Пожалуй, я изъясняюсь слишком вычурно. Словно мы оказались в претенциозном артхаусном фильме, где мальчики носят платья, а девочки красят волосы в диковинные цвета. У всех уникальные мысли на любой счет. Все изрекают пространные сентенции. Дитя все равно не слушает, а я слишком увлечен своими размышлениями, чтобы обращать на это внимание.
Лиза спрашивает, что будет, если она встретит другого. Ведь у нас какие-то странные отношение, без великих обязательств. Она опускает меня из горних высей к мирским мелким проблемам. О которых мне думать не нравится. Отвечаю, что самоустранюсь из ее жизни.
Чтобы сменить тему, я показываю на кусты и рассказываю о том, что в них как-то ебал девочку по имени Наташа. Лизу бесит, когда я говорю о бывших. Меня бесит, когда она говорит о бывших. Мы два идиота. Девочка неожиданно бьет меня в солнечное сплетение своим маленьким кулачком. Я аж согнулся от боли. Разгибаюсь и с размаху даю ей по уху. Она убегает. Кое-как ее догоняю, дыхание сбивается после удара. Я схватил ее в охапку и повалил на траву.
Это продолжается два месяца. Уже середина сентября. Она является ко мне пьяная по ночам и блюет в унитаз. Она заставляет меня смотреть видео с котиками, когда менструирует. Иногда она выдумывает поводы для ссор. Частенько не помнит, что говорила или делала. Провалы в памяти о недавних событиях, которые она заполняет выдумками. Во сне она дергается и разговаривает. Все это похоже на корсаковский синдром, но я надеюсь, что она не настолько безнадежная пьяница.
Я встретил ее у школы в солнечный денек. Ей плохо, болит живот, наверное, опять язва желудка. Еще она растянула ахиллово сухожилие, когда перелезала какой-то забор, будучи пьяной. Я не могу ее пожалеть. Смотрю на ее рисунки в школьном дневнике, всюду веселые человечки между расписаниями предметов. Тогда я оставляю ее на неделю, пусть отдыхает и лечится.
В Таврическом парке гуляю с Лидией. Мы были вместе десять лет назад, теперь просто жалуемся на свои любовные неудачи. Лидия под влиянием среды почти утратила обаяние. Но все еще достаточно умная, чтобы понимать, о чем я, если вдруг заговариваю о кварках. Она устремлена к респектабельной мелкобуржуазной посредственности. Нашла себе парня в Париже, рассказывает о его работе в Институте Пастера, он занимается молекулярной биологией. Она считает, что мы с ним бы неплохо поладили. Когда-то я был влюблен в ее зубки.
В пруду плавают лебеди, сквозь прозрачную воду видно, как они перебирают перепончатыми лапками. А я рассказываю о своих печалях Лидии. "Как же я устал от малолеток. Который уже год страдаю с ними. Они себя не нашли, незавершенные человечки, ничего не знают, не способны планировать, легкомысленны. Просто пытаются развлечься самыми простыми способами. И я был таким, отчего их сложнее упрекать.
Я совсем не могу ею восхищаться, ее слова ничего не стоят. Она бывает пьяна и не помнит, что наплела. Но хуже, когда она просто врет. Дает обещания, которые не сдержит. И в то же время, я хочу о ней заботиться, кормить ее вкусненьким и ласкать. И я прекрасно понимаю, что это удовольствие невозможно без отвращения".
Лидия слушает меня, и говорит: "Может, ты себе нормальную бабу найдешь, а не будешь нянчить развратных детей". У меня и самого чувство, что я трачу время зря. Задумываюсь, как бы все это вежливо завершить. Сгораю со стыда за то, что морочу голову девочке.
Но все разрешилось само. Я приехал к ней на велосипеде. Она сидит на кухне и курит. Говорит: "Я не счастлива. Не парься - это чисто мои заёбы. Ты не виноват ни в чем. Нам нужно закончить это. Ко мне никто не относился так как ты. Прости". Я улыбнулся. Мне просто стало немного грустно, а на глазах выступили слезинки. С каждым бестолковым расставанием - это происходит все немногословнее и тише. Ей неловко; привыкла, что бросают ее, а не наоборот. Я обнял ее, поцеловал на прощание. Она сказала: "Будь острожен". А я прыгнул на велосипед и помчался домой. Вниз по Поклонногорской улице со скоростью 55 километров в час, без тормозов, завывая словно зверь. От радости и тоски.
6
"Сейчас твои опусы читают святые, уже составилась небольшая очередь. Среди великомучеников прошел слух, что ты принялся за новую большую работу, в которой собираешься поведать граду и миру "что есть что и назвать вещи своими именами". Если это действительно так, то героиня, я полагаю будет носить имя Морин. В каком виде ты намерен ее изобразить? Фаллос на обложке мог бы поспособствовать увеличению тиража. Впрочем, ты и без того знаешь, как воспользоваться моей светлой памятью для высоких целей искусства".
("Моя мужская правда" Филип Рот)
Деревья роняют листья, оплакивая еще одно потерянное лето. Вопреки здравому смыслу в моем фотоаппарате Leica черно-белая пленка. Меня не интересуют яркие краски осени, они лишь отвлекают от сути. Я сам стал осенью.
Приехал на станцию метрополитена "Московская". Выхожу из подземки, достаю велосипед из чехла и прикручиваю переднее колесо. Иду на место встречи. Под памятником Ленину, между уснувших фонтанов уже собираются участники ежегодной гонки "Сквозь". Болтовня о велосипедах, шлюхах и бухле. Илья по прозвищу Сосиска выуживает из полиэтиленового пакетика банки с пивом и опустошает их одну за другой. Этакий допинг. Не представляю, как он будет ехать через Лиговский проспект с широченным райзером. Если между тачек, то ему, наверное, придется делать банни-хоп, чтобы не снести зеркала.
Подходит время старта. Мы складываем велосипеды у края дороги, а сами встаем под памятником. Когда организаторы дают отмашку, все бегут к своим колесницам, оглушительный цокот контактных шипов по камню.
Я стараюсь не мешать сильным гонщикам, на свой аппарат сажусь неторопливо и еду за толпой немощных. Здраво оцениваю свои возможности, но мне интересно участие, а не достижения. Вернее, для меня само участие и есть достижение. Самые могучие уже улетели вперед, а слабаки растянулись как сопля на ветру. По Московскому ехать просто. Он широкий, тут есть простор для маневра. Издалека видно ситуацию на перекрестках, которые мы проезжаем на красный. Никого не волнует цвет светофоров, важно лишь, есть ли там автомобили. Вова Швец с криками увернулся от автобуса и укатился вперед. Мы лавируем между тачек, нам гневно сигналят. Перед Парком Победы меня обгоняет Паша Думанский. Он неплохо разогнался. Я сам обогнал нескольких особенно слабых парней. Но у меня быстро иссякают силы. Около Московских ворот сбавляю с 43 до 35.
Сворачиваем на Лиговский. Ребята на мотороллере снимающие гонку, пронеслись мимо меня. Дальше по улице они перестраивались и случайно подрезали Игната. Из-за этого он влетел в припаркованную машину. На перекрестке Лиговского проспекта и Воздухоплавательной улицы зацепились колесами Гоша Чмигаль и Паша Думанский. Упали посреди дороги, их объезжает "Газель". Дальше начинается сплошная пробка. Лидеры гонки нырнули на середину дороги и едут по трамвайным путям. Остальные завязли в вялотекущем потоке автомобилей. Никита из Петрозаводска уронил смартфон на дорогу, бросил велосипед и побежал назад. В него врезался Егор Рева. Сергей Шулубин, когда-то работавший курьером в Австралии, застрял между машин. Несколько ребят возле Обводного канала легли на капот, не успев среагировать.
Я кое-как прорвался без происшествий, но пришлось сильно сбавить скорость. Ближе к торговому комплексу "Галерея" мудаки паркуются в два-три ряда. Постоянно норовят подрезать горцы на дорогих тачках. Финиш после пешеходного перехода. К своему удивлению я приехал не последним.
Организаторы награждают отличившихся. Победил Сосиска. Аплодируем, свистим, орем, зажигаем фальшфейеры, пререкаемся с полицейскими. Уезжаем на Невский проспект, нарушая все мыслимые правила дорожного движения. Несемся к Дворцовой площади. Худенькая девочка в камуфляжной куртке касается автобусов рукой. Егор Лихой кричит: "Фиксед гир! Тачки сосут!"
