Слов недостаточно, чтобы поэзия стала искусством.

Струны молчат, потому что звенит тетива.

Нет в мире более вредной привычки, чем убивать это чувство.

И с каждым разом его все сложней и сложней убивать.

Интересно, а я и дальше так буду все проблемы решать? Ну то есть у меня есть два относительно эффективных, как выясняется, способа - убежать от проблемы и задушить проблему, а потом с размаху об асфальт. Нет, два способа, конечно, лучше чем один - это хорошо, что я не сдаюсь и пробую что-то, как говорит моя жена. Но результатом в обоих случаях является полная ерунда. Надо пробовать ещё. Снова. Другое. Трахнуть проблему, например. А нет, тоже пробовал. Неоднократно. Это не решение. Или я как-то не так трахаю.

И что делать с проблемой, если она одного с тобой пола - тоже трануть? Ну трахают же люди, с другой стороны. Карин, я даже закончу за тебя эту мысль - ты с мужиками трахалась, тебе понравилось, а что такого. Но должно произойти что-то посерьёзней твоей смерти, чтоб меня на мужиков потянуло.

Вообще интересно, а другие люди как-то решают проблемы? Или делегируют их, как Гарик расшифровки с репортажами? Так вот в чём, оказывается, смысл власти одного человека над другим. Как ты здорово, Игорь Викторович, сейчас веру мою в учение Кропоткина, которое всесильно потому, что верно, пошатнул. Прямо штукатурка посыпалась, с веры-то.

Но я как-то задолбался веру утрачивать в последние дни, так что нет. Бебебе.

Для разговоров ночами под водку - главнейшая тема.

Ходят годами по кругу слова, никуда не ведут.

Этот приём, безусловно, на время решает проблему,

Но от того, что вы все говорите, холодно, как в Аду.

И осталось только выяснить, чем многолетняя власть над человеком лучше его - того же самого человека - единовременного убийства. Мнения на этот счёт есть, конечно, разные, и сейчас Кропоткин с Бакуниным, обнявшись на облачке, дружно плюнут в мою бесстыжую иезуитскую харю, но я считаю второй вариант менее жестоким. И отрекутся от меня. Пацаны, от меня отвернулись Иисус, Булгаков и Карина перед смертью, вы меня своими голыми жопами не напугаете совсем.

Это не значит, конечно, что я и планирую продолжать в том же духе - я планирую заканчивать. Я не знаю, как это делается и до этого не делал никогда раньше, но всё-таки закончу как получится, и долбись оно конём. Власть одного человека над другим - это преступление. И я его предотвратил. Метод, конечно, не лучший но она не оставила мне выбора, бежать было некуда. Убивать она меня не собиралась, то есть на милость я не рассчитывал. И судя по тому, что никто меня не ищет, не спрашивает с меня и ничего не предъявляет - ничего такое оправдание, проканало на высшем уровне.

Вот и сейчас ощущение - будто в воздушной яме.

Чтобы полет продолжался, надо в себе давить

Страх и соблазн. И, ругаясь матерными словами,

Жертвуем кровь мы для бога крови и любовь для бога любви.

Развод как-то сошёл на нет - автожурналист Вадим в поисках сексуальной гармонии двинул куда-то ещё. Странная штука эта сексуальная гармония, но всё равно - удачи, Вадим, и следи за тем, за что можно подержаться. Если член окажется не в тех руках, назад дороги нет.

Но бланки заявлений я храню на почте, не удаляя письмо. Только отношения лень было выяснять - я с Кариной такие отношения выяснил, после которых общество людей и разговоры с ними стали моим ежедневным концлагерем. Но со мной моя девочка, мой милый ребёнок, моя маленькая дрянь, моё спасение и наказание. Она утверждает, что всё пройдёт. Она вообще утверждает.

С Катей я помирился, назовём это так. Она больше на меня не орала, а я не доводил её до малахитового бешенства. Маша родила здорового мальчика и начала писать, но в отпуск я не пошёл. Гарик как-то заметил с досадой, что куда-то пропала журналистка и на телефон не отвечает, на том всё и закончилось.

Всероссийский тур Полоскиной прошёл триумфально. На вокзалах и в аэропортах её встречали сотни людей, заваливали цветами и поцелуями. Гарик прав - тысячу лет катится, никак не прикатится. И чего я переживаю.

Роман я пишу до сих пор. И стишок раз в две недели. Вот оно, моё уютное несчастьице, никому его не отдам.

И для введения новой, повышенной дозы -

Надо же чем-то заполнить теперь пустоту -

Вскрытие делают ржавым консервным ножом без наркоза,

Ориентируясь пальцами на издаваемый стук.