- А, так бы и сказал. А зачем?

- Мне надоело, что из субъекта я постоянно деградирую в объект.

- Так не деградируй.

А для этого надо первым делом в задницу послать всех, начиная с тебя, Гарик. С ярмаркой этой долбаной, с Полоскиной, с Катей, с Максом и его билетами, с дурящей тебя Кариной, со слетающей джинсой и прочей безысходностью отечественной журналистики. А как?

- Фигово получается в последнее время.

- В отпуск я тебя отправлю только как Маша родит, - поддерживает меня Гарик. - Она обещала, что не оставит нас, и начнёт писать, как сможет. Нового человека я брать не хочу. У нас полный штат.

- Вот Катька будет рада, что я в отпуск уйду. А уволюсь - так и вообще расцветёт.

- Даже не думай, сволочь, - Гарик грозит мне пальцем. - Я тебе уволюсь, тряпка.

- Ну да, это не по-товарищески, - вздыхаю и улыбаюсь. - Я подожду, пока ты меня сам выгонишь.

Смеёмся и выпиваем снова. Всё впустую, всё тлен.

А всё - интеллигенты, пророки лживых истин.

Учёные все эти, врачи, учителя,

Все эти инженеры и велосипедисты -

Обманщики и гады, как носит их земля!

4.

От всех людей приличных их надо гнать пинками,

Пусть сами жрут науку свою и ГМО.

А может, будет лучше кормить их червяками.

А может, надо свиньям их всех давно того...

- И перед Катей надо извиниться.

Нифига себе подача. Лёгкий ветерок донёс отголоски марша Мендельсона из Грибоедовского ЗАГСа. Или мне просто почудилось.

- Это за что же? За то, что она не нашла себе мудака?

- Типа того.

- Погоди, я что-то запутался, - фу, Катя, как это низко заставлять Гарика себя жалеть, предварительно ещё и нарвавшись к тому же. - Это ведь я кричал на неё "мудак", "тупой", вот это всё? На всю редакцию кричал, руками махал, бегал туда-сюда, истерики закатывал?

- Ты мужчина. Ты старше и умнее.

- Я мудак. Самодовольный и тупой, - а ещё очень честный и самокритичный. Но это большой секрет. - Что для неё важнее - мои извинения или признание её правоты?

- С ней я тоже поговорю, - Гарик спасает моральный климат в коллективе. Может и правда перестать на неё реагировать вообще? - Вы задолбали уже цапаться из-за всякой ерунды на ровном месте.

- Да я с ней вообще не разговариваю.

- Ты ведёшь себя вызывающе.

- Вызывающе что? - а то я не знаю.

- Много чего. Веди себя нормально.

- По-моему, это она ведет себя вызывающе.

- Не понял?

- Да всё ты понял. Это нормально вмешиваться, когда мужчины разговаривают? Подслушивать под дверью? - я распаляюсь. - В её родном Скотопригоньевске за это сразу бьют. Поэтому она понаехала сюда, здесь все кулюторные, сразу в рыло не суют. А зря. Теперь все знают.

- Да, нехорошо, - соглашается босс.

- Да ладно уж теперь, - и правда, чего уж теперь. - Наливай.

Заканчиваются пироженки, и тема разговора явно себя исчерпала.

О сколько нам открытий загадочных и чудных

Готовит Просвещенье - коварный злобный дух.

Но я устал от знаний, я больше не хочу их,

И не накличу больше тем на себя беду.

- Домой иди, - делегирует мне Гарик. - Решай свои проблемы.

- А если я не хочу?

- Я тоже не хочу, - вздыхает босс и собирает руки в замок. - Но есть дела поважнее той туфты, которую мы публикуем. Интервью сам расшифрую.

Тыжжурналист, Гарик. Горжусь тобой. Спасибо.

- На самом деле важно не это.

- А что же?

- Когда я лгу - это жопа. Когда я говорю правду - всё летит в манду. А если я молчу, то сам иду на хер. И что с этим делать - совершенно неясно.

Гарик хмыкает. Видимо, ситуация ему знакома.

- Считай это набором тезисов для следующей статьи.

- А повод?

- Найду я тебе повод. Дурное дело нехитрое.

Как у тебя всё просто, Гарик. Как бесит уже эта ваша простота и пугает скорость принятия решений, не обязательно верных, просто любых. Всё полезно, что в текст пролезло. Что не инфоповод, то набор тезисов. Всё-то у вас просто и понятно. Кроме одного - почему все люди в результате так несчастны.

- И вот ещё, спросить хотел, - вспоминаю я.

- Валяй.

- Любовь как триумф воли на фоне измельчания характеров - у кого из классиков это было? И что об этом сказано?

- Чешуйня это всё - и любовь, и характеры, и цитаты, и классики, - неожиданно серьёзно отвечает Гарик, с каким-то внутренним пониманием и даже, наверное, чувством превосходства.

- Какая неожиданная и смелая мысль, - сдержанно удивляюсь я. - А триумф воли тоже чешуйня?

- Нет, - резонно отмечает босс. - "Триумф воли" - это хорошее кино. А вот всё остальное - чешуйня. Надо различать, да.

- И кто же это сказал? - не верю до конца в такую смелость и решительность кого-то из бородатых пеньков XIX века.

- Игорь Панин, - отвечает начальник. Веско и безапелляционно, под этим ответом, наверное, можно капусту в ведре мариновать. Да, и так его, Гарика то есть, зовут.

- Хороший писатель, - пытаюсь не растеряться. Наверное, получается.

- Да, мне тоже нравится, - соглашается Гарик, встает и протягивает мне руку. Вот так всё просто оказалось.

Мой опыт - сын ошибок и внук оппортунизма,

Он кругл, как Танин мячик, не тонет и упруг.

Диапазон широкий - от зонтика до клизмы.

Хоть это парадоксы, но гений нам не друг.

Итак, в уютную редакцию хода нет, там красные флажки. Судя по тому, что Катя на меня наорала, гон из тихого становится громким. Охотник в нетерпении, что-то растянулись лесные забавы по времени, действительно.

Значит, из разговора с Гариком можно вычленить две полезные мысли - не деградировать и решать проблемы в порядке их поступления. Если вообще решать. Утверждение, Карине бы понравилось. А ведь с этого всё и началось - с того, что она потребовала от меня ответов и утверждений. Тут-то всё и посыпалось, одно на другое. И где я сейчас? Как хорошо без вас было, упыри мои родные-ненаглядные. С вами тоже здорово, но без вас пожил как человек. Дали немножко времени передохнуть, спасибо, ценю. Решили прислать за мной девочку, что б она забрала меня в сказку. Вот только знаю я эту сказку - она очень страшная, а в конце все умерли. А до того жили долго и несчастливо. И все друг друга предали. Так что фиг вам, национальная индейская изба.

Значит, первое, что я сделаю завтра с утра - расскажу Гарику про эту маленькую дрянь. Это сразу надо было сделать, что я протупил-то. Он, конечно, не поверит - больно удивительная история получается, но перевесит её с меня на Катю, во избежание. А вот и маленькая дрянь звонит. Как кстати.

- Да, - мой голос решителен и твёрд, я готов.

- Привет, - она всегда что ли в хорошем настроении. - Ты занят?

- Занят, - всё также решительно и твёрдо.

- Чем-то важным?

- Да, - бесстрашно выхожу на очередной виток акта коммуникации. - Думаю о тебе.

О, как я правдив! Нравится, Михаил Афанасьевич?

- Слушай, ты можешь сейчас приехать ко мне?

А что меня, собственно, держит? А почему бы и не приехать? Буду бегать - умру уставшим. Всё равно она своё выкружит.

- Могу, - отвечаю я твёрдо и решительно. Да, Карина, это утверждение, как тебе нравится.

- О, здорово. Давай, я жду, - и правда нравится. Сломала она меня. Маленькая дрянь. Но ничего - тогда всё заросло, и сейчас зарастёт. То, что я от тебя бегаю, вовсе не значит, что я тебя боюсь.

А если я однажды предам себя и сдамся -

Начну читать и думать, раба в себе давя,

Пить перестану водку и буду слушать Брамса -

Меня скормите свиньям, а тех свиней - червям.