Да, писательство, пусть даже и не бумажное, пусть лишь сетевое - способствует большему разнообразию потенциальных половых партнеров.

Девочка была два года бессмысленным балластом, а тут вдруг решила встретиться. А мне как раз нечем себя занять. Любопытно взглянуть на эту малышку. Она в "Озерках", я на "Пионерской" - договорились о встрече в нейтральной зоне, на "Удельной".

Приехал раньше, поэтому жду девочку в вестибюле метро. Лиза сходит с эскалатора и идет мне навстречу. Быстро меня узнала, впрочем, там и нет никого больше. Лишь пара унылых бомжей в серых тряпках, стреляющие мелочь на выпивку. На мне нелепая ярко-голубая шапка с помпоном. У Лизы на голове смешная меховая шапка с навостренными ушами. Она выглядит как маленький волчонок с усталыми глазами. Неловко обнялись и пошли на улицу.

Лиза срочно хочет в бар. Она соврала своему парню, чтобы пойти на эту встречу, сказала, что на съемке. Она подрабатывает моделью. Хвастается, что сиськи стали большие (их на самом деле нет). Говорит она быстро, отрывисто, часто невпопад, будто выстреливает порции слов. Под ее детский лепет пришли в какое-то отвратительное заведение в подвале. Внутри накурено, сидят за столами некрасивые люди, играет паршивая музыка, стены покрыты пылью, неярко помигивают неоновые названия производителей пива. Денег у меня немного, я временно безработный, купили грошовое пойло. Уселись за столик, Лиза говорит: "Давай выпьем за встречу, старый грязный педофил". Чокаемся, выпиваем напиток, который можно назвать пивом лишь с большой натяжкой. Я шутливо оправдываюсь, что мол, молод, чист и не ебу детвору. Но Лиза напоминает мне о продолжительных отношениях с Полиной.

Несколько лет назад я жил с нелюбимой женщиной, а эта девочка стала моей богиней. Она влюбила меня в себя, и я ей полностью отдался. Это было всепоглощающее чувство, разрушительное и иррациональное. Я стал беспомощным и жалким, полностью раздавленный ее красотой и нежностью. Она выиграла последний конкурс талантливых подростков, будучи в платье, которое я ей подарил; исполняя песню, которую я ей посоветовал. Видя, как она раздвигает ноги, я испытывал нечто вроде религиозного экстаза. Бормотал бессвязные пошлые молитвы, когда видел ее нежнейшие дырочки. Это была самая прекрасная женщина на свете, достойная любых жертвоприношений.

С явно фальшивой улыбкой я отвечаю Лизе: "Прошла любовь - завяли помидоры". На самом деле ничего не прошло, никогда я не смогу забыть эту царственную красоту, пусть она и будет разрушена взрослением.

Лиза выпила всего кружку пива и уже довольно пьяная. Или притворяется. Несет белиберду о своих бывших. Какой-то цирк уродцев, алкаши, наркоманы и прочая низкосортная шваль. И самое смешное, что она по-детски считает отношениями, когда кто-то ходит с ней за ручку. Даже не пытаюсь развеять ее грезы. Дети сами теряют невинность. Им помощь извне не нужна. Я вижу, как она стремится утратить остатки чистоты и нырнуть в мирок полный дерьма. Пока она еще зашла по пояс в фекальные массы и застыла в нерешительности.

Она говорит, что в животе странные ощущения и сиськи затвердели. Отвечаю, что она просто менструирует.

Лиза скачет с темы на тему, теперь завела речь о том, что хочет похудеть.

-Зачем? Куда еще худее?

-Ты меня не видел голой, я толстая.

Я бы с удовольствием посмотрел на нее голую. У нее большая голова относительно остального тела и в целом пропорции как у ребенка. Повадками она напоминает какого-то маленького мальчика-шпану. Курит сигареты одну за другой. Рассказывает полные лжи истории о том, как пыталась покончить с собой. Слишком смешные несовпадения и нелепости в ее рассказах вызывают лишь ухмылку. Она явно переигрывает. Вероятно, хочет привлечь к себе внимание. Я не склонен сопереживать мелким трагедиям и откровениям, которые на меня посыпались. Но я терпеливый зритель. Кормлю ее с рук, наблюдаю за повадками. Все еще не могу понять, что это за зверь. И хотел бы я его приручить или нет.

Мы выходим на улицу, все занесено снегом и дует холодный ветер. Купили в ларьке самое дешевое пиво, теперь уже на ее деньги. Решили пройтись и наткнулись на сгоревшее заброшенное двухэтажное здание. Оно обнесено хилым синим забором из гофрированных металлических листов. Девочка хочет перелезть забор, но я предлагаю проползти под воротами, довольно высоко подвешенными над землей. Так и сделали. Ворота оказались даже не заперты, мы смеемся. Проходим в полуразвалившееся здание. Свет от мобильных телефонов рассеивает мрак внутри. Лиза щелкает мертвыми выключателями. Потолок обвалился, лестница разрушена, окна повыбиты. Прошли насквозь и остановились на крыльце. Лиза думала, что я попытаюсь ее изнасиловать в темноте. Никто ведь не услышит криков о помощи. А потом может быть расчленю и съем. Но мне хочется только отлить. Отворачиваюсь и рисую желтые узоры на снегу. Пиво настолько мерзкое, что мы его не допили. Лиза берет бутылки, размахивается, как метатель ядра и они улетают во тьму.

Проводил ее до метро, обнялись на прощание. Впечатления от этой невразумительной встречи смешанные. Она кажется до омерзения фальшивой и жалкой. Но в то же время в ней есть еще чистота и наивность, детская непосредственность, готовая улетучиться в любой момент. Я сказал, что она не такое дерьмо, как мне думалось. Она ответила: "Ты тоже".

На третьем этаже работают с арматурой, сваркой и электрической начинкой. Там же стоят печи для покраски порошком. На втором этаже хранятся картонные коробки и отдельные детали, такие как плафоны, электрические патроны и всякие гайки да болты. На первом происходит комплектация товара. По конвейеру движется продукция, ее пакуют в коробки, вкладывают инструкции и схемы, наклеивают штрих-коды с артикулами. Работа в таком месте скучна и однообразна, головной мозг практически не участвует в происходящем. Мне это нравится, можно спокойно думать, о чем угодно, а в перерывах записывать свои мыслишки. Главное, что нет никакой лишней ответственности или чрезмерных требований. Заработная плата стабильна, без ненужных треволнений. Идеальная временная работенка, чтобы спрятаться зимой от суеты.

Раньше тут трудились только русские, теперь же сплошь узбеки, кроме меня единственного. Все на этаже мусульмане, один я - кяфир.

Молодой паренек по имени Бобур принес насвай и угощает коллег. Стоящий в начале конвейера Эльмурот, закладывает под язык комок похожей на мышиный помет смеси. Видимо, головокружение мешает ему сосредоточиться, отчего он слишком быстро посылает коробки, и они в итоге скапливаются в гору. Я ему кричу:

-Шошельмэ!

Он улыбается и отвечает:

-Тезрох!

Так как нет никакой нормы, я никуда не тороплюсь, совершаю свою часть работы размеренно и умиротворенно. Мне платят за время, а не выработку. Говорю узбекам: "Солдат спит - а служба идет". Они не понимают смысла этой поговорки, пытаюсь пояснить, неуверенно произношу: "Джанготейге ишь". Все смеются.

Ойбек хочет взять у меня взаймы денег, ему пришлось отдать почти всю зарплату на оформление нового разрешения на работу. Но я отвечаю: "Ёк пюль". Я сам трачу деньги быстро. Бляди, компьютерные игрушки и вкусно покушать. Да и собирать трековый велосипед - дело недешевое. Узбеки тоже любят перемещаться на велосипедах, правда, с целью экономии денег, а не по каким-то убеждениям. Обычное их транспортное средство - это "Аист" или Stels, не по росту, скрипящие несмазанной цепью. Узбеки паршиво питаются, какие-то скудные лепешки и лапша быстрого приготовления. Большую часть денег они посылают на родину, а сами ютятся в маленьких комнатушках по несколько человек, спят прямо на полу. Они ничего не читают, кроме религиозной литературы и многие мечтают об установлении в своей отчизне (да и во всем мире) исламского государства. Они, без шуток, считают, что побивать камнями и отрубать руки - это замечательные способы поддержания порядка.