Шашлык удался, вино было превосходным, и, несмотря на серьёзность момента, авторитеты расслабились. Было много шуток и смеха, попутно обсуждались новости. Что характерно, жён, родственников, детей и любовниц за этот стол не пригласили. Они терпеливо ждали отмашку, и она поступила.

Через час пятнадцать минут после объяснений, куда именно нужно ехать, Шарукан отдал приказ выдвигаться. Гвардейцы разошлись, и Вагрин, подойдя к машине, обнаружил, что племянник и любовница, обсуждая какую-то новомодную кинопремьеру, улыбаются и ведут себя непринуждённо. Однако, увидев его, они замолчали, и Андрей Иванович поманил пальцем Ивана.

Племянник вышел, и Вага сказал:

– Сейчас выезжаем, надо приготовить оружие.

– Проблемы? – спросил Иван.

– Перестраховываемся. Мало ли что в дороге может случиться.

– Понял.

Вагрины открыли багажник и достали стволы. Старший накинул на плечи кобуру и пристроил в неё пистолет. Младший надел разгрузку и вооружился автоматом, набил карманы снаряжёнными магазинами и гранатами. Возле других автомобилей происходило то же самое. У кого помповое ружье или «сайга», а у некоторых иностранные «беретты» и новейшие автоматы. И дело даже не в том, что гвардейцы кого-то опасались. Просто оружие в руках любого нормального мужчины не только инструмент убийства, но и символ его положения, статуса и уверенности.

Маша, наблюдавшая за действиями Вагриных, которые сдали телефоны охраннику Аскерова, не понимала, что происходит. Поэтому, совершенно естественно, вид оружия заставил её нервничать, и девушка хотела спросить Андрея Ивановича, в чём дело. Но она не решилась и промолчала.

Под наблюдением удивлённых соседей элитного посёлка машины выстроились в колонну и покинули его.

Десяток автомобилей выехал на грунтовую дорогу и стал быстро удаляться от столицы. Вокруг мирные пейзажи: лес, домики и мостки через речушки. Автоколонна уверенно приближалась к частному аэродрому, и поводов для беспокойства не было. Совсем. Никаких. Однако Андрей Иванович занервничал. Шестое чувство прошептало ему: «Опасность рядом!» А поскольку он привык доверять своему чутью, то слегка сбавил скорость и пропустил вперед пару машин.

Взгляд старшего Вагрина скользил по кустам и деревьям вдоль обочины. Он надеялся увидеть, откуда угрожает беда, и Андрею Ивановичу повезло. Когда до аэродрома оставалось всего три километра и колонна свернула на узкую дорогу, на взгорке что-то блеснуло.

«Оптика!» – промелькнула в голове Вагрина мысль, и он резко прижался к обочине.

Развернуться нельзя, мало места, и Андрей Иванович, толкнув в бок племянника, прорычал:

– На выход! Живо!

Иван отреагировал моментально: без вопросов открыл дверцу и вместе с автоматом вывалился наружу. Андрей Иванович повернулся к Маше и благодаря этому уцелел. Впереди раздался взрыв, и неизвестные противники, которые скрывались в зелёнке, открыли огонь из автоматов и пулемётов. Они били по передним машинам и по замыкающей, в которой находились Вагрины, и первая очередь прошлась по лобовому стеклу.

«Как-то всё чересчур жёстко начинается!» – Вагрин увидел, как череп Маши, этого безвинного прекрасного существа, разлетелся на куски, и он, повинуясь инстинктам, выскользнул из автомобиля вслед за племянником и скатился с обочины в придорожную канаву.

Я заметил беспокойство и нервозность старшего родственника, но не придал этому значения. Однако голос Андрея Ивановича заставил меня покинуть машину, и я, сам не понимаю как, оказался под кустом. А затем начался бой.

Скажу честно, я растерялся. Взрыв. Потом стрельба. Ничего не понятно. Что делать, голова шла кругом, и моё сознание разделилось на две половины. Одна продолжала бояться и хотела вжаться в землю. А другая призывала к действию, ибо – наших бьют. Хотя люди Шарукана со своими семьями и он сам мне – не свои.

– Как ты?! – рядом оказался дядька, в его правой руке был «стечкин».

– Нормально, – отозвался я и в этот момент вспомнил, что у меня тоже есть оружие, поэтому схватился за АКС и дослал в ствол патрон.

– Это хорошо.

Стрельба усиливалась, и Андрей Иванович, слегка приподнявшись, попытался разглядеть, что происходит на дороге.

– Дядька Андрей, а где Маша? – спросил я.

– Нет её, – поморщился он. – Погибла.

Девушку было жаль, но горевать, когда идёт бой, нельзя, и потому образ Маши мелькнул перед мысленным взором и рассеялся.

– Спецназ… – прошипел родич и добавил: – Сука! Кто же нас сдал?!

Вопрос был риторический. Снова пригнувшись, Андрей Иванович дёрнул меня за плечо и прошипел:

– Здесь ловить больше нечего. Уходим. Понял меня?

– Да.

– Добро. Держись рядом. Увидишь людей в чёрной униформе и броне – стреляй без размышлений. На поражение.

– Есть!

Мы собрались уходить подальше от грунтовки и плевать на снаряжение, сумки и оружие. К ним не подступиться, а время уходит. Это даже мне, неопытному оболтусу, понятно.

Перекатившись под ближайшее дерево, раскидистую берёзу, я поднялся. Следом за мной Андрей Иванович. Над головой продолжали посвистывать пули, но они проходили высоко. Непосредственной опасности не было, и, уклоняясь от веток, мы побежали. Вот только ушли не далеко.

Стоп! В двухстах метрах от дороги Андрей Иванович резко замер – явно что-то увидел – и поднял пистолет, а я, осторожно, словно на охоте, обошёл его слева и прислонился к стволу молодого дуба.

Дядька опустился на одно колено и обхватил рукоять пистолета обеими ладонями. Я же по-прежнему не видел никакой угрозы. Впереди лес. Самый обычный, в Подмосковье таких зелёнок между посёлками пока ещё хватало.

Раздался хруст веток, кто-то ломился через кустарник и стремился скрыться в лесу, а затем раздался окрик:

– Стой, сука! Стрелять буду!

Мелькнула тень, массивный человек перебежал от одного дерева к другому, и прозвучала короткая автоматная очередь.

– А-а-а!!! – Беглец закричал и вывалился из-за дерева.

Я его узнал, это был один из людей Шарукана, здоровый мужик с бандитской мордой, которого дядька называл Вепрем. Пули попали ему в ногу и в бок. Его участь была предрешена, убежать он не мог. Вот-вот должны были появиться преследователи, и они появились. Из кустарника выскочили два бойца в чёрной униформе с нашивками на рукавах, на спине у каждого надпись: «СПЕЦНАЗ». На голове – кевларовые шлемы, глаза прикрыты очками. Вооружены автоматами АКМС, точно такими же, как тот, что мы бросили в машине дядьки, а также пистолетами и ножами.

– Попался, гандон! – со злобой воскликнул один из бойцов и ткнул здоровяка стволом автомата. – Конец тебе!

Это были его последние слова, потому что Андрей Иванович открыл огонь. Преследователи его не заметили, вышли на открытое место и проявили беспечность, за что и поплатились.

Выстрелы из «стечкина» на фоне перестрелки, которая продолжалась на дороге, прозвучали негромко, и родственник не мазал. Первые две пули достали спецназовца, который хотел добить беглеца, и ещё две попали в его напарника. Но они его не прикончили, а только ранили. Он оказался вёртким, метнулся в промоину под деревом и начал отстреливаться.

Андрей Иванович залёг, а я оказался совсем рядом с недобитым спецназовцем и мог его расстрелять. Однако не решился. Не доводилось раньше убивать людей, и во мне был барьер – нельзя стрелять в служивых, которые выполняют приказ. Это потом я стал отморозком, ибо сложившаяся реальность приучила к тому, что человеческая жизнь стоит ровно столько, сколько одна пуля. А тогда преодолеть запрет не получалось, и я обошёл противника с тыла.

Опустошив магазин, спецназовец перезарядил оружие и затих. Он схватил подключенную к радиостанции гарнитуру, которая при падении распуталась. Наверное, боец хотел попросить о помощи. Но я уже находился рядом, и он не успел. Прыгнув на спецназовца со спины, я ударил его ногами, а потом придавил стволом автомата и прошипел:

– Лежать! Дёрнешься – сдохнешь!