2
"Велосипед всегда? Сейчас это одно из того, что наполняет вашу жизнь смыслом! Я упражняюсь таким образом каждый день. Ах, просто возьмитесь за ручки вашего велосипедного руля, ложитесь на него и опрометью мчитесь по улицам и дорогам, над железнодорожными путями и мостами, пронизывая толпу, избегая столкновений, на скорости двадцать миль в час или даже больше, и представляйте все это время, как внезапно с грохотом упадете".
(Джек Лондон)
В Петербурге короткая зима, впрочем, и лето тоже короткое. Месяц морозов, да месяц жары. В остальное время - сплошная осень. 14 февраля я уже катаюсь на велосипеде. Небольшой перерыв в катании происходит скорее не из-за погоды как таковой, просто снег убирают очень плохо, лениво сгребая все на обочины, создавая уродливые сугробы. На середину дорог и по тротуарам рассыпают соль, песок и едкие реагенты.
В половине первого ночи я оказался на Дворцовой площади. Там парочки пытаются на холодном ветру запускать китайские фонарики. Я вспомнил, что это день святого Вали, очередной искусственный праздник для жизнерадостных идиотов. Открытки в виде сердечек и уродливые плюшевые медведи успешно продаются. Под Александровской колонной сидит саксофонист и играет тоскливый мотив.
Мне хочется, чтобы моя работа была связана с велосипедом. Но быть курьером - это глупые романтичные мечты. При окладе зарплата копеечная, сдельная работа тоже невыгодна. Но я нашел выход из положения. Устроился экспедитором. Сопровождаю грузы по городу, велосипед закидываю с кузов. Мне платят за то, что я ускоряю процесс, слежу, чтобы водители не простаивали, делаю наиболее логичный маршрут, чтобы не стоять в пробках. У водителей почасовая оплата. Иными словами, чем раньше я заканчиваю свой рабочий день - тем лучше. Приезжаю на погрузку на велосипеде, и уезжаю с последнего места доставки тоже на велосипеде. Иногда заканчиваю в пригороде. Это здорово, кататься в удовольствие, и получать за это деньги.
23 марта возвращаюсь из Петергофа. На мне синяя курьерская сумка GO Messenger, затянута поясная стяжка, слегка позвякивает пара карабинов и цепь. С Петергофского шоссе я вылетаю на Ленинский проспект, потом на Московский, сворачиваю на Садовой, решаю не выезжать на Невский, проще по Гороховой. Там одна полоса отдана под общественный транспорт. Неторопливо еду по встречной полосе, слегка запыхался и хочется попить. Меня обгоняет девчонка на серебристом велосипеде, алюминиевая рама, черная обмотка, кожаное седло. Это девочка из 60╟ North Fixed Gear Family. У нее большая чудесная попа. Я еду за ней и любуюсь, как при педалировании играют ягодицы. Патруль ДПС крякнул, намекая, что мы нарушаем ПДД своей ездой по встречной. Но и мне и патрульным понятно, что погони или штрафа не будет. Им невыгодно отлавливать велосипедистов, так что можно делать что угодно на дороге, главное не быть причиной аварий и не наматывать свои кишки на колеса КАМАЗов. Девочка, словно единственная владелица этой дороги, едет уверенно и властно. Недолго я наслаждаюсь упругими прелестями девочки на велосипеде, наши пути разошлись у Адмиралтейства.
Молчу, мне просто нравится на нее смотреть, потому что она красивая. Правда приходится еще и слушать. Хочется заткнуть ей рот кляпом. Она себя не любит и это заставляет ее считать себя хуже, чем на самом деле. Она грустная и создает себе искусственные вымышленные проблемы, практически непрерывно генерирует их.
Ошибочно принимает уныние и сплин - за признаки особенной тонкости души. И предается им, плохо отдавая отчет, как скучно это выглядит со стороны. Находится она в стандартной стадии развития под названием "не такая как все".
У нее есть какие-то кумиры. Женщины, которыми она хотела бы быть. Мужчины, которым она хотела бы отдаваться. Себя Лиза низко оценивает. Я пытался ей объяснить, какое она чудо. Опять совершаю ошибку, пытаюсь разговаривать с ребенком на равных. Она ведет себя, как типичный наивный подросток-бунтарь. Носится со своей тонкой душевной организацией, культивирует напускную многозначительность.
Она нахальная и агрессивная. Правда, ее агрессия, больше похожа на защитную реакцию африканской пустынной дождевой лягушки. Это мелкое земноводное размером в пару сантиметров, когда его пугают, надувается и смешно пищит. Маленький испуганный лягушонок - вот кого мне напоминает Лиза. А ее нагловатые хамские повадки, то, как она стреляет сигареты у прохожих - это настолько неуклюже, что кажется милым.
Постепенно я узнаю Лизу лучше. Прихожу к ней в гости, знакомлюсь с ее мамой. Мы смотрим мультики, сидя на мягком диване. По забавному совпадению, она живет в том же доме, что и моя тетка. Мой троюродный брат учится с ней в одной гимназии. У Лизы язва желудка и она болезненный ребенок, постоянно вся в соплях. Она встречается с каким-то недалеким юношей, лишилась девственности и горделиво об этом рассказывает.
Все давно катаются, но официально сезон открываем в апреле. Встретились в Fixed Lab на Миллионной 10 и помчались к "Ашану" на Боровой. Прекрасный солнечный денек, поэтому я в шортах. Между ног они уже протерлись до дыр, такая же беда практически со всеми штанами и джинсами - это типично для тех, кто много крутит педали.
На парковке "Ашана" Саша Привальнев делает трассу из тележек с множеством виражей. Ему помогает Анюта, она раздает подъезжающим spoke cards, с изображением шимпанзе-велогонщика, чей велосипед превращается в тележку из супермаркета. В роли ди-джея Алексей Яковец. Народу собралось немало, в том числе и просто зеваки. Со всех концов города съехалась разношерстная публика. Тут и школьники, которые просто хотят быть модными и приобщиться к данной субкультуре. Тут и искренне верящие в идеалы фикседгир культуры ребята постарше, через одного дизайнеры чего-нибудь и вольные художники. Есть и несколько человек с велотрека. Чуть в стороне держится Саша Невский, его интересует больше трюковая сторона, нежели скорость. Вова Поспелов приехал на своем "самоваре". Переднее колесо у него меньше чем заднее. Руль райзер на выносе Look Ergostem. Смотрю у кого какие рамы и колеса. Саша Хесус, бородатый парнишка весь в татуировках прикатил с карбоновым сплошным диском сзади. У кого-то лопасти, у некоторых аэродинамические спицы. Встречаются редкие в наших краях итальянские рамы Bianchi, Cinelli, Bernardelli, Masi. Есть стальные и алюминиевые Colossi. Есть тут и фреймсеты советского производства, нищенские ХВЗ и ныне раритетные "Самойловы". У многих алюминиевые рамы INGRIA, сделанные в Питере, Саша Привальнев их сам проектирует. Школьник Гоша приехал на велосипеде, собранном во "Все фиксируй" Игорем Байтеряковым и Вовой Птичниковым. Рама для него тоже сделана в Петербурге, в мастерской JAM. Сам Игорь приехал на велосипеде со смешным названием Somec.
В гонке я участвовать не хочу, но фотографирую, как ребята задорно врезаются в тележки и летят через руль. Обдирают ладошки и пачкают одежду кровью. Я лишь номинально с ними, но сохраняю нейтралитет. Мне интереснее подглядывать.
Гуляем на территории психиатрической больницы имени Скворцова-Степанова. Я недавно раздобыл пленочный фотоаппарат Leica mini. Фотографирую Лизу у входа в женское отделение, мне нравятся изящные двери с витыми ручками. Фетиш пленки, желание загнать в рамки осколки впечатлений. Зафиксировать, украсть, приобрести. Девочка абсолютно уязвима перед камерой. Я не утруждаю себя построением композиции или попытками приукрасить, ведь я не фотограф, а самый обыкновенный человек, нажимающий на кнопку. Я жму, щелкает затвор, жужжит моторчик перематывающий пленку. Это просто, как стрелять из пистолета по детям.
Садимся на лавку, Лиза закуривает. Выходит пациентка в цветастом халате и кормит бездомных котов. Лиза продолжает сбрасывать на меня свои детские никчемные проблемы, уверенная, что они кого-то могут волновать, кроме нее самой. По алгебре выходит двойка, не хотят переводить из десятого класса в одиннадцатый. Впрочем, и остальные предметы ей не интересны. Лиза рассказывает, что ее паренек бросил. Говорит, душа у нее болит. Я лишь отвечаю, что душа - понятие абстрактное. Хочу рассказать о работе мозга, синаптических связях, типах памяти, нейромедиаторах, но вовремя останавливаю себя. Лаконично основы нейробиологии не изложишь. Но я попытался утешить этого ребенка, который еще не научился справляться со своими маленькими страстями. Говорю ей: "Мы постоянно учимся. Обучение и память делают нас теми, кто мы есть. Но объем памяти ограничен. Что-то более полезное записывается, ненужные знания изглаживаются. По сути, мы со временем становимся другим человеком. Гораздо глубже и сложнее устроена имплицитная память. Она работает без сознательных усилий и вообще без осознания, что мы обращаемся к памяти. Это опыт тела, восприятия, поведения. Любой молодой человек - по большому счету, тупой мудозвон, просто потому, что он еще ничему не научился, и у него нет опыта. Я сам был мудозвоном в юности. Ты сейчас дура. Но мы постоянно меняемся. Я уверен, что с каждым годом становлюсь лучше. Ты, наверное, тоже. Сейчас у тебя нет истории, на которую можно было бы опираться. Потому и действия твои случайны, спонтанны".
