Часть 4. Очешуение

1.

За тридцать - жить и продолжать надеяться

На что-нибудь, хотя б на ёмкость пепельниц.

На сущую, казалось бы, безделицу

Как на глоток прохлады в жаре пекельном.

Окно распахнуто - жара после обеда только усугубляется духотой. Лучшей позой на номере считается стойка вполоборота со слегка расставленными ногами, левым плечом в ту сторону, откуда ожидается гон и выход зверя на номер. Карина так и стоит. Так вот у кого ружьё. Стоило бы догадаться сразу. Карина-охотница - богиня психологических уловок, убивает из метафизического ружья абсолютной любви. Защиты от такого оружия нет. Так что хана тебе, лисичка. Мне то есть хана.

Спасает меня только то, что лису на охоте надо валить в бок, поражая жизненно важные органы, а я иду на неё в лоб, то есть как бы площадь поражения будет меньше и жизненно важные органы не будут задеты. Ну мозг разве что, так здесь нечего бояться - люди на свете вполне без мозгов живут, и ничего. Справлюсь.

- Я тебе заявление на развод скинула типовое, пока ты ехал не спеша, - нет, не справлюсь. Уже не справляюсь - Не затягивай.

- Ты такая заботливая, - надо что-то отвечать, этот раунд не пойдёт в одну калитку.

- Не благодари, я и для себя стараюсь. А браку вашему и так недолго осталось. К чему, собственно, затягивать.

- И правда.

- И, кстати, ещё раз так сделаешь, как вчера на концерте - укушу.

Да ты меня и так укусила. Теперь одна Карина передо мной, а вторая у меня в голове, утверждает.

- Чего хотела-то? - давайте ближе к делу, наверное.

- Сам как думаешь? - и улыбается, бесстыжая.

- Поговорить или потрахаться? - ещё ближе.

- Я беру от жизни всё, - ещё более бесстыже.

А вдруг мгновенье это остановится

И мы застрянем в нём, и мы в нём выживем,

Пока не нами, а другими новыми

Всё будет сжёвано, загажено и выжжено.

На ней лёгкое голубое платьице с синими и жёлтыми вставками. В ушах те же серёжки в виде больших колец. Волосы собраны в хвост, но по бокам специально оставлены как бы непослушные пряди. А может, это не Карина, а может это демон-суккуб? Ну так же не бывает. И не будет.

- Ты жестокий и капризный ребёнок.

- И это тоже. Если ты думаешь, что мне стыдно...

- Думать - не самая сильная моя сторона, да? - пробую перехватить инициативу, Карина удивляется.

- Самоирония это хорошо. Но я не понимаю, куда ты клонишь, - опять я с ножом на перестрелку. Видимо, да, и правда не самая сильная сторона.

- Так или иначе, это наш последний разговор.

- Не дури, - она делает недовольную гримасу. - Мы же всё решили.

- Мы ничего не решали, - стараюсь держаться, но куда там. - У тебя очень ловко получается выносить мне мозг, но это совершенно не значит, что мы что-то решили. Вот вообще не значит. Вот совсем.

- Ну мы можем решить прямо сейчас, - и она делает шаг вперёд, а я отступаю назад. - Только не убегай, лисичка, ладно?

Ах вот как. Я и правда лисичка. А она - стрелок. И бежать некуда.

- Стой там, - не знаю, что с ней делать, если она подойдёт ближе. Просто не знаю.

- Стою, - останавливается и улыбается. - Итак, давай сначала. Ты счастлив?

В эту игру я уже проиграл.

- Ну что? - она смотрит на меня насмешливо, я уже видел этот взгляд. Потом всю ночь прятался с водкой в редакции, пил в одиночестве и боялся сам себя. - Опять не будешь отвечать?

- Нет, - как камень в колодец.

- Что нет? - удивляется Карина.

- Я несчастлив, - даже с гордостью получилось. Впервые за столько лет я это признал. - Что дальше?

- Ну как же, - притворно удивляется маленькая дрянь. - У тебя же жена-красавица, дочка-красавица, любимая работа...

- Гвоздика, не пизди-ка, - у неё не получится надо мной издеваться. - На работе моей ты была, и это жопа. Жена мне изменяет. Дочка вырастет, ей будет до лампочки. Вот и вся моя жизнь. Тоска, одиночество и бытовой алкоголизм.

- Ну тогда у тебя нет выбора, - и снисходительная улыбочка.

- А я всё-таки попробую. И тебе, и мне так будет лучше.

- Ты так думаешь? - хорошая попытка, милый ребёнок.

- Я так уже сказал, - но этот раунд за мной. - Не думая. Принял решение сразу. В утвердительной форме. Ты ведь этого от меня хотела, да?

Несите нового психолога, этот порвался.

Мне всё равно, каких богов ты вестница

И чьих богатств последняя наследница.

За тридцать - жить, когда уже не верится,

И не сбывается, и даже не надеется.

- Что не так-то опять? - не сдаётся. Нет, не порвался ещё психолог.

- Меня достало, что вы все превращаете мою жизнь в уродский цирк.

- А ты сам разве в этом не виноват больше остальных? - снова улыбается. - Твоя жизнь, твои правила.

Я забыл, у кого ружьё. А кто лисичка. Ай-яй-яй.

- Но тебя я не звал.

- Я вообще-то хочу забрать тебя отсюда, - аргумент. - Из этого уродского цирка.

- Не надо меня забирать. У меня два раза в месяц бенефис, - и я тоже неплох.

- Ты серьёзно это сейчас? - кажется, мне удалось её задеть. Она опирается о дверной косяк, сложив руки на груди.

- Ты не поверишь.

- Но это же бред, Алекс, прекрати, - она начинает возмущаться.

- Нет, я слишком дорого заплатил, чтобы никого из вас больше в моей жизни не было. Включая тебя.

- То есть тебя напрягает, что я общаюсь с ребятами раз в полгода...

- Я семь лет о них не слышал, и надеюсь, когда ты продашь эту квартиру и свалишь, больше не услышу никогда. В том числе и о тебе.

- Я тебя не понимаю. Ты так цепляешься за своё несчастье, - она, видимо, давит на жалость, но мне себя не жалко. Не вообще - вообще, жалко, конечно - но сейчас, на кураже, я чёртов камикадзе.

- Как хорошо, что ты ничего не понимаешь в несчастьях, милый ребёнок, - и правда хорошо. - Поэтому собирайся и лети обратно в Стокгольм, где все счастливы. А несчастные тут сами разберутся, без вас.

- Что ты такое говоришь, - отлично, растерялась.

- Правду, - о да, детка. - То, чего ты от меня хотела.

- Я тебе не ребёнок, - да что ж ты будешь делать с ней, а. - И уеду отсюда тогда, когда мне надо. А будешь бегать от меня - догоню и в угол поставлю.

В угол ты меня поставишь. Загонишь. Да, в принципе, уже.

- Тебе не надоело разрушать мою жизнь? - моя очередь давить на жалость ко мне. Почему бы и нет.

- В твоей жизни нет ничего такого, что было бы жалко потерять, - о, я узнаю эту логику. Привет, Марат.

- Брат бы тебя не одобрил, - жестокость за жестокость.

- Марат был жестоким самодовольным подонком, как и вся ваша компашка, - она поворачивается ко мне спиной и идёт к окну. Прячет лицо? - Кроме тебя, наверное. И мне плевать на его одобрение.

Останавливается, поворачивается снова вполоборота. Карина-охотница. У меня есть последнее слово.

- А на моё одобрение тебе не плевать?

- С тобой разберёмся, но в целом - да, и на твоё тоже плевать, - она поворачивается спиной. - Платье расстегни.

Вот и поговорили. Теперь она собирается меня трахнуть - берёт от жизни всё. Как и её брат. Когда был жив. Нет, Карина, всё закончится здесь и сейчас. Всё закончится.

Когда враги сдаются обессилено,

Когда друзья уходят обезличено,

Что хочешь делай - только не беси меня.

Не нарушай течение привычное.

- Ну? Я долго ждать буду? - она груба и нетерпелива.

У раненой лисы есть один трюк, зачастую спасающий ей жизнь, если охотник неопытный. При лёгком ранении лиса кубарем летит через голову и картинно прикидывается мёртвой. А когда стрелок подходит за трофеем, не перезарядив при этом ружьё, лиса подрывается и убегает у него из-под носа. Если есть силы. У меня есть силы. Не те, что раньше, но на одну маленькую дрянь хватит. И я очень старая, грустная и нервная лиса, которую всё достало. Трофеев не будет.