- Разница - в том, что "Старый город" - это развалины. А Град - это легенда. Неужели не слышала? - добрался до земли, отгрёб лишнюю хвою в стороны и стоит, отряхивая руки.

- Очень смутно и давно, - призналась девушка. - Как-то не очень легендами интересуюсь. Вне пределов квалификации, то есть.

Спутник огляделся, отошёл куда-то назад, вернулся, таща за собой изрядных размеров сухую ветку - прямо-таки солидную ветвь - и принялся ломать её на части, упираясь ногой.

- То есть?..

- Ну, то есть, если легенда не говорит о том, что и где можно хорошего спереть, - нехотя закончила она. - Так что там насчёт города-то?

Разломал ветку и опять стоит, отряхивая руки. Грудь под распахнутой курткой двигается мерно и медленно, даже дыхания не сбил после долгого пути и физической нагрузки. Ещё один признак хорошей подготовки. Чем же он всё-таки занимается, хотелось бы знать...

- В общих чертах: Старый город это обычные развалины, но иногда там появляется Старый Град. Это не развалины, это призрак умершего города. А там где один призрак, всегда есть и другие.

Кьяра поёжилась.

- Это мы туда, что ли идём? А откуда ты знаешь, что там сейчас - развалины или это вот... Град?

- Просто знаю, - на секунду оторвавшись от обкладывания наломанных веток сухой корой и хвоей, Спутник пожал плечами. - Град. В следующий раз он появится... лет через тридцать, примерно.

- А долго он... это... держится?

- Несколько дней.

- И потом куда?

- Исчезнет, перейдёт на другую грань реальности.

- А если мы не успеем выйти?..

- Исчезнем тоже, - между двух сведённых ладоней разгорелся слабый огонёк. Оторвав глаза от разгорающегося костра и увидев выражение лица Кьяры, Спутник несколько смягчился. - Но мы успеем. Подумай сама, сколько будут стоить артефакты.

Да уж, артефакты, конечно, будут стоить немало... особенно через тридцать лет, мда... На жадность ведь берёт, стервец! Да, а вот ещё интересно, куда это оно на эти тридцать лет девается?..

На некоторое время разговор вновь утих. Кьяра не без некоторого успеха изображала из себя повара походной кухни, Спутник расселся под деревом, что-то делая со стрелами. Они спокойно поели, и тут, когда уже начало темнеть, Спутник вдруг решил проявить чувство юмора, в очередной раз удивив свою, так сказать, спутницу. Он собрал одеяло, плащ и кинжал. Кинжал засунул за пояс, всё остальное свернул в один узел, обмотал собственным поясом, набросил на плечо и молча ушёл в лес.

Кьяра осталась сидеть, как дура, у костра. Когда стало ясно, что мужчина не собирается возвращаться из темноты, и идти искать его уже тоже поздно, она окончательно растерялась. На окрики он не отвечал - то ли ушёл далеко, то ли не хотел - и что делать было непонятно. То, что он оставил всё прочее оружие и снаряжение у костра, давало робкую надежду, что за всем этим он ещё вернётся. В любом случае идти обратно в город было уже слишком темно. Поэтому Кьяра доела, что ела, и устроилась ночевать.

Когда она проснулась утром, Спутник как ни в чём не бывало был на месте и просто проигнорировал её возмущение и резонные вопросы. День у них прошёл опять-таки в молчании, никаких комментариев по поводу Старого Града, связанных с ним легенд, а так же ухода в лес получено не было.

Костёр, ужин, пара односложных высказываний в ответ на прямые вопросы - и вновь ушёл в темноту с вещами. Что за блажь такая его кроет? Может, боится, что она к нему приставать начнёт? Но она не давала ни малейшего повода... Просто хочет спать один? Бред какой-то...

А на третий день они вышли к развалинам.

Возможно, когда-то там был портик, но теперь его перекрытия и фронтон давно обрушились, оставив только ровные ряды высоких тонких колонн - древние стражи, призраки прошлого.

Словно изваянные из розового мрамора, на фоне предзакатного неба в лучах солнца, окрасившего и облака и камень в нежные тона, среди глубоких сиреневых теней, величественно вздымались они - как символ вечности и бессмертной красоты, символ человеческой души. И пусть их основания были завалены битым камнем, а капители, барельефы и стволы покрылись сетью трещин и выбоин, они всё равно навсегда остались самым прекрасным зрелищем, что Кьяре довелось увидеть за долгое время.

Позже они осматривали Старый Град, и видели множество красивых построек, но всё равно при упоминании Старого Града Кьяра вспоминала именно ту, первую картину: колоннаду, что открылась её взгляду на выходе из леса.

Очень многие здания на краю Города обрушились, превратившись в месиво из затянутых плющом обломков каменных блоков и черепицы, но оставалось и достаточно целых домов. Это были именно дома: судя по размерам и планировке, в них жили если и не обычные люди, то, по крайней мере, не явные богачи. И, тем не менее, каждый такой дом был изукрашен, и были там врезанные в стены вазы для цветов, а по обломкам можно было догадаться, что имелись и специальные крючья для флагов.

И везде - множество ажурных арок, покрытых изумительной резьбой карнизов-сандриков, и полу-осыпавшихся, полустертых барельефов. Некоторые из них, наименее повреждённые временем и непогодой, изображали людей в лёгких одеждах со странными музыкальными инструментами в руках, сцены празднеств, соревнований и охоты.

Дома более богатых граждан строились на холмах и имели террасы, полого сбегающие по склонам. Сеть каменных желобов связывала эти террасы и мощёные плитами улицы с фонтанами и древним водопроводом. Конечно, водопровод уже не работал... но можно было представить, как загорелые беззаботные люди гуляют по чисто выметенным тротуарам, мимо рукотворных рек и журчащих водопадов. Наверное, на улицах было много цветов, и гирлянд, и ярких флагов, и красивые резные скамейки, чтобы люди могли отдыхать на маленьких площадях и в павильонах со стенами, увитыми виноградными лозами. Ныне же виноград одичал и выродился...

И если бы время не простёрлось над Старым Градом с такой безраздельной властью, его можно было бы принять за живой город - по аналогии с заснувшим человеком. Словно всё жители лишь на время ушли куда-то по своей странной прихоти.

Но признаки разрушения, видимые на каждом шагу, не давали укорениться такой иллюзии. Широкие пустые улицы, заваленные битым камнем и проросшие сквозь него деревья, обрушившиеся купола... Уснувший человек состарился - лицо его избороздили морщины - да так и умер, не проснувшись.

Призрак города. Град обречённый.

Всё это навевало какую-то тихую грусть - так можно сожалеть об ушедшем лете, глядя на краснеющие осенние листья и думая о приближающейся зиме. Кьяра была слишком молода, чтобы осознавать это и тем более задумываться над подобными вещами, и не слишком обращала внимание на поведение своего спутника, чтобы заметить его грусть. Она только подумала, что, наверное, это было бы очень хорошо - жить в таком месте во время его расцвета.

Спутник же вёл себя как человек, вернувшийся в давно знакомый дом и обнаруживший, что всё в нём иначе: стены ободраны, мебель разбита, а хозяева уже давно переехали на новое место. Иногда он задерживался, чтобы посмотреть на простую груду битого камня или на заросли кустарника на месте какой-то постройки. Или стоял, прикрыв глаза и касаясь пальцами сбитых краёв каннелюр какой-нибудь колонны.

Уже в сумерках, когда солнце, наконец, село и только отблески последних лучей ещё были видны из-за горизонта, они подошли к остаткам периптера - со всех сторон окружённого колоннадой небольшого храма. По контрасту темнота внутри его порталов казалась особенно густой. Кьяре хотелось заглянуть вовнутрь и осмотреть здание, пока ещё хоть что-то видно без факелов, но Спутник удержал её, положив руку на плечо. Он как всегда ничего не сказал ей, но взгляд выражал предостережение.

Периптер оказался так же и последним местом, до которого они добрались в тот день - так же молча Спутник повёл Кьяру по переплетениям улиц, прочь из города. То ли случайно так получилось, то ли сам Спутник таким образом направлял Кьяру, но выяснилось, что до этого они шли кругами - а когда понадобилось выбраться, прошли прямой дорогой и оказались в поле именно тогда, когда наконец опустились настоящие густые летние сумерки.