли 15, то ли 16 века, есть не очень заметная дверь с маленькой железной вывеской "Astrid ja Martha. Kondiitritooted". Внутри всего три маленьких столика и барная стойка. Да, немножко дороговато. Даже можно сказать, очень дорого. Но поверьте, одна конфетка Марты стоит килограммов изделий шоколадной фабрики, вылезающих из отверстия машины коричневой колбасой. Неужели мы рождаемся на свет, чтобы съесть тонны этой дряни? Неужели сладкая липкая сытость нам дороже наслаждения этим лучиком Рая? Неужели мы не заслужили попробовать это хотя бы в отпуске?

Зара жила в Таллинне с детьми во время Первой войны. Два года - это долго. Два года жить ожиданием - это трудно. Благодаря детям, конечно, становишься равнодушнее к своей судьбе, но все-таки человек не может жить, не получая удовольствия от жизни, общения с равными. Зара была одна, так решил Магомед. Никто, кроме близких родственников, не знал ее местонахождения. К счастью, Зара влюбилась в этот город.

Занятия в гимназии, куда ходили дети, кончались в разное время, и Зара часто дожидалась детей, сидя за столиком у Марты и Астрид. Красивая печальная женщина с детьми притягивали взгляд. Следуя таинственными путям человеческих симпатий, они стали друзьями на всю жизнь.

- Как дела у Марты и Астрид? - спросил Магомед, - Неудобно, что я не смог даже зайти поздороваться. С утра зайду к ним. Они по-прежнему влюблены друг в друга как мы с тобой?

- Даже сильнее, чем мы. В нашей любви нет такого трагизма, у нас все просто. Привезли свои конфеты и пирожные. На столе на кухне. Попробуй обязательно. Талант Марты с годами только раскрывается.

- Может, войти к ним, расширить их дело? Фабрика на весь Евросоюз!

- Они вполне счастливы тем, что у них есть. Марта любит свою небольшую кухню. Не представляю ее технологом конфетной фабрики. Ты забыл, как человек может быть счастлив, имея не много?

- Нет, я помню. Если серьезно, я им очень благодарен за то, что они сделали для тебя. Они даже не понимают, как это было важно. У меня есть подарок для них и для тебя. Я купил вам билеты на оперный фестиваль в Вене. Номера в отеле уже заказал и джет из Лапееранты. Вылет завтра вечером. Ласточку возьми. Погуляете по Фёльксгартен, зайдете в Центральное кафе. Сейчас время для ценителей - туристов мало.

- В чем дело, Магомед?

- Хочу, чтобы ты отдохнула. И друзьям подарок сделать.

- Как думаешь, после всего я еще что-то должна доказывать? Надежность, или то, что мне можно доверять? Неужели нам никогда не выпутаться из этого клубка ненависти и подозрений?

- Помнишь, как мы познакомились? Помнишь тот вечер в институте отца?

- Я помню все. Ты не представляешь, какая память у женщин.

- Помнишь Ваху с гитарой? "One! Two! Three! Four! Ваха, делай вещи!!!" И как Ваха вышивает на своем стратокастере хиты всех времен и народов "Кам тугеза" и "Шизгару"? Какая гитара! Помнишь, мне на галстук кто-то пирожное уронил? Помнишь, как мы стоим вместе на крыльце, смотрим, как после концерта парни идут проветриться, потрепаться о музыке и проводить Ваху с его гитарой?

- Ваха сам кого хочешь мог проводить, но если бы он выбил палец или вывихнул руку, то не смог бы играть, - засмеялась Зара, - конечно, я помню, как мы стояли на крыльце, и я думала только, чтоб ты не ушел с ними.

- Ты не заметила, что вцепилась мне в руку так, что мне было больно. Куда бы я делся.

- Не помню, - Зара снова улыбнулась, - этого не могло быть, я воспитана скромной девушкой.

- Если бы кто-то в тот вечер рассказал нам будущее, мы подумали бы, что он сошел с ума. В тот вечер наша жизнь лежала перед нами на ладони. Все было понятно, линейно и прекрасно. Все сложилось, срослось и получилось.

- Ты всегда пользуешься тем, что можешь меня рассмешить. Ты снова меня увел.