- Дмитрий Сергеевич, я вижу, вы так переживаете, что с ответом не угадали, а напрасно. Перенять чужой опыт, конечно, важно. Но мы-то нарабатываем, в первую очередь, навык быстрого принятия эффективных решений. И неважно, похож ваш план действий на тот, что был, или нет. Главное, вы оценили обстановку, взвесили условия, возможности. Стали опытнее, понимаете?
Мухин кивнул и опять отмолчался, катая желваки на скулах: "Мало, что тупым себя показал, так ещё и на жалость напросился! Как пацана, по голове погладили, сопельки вытерли... Да, дела, - и сделал для себя вывод. - Значит, надо следить за выражением лица!"
После этого на групповых занятиях он старался контролировать мимику, надевая маску внимательного безразличия, а вне занятий почти перестал разговаривать с другими курсантами на вольные темы. Если спрашивали, отвечал коротко и сухо. Такое поведение сказалось на отношениях - он ни с кем не сблизился.
Да ещё явное превосходство Мухина в тире и, особенно, спортзале - ставило его наособицу. Там он полностью брал реванш, потому что равных по пулевой стрельбе и рукопашке среди курсантов не нашлось. У капитана манера боя сложилась в практике уличных драк и реальных схваток с врагом, вследствие чего спарринговал Дмитрий Сергеевич практично, без показухи.
Прыжки и удары ногами в голову, которые легко выполнять в зале, босиком или в невесомых спортивных тапках - не очень-то просто провести, когда на тебе облепленные килограммами грязи сапоги. Удар локтем или головой назад, пинок в голень, колено в печень, кулак в пах, кувырок с мощным ударом ногами и последующее добивание - при первом показе произвели впечатление даже на многоопытных инструкторов.
Ещё капитану понравилось фехтование. Рубящий удар сабли - это просто, а вот кружевная вязь шпажного боя долго не давалась Мухину. Он проигрывал всем, отчего злился и фехтовал ещё хуже. Чтобы улучшить координацию, дома капитан мучил себя подскоками-отскоками, целясь кончиком клинка в кухонную доску, приколоченную к стене.
Таких мишеней ему пришлось сменить не меньше десятка - те долго не выдерживали, раскалывались от мощных уколов. Зато рука обрела способность верно управлять клинком. Затем пошёл ножевой бой, совершенно неизвестный капитану. За пару недель короткий клинок покорился, пусть и не полностью - он порхал из руки в руку проворной бабочкой и лихо вил змейку, в финале "поражая" печень, сердце или горло спарринг-партнёра.
Нагрузка казалась невероятно тяжёлой, но деваться было некуда, и он втянулся, хотя первые дни уставал настолько, что не засыпал - отрубался, едва голова касалась подушки. В личной двухкомнатной квартире, которую трудно считать своей - мебель и постельное бельё с инвентарными бирками, как ни крути, а отдают казённым душком - Мухин только ночевал.
Несколько курсантов режима не выдержали. Их не отчислили, только перевели в другую группу, с менее интенсивной нагрузкой. Во всяком случае, оставшимся представили это так. В одну из пятниц руководитель курса объявил, что курсантам предоставлены два дня отдыха для устройства личных дел или свиданий с родственниками. Ни первое, ни второе Дмитрий Сергеевич не планировал, поэтому оказался в затруднении: "На что же убить время? Сходить в ресторан, оттянуться или поискать знакомых?"
- А, просто погуляю. Как бог на душу положит, так и сделаю, - решил он, облачаясь в мундир, от которого отвык за время учёбы.
Великое дело - форма! Сразу почувствовав себя человеком, капитан отправился на улицу. Он гулял, ел мороженое, любовался городом, обедал, заходил в музеи, а вечером оказался перед Мариинским театром. Билетов, конечно, в кассе быть не могло, но удача улыбнулась Дмитрию Сергеевичу. Помогла капризная пассия студента или молодого чиновника - тот с убитым видом сам предложил лишний билет за минуту до третьего звонка. Насладившись культурой, Мухин медленно пошёл домой, ни о чём не думая.
Газовые фонари ярко освещали улицы, многочисленные прохожие фланировали или стояли на берегах каналов, кормя уток и чаек. Совершенно бездумно капитан искрошил купленную у мальчишки краюху, повернулся к воде спиной, оперся на чугунное ограждение. Глядя на дирижабль, медленно ползущий по светлому небу, Мухин внезапно сообразил, что всего полмесяца назад служил в глухомани Урянхайского края. Получается, жизнь его совершила неожиданный и крутой поворот?
- И я уже в Особой Экспедиции. Ничего себе, жандарм, называется... Ох, мог ведь и сглупить, подать рапорт, уволиться - такой возможности у меня никто не отнимал.
Дмитрий Сергеевич сказал это самому себе, вслух, предварительно оглядевшись, чтобы никто не услышал. Предосудительно, когда человек ведёт беседу сам с собой. На сумасшествие похоже. По счастью, рядом никого не оказалось.
- Капитан Мухин, получается, тебя, как бычка на верёвочке, привели сюда? Начал Каиркенов, продолжил фон Бок. И ты уже особист... Почему всё случилось как бы помимо желания? А не врешь ли ты себе, капитан?
Дмитрий Сергеевич незаметно дошел до дома, открыл дверь квартиры, снял мундир и принял душ, продолжая задавать неприятные вопросы. В таком "самособеседовании" не было игры. Он давно заметил, что намного лучше разбирался в проблеме, когда её озвучивал. Полковой священник, отец Ипполит, который многие исповеди принимал за бутылкой хорошего вина или даже водки, как-то объяснил этот феномен:
- Пока носишь мысль в голове, она всего лишь зародыш. Высказал её, поганку, словами - сразу становится конкретным вопросом. А вопрос несёт в себе ответ. Исповедь, она ведь что? Проговаривание и осмысление. Когда человек заставляет себя признаться, то извергает грех, облачённый в слова, тем самым очищаясь. Священник нужен кающемуся грешнику токмо для моральной поддержки. Наливай!
Капитан Мухин не считал согласие на перевод в Особую Экспедицию грехом, но что заставило его, боевого офицера, так легко согласиться? Слова распирали капитана, поэтому он облачился в халат, вернулся в комнату, сел верхом на стул, повернулся к зеркалу:
- А ведь тебе польстило, Дмитрий Сергеевич, что заметили, отличили, выдернули из полка. Ты что, честолюбив?
Отражение кивнуло, согласилось. Кто из лейтенантов не мечтает стать генералом? Таких идиотов нет, а если есть, то в армии им не место.
- И тебе понравилось, что полевой агент Антон, мальчишка, имел право принимать решения на уровне, где майор Воронов вякнуть не посмел. Тот же Каиркенов? Совсем гражданский... Фон Бок сказал, что это и мой уровень будет. Но я военный, у меня лучше получится!
Отражение неопределённо повело плечами, Мухину пришлось дожать себя:
- Капитан, хорош кокетничать, честно скажи - там, в тайге, тебе обрыдло всё! Ты рассчитывал на другое, когда просил о переводе на боевую службу... А занимался тем, что ловил китайских и монгольских контрабандистов. Ходок дал тебе шанс, ты реализовал его, поэтому и здесь. Так?
Возразить не успели ни отражение, ни сам капитан - в дверь позвонили. Миловидная девушка стояла на пороге, держа в руках несколько пакетов, а за ней томился карлик-носильщик, обвешанный чемоданами.
- Чем обязан?
- Здравствуйте, я ваша соседка справа. Тысяча извинений, но муж в отъезде, а я сломала ключ. Уже ночь. Дворника нет, пока он появится, пока запасной ключ найдёт, пока дверь откроет... Можно у вас вещи пока оставить?
Оценив симпатичное лицо и стройную фигуру, капитан включил максимальную галантность. Кто знает, правда или нет про ключ, но если муж в отъезде, то почему не посодействовать даме? Ведь границы такой помощи можно раздвинуть до максимально возможных пределов, а то с этой службой Дмитрий Сергеевич уже чувствовал себя монахом.
- Сударыня, прошу вас, входите. Извините за домашний вид, я сейчас приведу себя в порядок, - и Мухин рявкнул на карлика. - Что встал? Заноси, оставляй чемоданы вот здесь. На, спасибо!
Он сунул носильщику в карман халата купюру, развернул того к двери и легонько придал ускорение, спеша приступить к реализации ещё одного шанса, скорее всего, очень приятного...
