- ...не верю, - донесся до него неприятный голос Хуанфу Суна. - Вы можете действовать по вашему разумению, князь, но что может знать простой солдат? К тому же его сведения устарели на целый год.
- У этого маленького солдата большое честолюбие, - ответил ему Сун Цзян. - К тому же он не лишен известных способностей. Уверен, что он сумеет оказаться полезным. Вы что-то хотите сказать, сяньшен Лю?
- В отряде, которым я командую, тоже есть несколько перебежчиков, - услышал разведчик новый, незнакомый голос. Он вспомнил, что вместе с князьями в шатре сидел еще один человек. - Если слуга баогуя Суна ничем нам не поможет, то можно будет использовать их. И если не мы, то другая усмирительная армия...
- Усмирительных армий больше не будет, - отрезал Хуанфу Сун.
- Что вы имеете в виду? - удивился Сун Цзян.
- Императорский двор недоволен действиями Совета. За целый год лишь ваши, сяньшен Лю, войска да ополчение этого выскочки-башмачника сумели нанести бунтовщикам урон, остальные выступления потерпели неудачу. Истрачены средства, без толку погибли опытные воины, изломано и потеряно оружие. Дун Чжо боится армии в руках князей, евнухам военные затраты мешают обстряпывать их грязные делишки, Хэ Цзин не желает оказаться в рядах неудачников, а Сына Неба раздражают все, включая нас с вами.
- И чем это грозит нам?
- Я выступил из Лоян пять дней назад. Если ничего не изменилось, еще через десять дней указом императора должность Имперского Стратега будет официально упразднена, а Совет - расформирован и отправлен по домам. В дальнейшем бороться с повстанцами будет поручено местному ополчению под раздельным руководством князей и губернаторов.
- Выходит, наш поход будет последним вне зависимости от результата?
- Да, баогуи. Постарайтесь уяснить, что это наша с вами последняя возможность добиться славы и почета, и я не допущу ни малейшего провала. Но об этом, похоже, мы все уже сказали, больше обсуждать здесь нечего, а есть и другие вопросы. Скажите, что это за история с...
Чья-то рука легла Тан Чжоу на плечо. Испуганно обернувшись, он увидел человека в долгополой серой одежде и конической бамбуковой шляпе. Стоя в тени шатра, он с улыбкой смотрел на него.
- Не печалься, могучий! - шепнул пришелец. - И не хватайся за меч, я тебе не враг. Ты спас мою жизнь, и теперь я хочу возвратить тебе долг.
Разведчик недоуменно смотрел на странного гостя, не узнавая. Затем серое одеяние всколыхнуло в нем воспоминания.
- Ты...
- Тише! - человек в сером опасливо оглянулся на сидящего поотдаль спиной к ним Да Бяня. - Сейчас не время все обсуждать. Я буду следовать за войском в отдалении. Когда тебе понадобится помощь советом или действием, вечером разожги костер и два раза крикни совой, а один раз чайкой. Мое даосское имя Лу Суньши-циляо - Бирюзовый Поток...
Еще раз оглядевшись по сторонам, ночной визитер отступил в темноту и скрылся за шатром. Через мгновение оттуда, шумно хлопая крыльями, вылетел большой филин и скрылся в черном небе. Затем все стихло. Озадаченный Тан Чжоу еще немного посидел у шатра, а затем наконец отправился спать.
------------------------------------------------
Примечание к части
[1] Семейные отношения китайских императоров отличались сложностью и были подобны скорее гаремам Ближнего Востока, чем бракам их подданных. Среди многочисленных сожительниц и наложниц Сына Неба императрица-жена могла быть только одна - обычно та, которая смогла родить ему наследника. Однако любой из наложниц мог быть пожалован особый титул, также переводящийся с китайского как "императрица". Наибольшую власть, если они доживали до этого, обретали "вдовствующие императрицы" и "великие вдовствующие императрицы" - жены и матери умерших императоров соответственно. Статус той или иной императрицы (как и императора) мог быть пересмотрен главой государства как при жизни, так и после ее смерти - часто правителями или правительницами Сын Неба объявлял своих предков "задним числом", посмертно. Формально обладая большой властью, к концу династии Хань, однако, императрица превратилась в пешку сперва евнухов, а потом военных регентов наподобие Дун Чжо.
Глава одиннадцатая. "МЕРТВЫЕ ИДУТ!"
Провинция Си встретила армию Совета промозглым весенним ветром и низко нависающими темными тучами. Медленно сходивший снег постепенно обнажал грязно-желтую землю, заброшенную покинувшими ее крестьянами. На северо-западе на добрые десять ли расстилалась вечно несущая свои темные, холодные воды великая Хуанхэ. На востоке возвышалась угрюмый горный кряж, с которого каждый год к реке сходили мощные оползни.
- Старые люди говорят, что в здешних водах живет дева-дракон, а в горах - ее жених, - рассказывали однополчанам переселенцы из местных. - За какое-то прегрешение Нефритовый Император разлучил их и поселил в различных стихиях. Но они все равно жаждут встречи, поэтому горы потихоньку переползают к реке, а Хуанхэ часто разливается, пытаясь своими водами дотянуться до возлюбленного...
Сотня Да Бяня шла в головном дозоре. Тан Чжоу неохотно указывал дорогу. Перед глазами его то и дело вставали окружавшие заповедную долину неприступные скалы и узкая горная дорога, по которой придется идти армии. Даже хорошо знакомым с местностью сектантам приходилось, на его памяти, двигаться по ней длинными колоннами. Как Сун Цзян собирается провести там войска? И кто будет обвинен в неудаче, которая, скорее всего, воспоследует?.. В последнем сомневаться, впрочем, и вовсе не приходилось - все было сказано еще тем вечером...
Да Бянь вполне разделял его недовольство.
- Наломаем мы там спины, - то и дело бурчал сотник, поглядывая на постепенно приближавшиеся горы. - И что это на князя нашло? Не умеем мы в горах драться, кому, как не ему, знать... Может, у него есть какой-то замысел?
- Надеюсь, что так, - пожал плечами Тан Чжоу.
- А у тебя какие-нибудь мысли есть, столичный?
- Никаких.
- И у меня тоже. Так что сегодня на привале пойдешь спросишь, у кого они имеются.
- Что ты имеешь в виду, господин? - удивился разведчик.
- А то, что давай зови-ка своего помощничка, пока он не успел решить, что благоразумие важнее благодарности. Ну и что ты так смотришь? - он хмуро покосился на изумленного подчиненного. - Хорош бы я был дозорный, если бы у меня под носом могли ползать незамеченными разные бандитские подпевалы. Охота же тебе нюхаться со всякой пакостью... Впрочем, вдруг поможет? Тогда и ладно.
- Поможет он, как же! - подал голос шедший неподалеку Ган Нинь. - Мне ни разу не помог, хотя я его и подкармливал. Хоть бы на добычу разок навел, что ли...
- Если б навел, я его прямо там вздернул бы, - оборвал нахала Да Бянь. - Коли такой умный, так пойдешь со столичным вместе, поможешь ему там чем. И вообще, болтать команды не было!
Бывший пират фыркнул, но подчинился.
Вечером того же дня Тан Чжоу и Ган Нинь покинули лагерь - часовые у границы нахмурились было, но оказавшийся поблизости сотник успокоил их, - и направились в холмы. Нарубив на склонах сухого после зимы колючего кустарника и в кровь изодрав об него пальцы, они развели костер. Пряча руки под плащ и ежась в порывах промозглого весеннего ветра, Ган Нинь бурчал, что у местных комаров с кустами договор о взаимной помощи и строил догадки, чем комары со своими подельниками расплачиваются - все до единой невероятно непристойные.
Немного подождав, Тан Чжоу дважды крикнул совой и замолчал.
- И дальше что? - недовольно спросил его помощник.
- Как кричит чайка?
- Тьфу ты! - плюнул в сердцах пират. - Дураки вы оба, вот что. Кто же так пароль придумывает? Или он просто решил так отмазаться от помощи? Ладно уж, запоминай...
Чаячий крик разнесся над спящими холмами. Спустя некоторое время неподалеку раздался шорох. Тощая фигура ловко вскарабкалась на вершину холма и вошла в круг света от костра.
