Голова совершила усилие, преодолела барьер стыдливого кокетства. Раньше аспирант Рослов старался выглядеть лучше перед самим собой, но теперь решил не врать. И сразу понял, что причиной стала элементарная трусость. Он боялся, что его узнают, тот же унтер Филиппов, поэтому желание изменить внешность копилось-копилось и прорвалось.
- А зачем? Не рыло, но речь и повадки вам надо менять, сударь, - сказал он отражению, которое сплюнуло зубную пасту и выдало скептическую гримасу.
Одеваясь, Руслан рассматривал визитку вчерашнего собеседника: "Киселёв Семён Михайлович, собственный корреспондент журнала "Экономическая новь". Беседа в ресторане и продолжение разговора в купе поезда аспиранту помнилась, как одно длинное собеседование, или, выражаясь новомодно, интервью при устройстве на работу. "Да, точно, я говорил, говорил и никак не мог выговориться. Пока обедали на вокзале, и потом, когда сели в поезд... И когда ужинали в вагоне-ресторане..."
Аспирант вдруг ужаснулся своей болтливости. Да, собеседник слушал очень внимательно, но почему постоянно подливал водку? Спаивал. И споил. Руслан только теперь понял, что разоткровенничался напрасно. Киселёв ведь не профессор физики, а журналист! Сумеет ли такой человек оценить важность знаний, которыми владеет электрометаллург Руслан Рослов? Сто процентов - нет. А разболтать, опубликовать эпатажную статейку, типа: "Попаданец из электрического мира"? Как пить дать!
- Нет, спасибо, Семён Михайлович, я делаю ноги... До Томска довезли, спасибо, а университет найти - плёвое дело.
Стенные часы показывали семь, когда Руслан бессовестно увернул в гостиничное полотенце только что использованный гигиенический набор. Мало ли как сложится, а бритва и зубная щётка в дороге не помешают. Бумажная сумка с ручками, найденная в коридорной мусорной урне, приняла в себя и джинсы с рубахой. Аспирант сдал ключ портье, пошел на улицу.
Швейцар, блестя пуговицами ливреи, отворил дверь, пожелал хорошего дня. Грузовой паромобиль - вчера Руслан узнал, наконец, в какой мир попал - пролетел мимо, размеренно пришепётывая клапанами. Двухэтажный автобус трубно гуднул, встраиваясь в поток из остановочного кармана. Несмотря на раннее утро, мобили шли один за другим, отчего ропот шин по квадратным плитам дорожного покрытия перекрывал другие звуки.
Руслан шёл к вокзалу, в который упирался проспект, вслух споря с вчерашним доброжелателем. Вчера, в начале обеда, когда графин с коньяком был ещё полон, Киселёв посоветовал не мудрить, а подойти к любому полицейскому, сказать: "Я ходок". Дескать, никаких наручников, никакой тюрьмы, всего лишь беседа с врачом, а если психиатр признает аспиранта здоровым, то сотрудники Ордена подберут ему место жизни и работы.
- Ага, разбежался. Это электричество, не железки и палки, что пощупать можно... И хвалёный орден не поймет, насколько это важно - когда монахи в науке петрили? В лучшем случае мне шарашка светит, как при Сталине. Или солнечный Магадан, как шпиону. Нет уж!
Как назло, впереди появился полицейский. Руслан живо свернул в проулок, зашёл в арку внутреннего дворика. Здесь царила тишина, если не считать выкрики детворы, которая возилась в песочнице. Сзади послышались шаги, надтреснутый тенорок произнёс:
- Сударь, где дом номер шесть? Заказ остывает, а найти не могу.
Тщедушный мужчина нагонял аспиранта, держа в руках бумажный пакет с яркой надписью "Пальчики оближешь". Руслан открыл было рот, чтобы вежливо отказать, мол, не местный, как позади доставщика появился легковой мобиль. Пришлось податься к стене прохода. Дальше случилось непонятное, тотчас перешедшее в неприятное - тщедушный ловко и больно скрутил руку Руслана, втолкнул в машину.
Аспирант упал лицом на перину или подушки. Крепкая рука легла на затылок, вдавливая, поэтому крик угасал в мягкой глубине. Побрыкаться тоже не удалось - на ногах сидел человек, видимо, тощий. Мобиль заложил несколько поворотов, за время которых Руслан растратил воздух на вопль, и теперь учился дышать через подушку. Дело оказалось трудным, он едва не потерял сознание. Битва с похитителями только усугубила боль - ему заломили и вторую руку.
Паника породила вопросы, кто, зачем и почему похитил его, добавила страх: "Не убили бы!", когда тормоза скрипнули. Мобиль остановился. Действо продолжилось в других декорациях - Руслана выволокли, согнули в три погибели и заставили почти бежать по коридору в комнату, где толкнули на диван. Жадно дыша, он осмотрелся.
Это был кабинет, судя по обстановке. Массивный письменный стол с лампой под зелёным абажуром, солидные книжные шкафы, портативная пишущая машинка, кресло, два стула у приставного стола, портрет мужчины в парадном мундире, с лентой и орденами - на том месте стены, где обычно чиновники держат изображения глав департаментов или государства.
- Доброе утро, сударь, - прозвучал знакомый голос.
Вчерашний советчик прикрыл за собой дверь, занял кресло и жестом пригласил Руслана к столу. Свет из окна падал сбоку, отчего рот Киселёва выглядел жёстко очерченным, а глаза слегка щурились, особенно левый - как у охотника.
- Ну, коль скоро вы не дождались нас и не пришли сами, пришлось доставить силой.
- Минутку, - дошло до Руслана, - так вы... Вот это я попал! Блин, какого чёрта кормили, в гостиницу устроили? А, ну конечно... Кошки-мышки... Забавлялись, да?
- Помилуйте, сударь, кому нужна ярмарочная потеха на вокзале?
- И что сейчас? В кутузку, на опыты или сразу под расстрел, - скрывая дрожь в голосе, напустил на себя браваду аспирант, - как там у вас принято?
Собеседник усмехнулся. Аккуратная стрижка, усики и бородка, как у Чехова, Дзержинского, Калинина - придавали ему вид законченного интеллигента. В баритоне Семёна Михайловича появилось сочувствие:
- Браниться изволите? А напрасно. Вы засветились и наследили, сударь, пользуясь вашим же арго. Нет бы тихо прийти, заявить, я попал сюда не знаю как. Теперь мы вынуждены сдать вас Ордену...
- Что вы меня им пугаете?!
- Не пугаю, но оттуда ходоки не возвращается. Кто к ним попал, как говорится, тот пропал.
- Блин, они иезуиты, что ли? На кострах жгут, типа, инквизиция?
Киселёв вышел из-за стола, остановился напротив аспиранта:
- Отнюдь. Орден тамплиеров делами веры не занимается, это прерогатива Святой Церкви. Орденцы ведают техническим прогрессом...
- Ё... Попы-регрессоры! - простонал Руслан. - Трудно быть богом, ну да!
Взаимные надежды
Аспирант любил фантастику и отлично помнил страшный мир, описанный Стругацкими, особенно, "чёрного брата", безжалостного дона Рэба. От тех мракобесов спасения не было. Значит, и эти истребляют всех, кто опасен. Аспирант ощутил себя Прометеем, которого вот-вот прикуют к скале и отдадут орлу на растерзание. Он передёрнул плечами, прогоняя холодок между лопаток:
"Мамочка, жить хочу, хочу жить! Что же делать, что?" - и, страстно надеясь, что ему не чудится, а Киселёв сочувствует, жалеет его, почти заголосил:
- Семён Михайлович! Вы же патриот России, вы же понимаете, что я тоже русский!
- И что? - скользнула тонкая усмешка по лицу собеседника, словно этот аккуратно подстриженный шатен в квадратных очках читал мысли Руслана, как открытую книгу. - Сударь, боюсь, ваши надежды беспочвенны. Вряд ли знания, которые вы обладаете, настолько важны для Российской Империи. А вот риск испортить отношения с Орденом, утаив от могущественной организации жалкого ходока - очень велик.
- Нет, да нет же, вы просто не понимаете грандиозность внедрения электричества в жизнь! Поймите, это коренной перелом в развитии техники! Россия так рванет вперёд, что весь мир обгонит! Да что мир! Она и ваш Орден раком поставит! Радио, телефон, телевидение! А электроника? А компьютеры? Да блин, одна ядерная бомба на Орден, и всё, Россия на коне!
