Смотреть на табло не было физических сил. Согнувшись и упершись в забитые каменные ноги, Трент ехал по кругу, устремив взгляд в лёд. Только через минуту у него хватило сил дезактивировать очки и натянуть их на лоб. После этого Трент поднял голову и посмотрел на табло. Оно было пустым. Трент тут же опустил голову. Значит, фотофиниш. Сейчас судьи просматривали видеоповтор, разбирая его буквально по кадрам. Поэтому была задержка. Тянувшиеся секунды казались вечностью. Трент в остервенении кусал нижнюю губу, даже не думая разгибаться. Он знал, что все камеры сейчас направлены на него и голландца, чтобы успеть зафиксировать триумф одного и разочарование другого. Поэтому Трент не хотел поднимать голову, он был не способен контролировать выражение своего лица. Сердце его застыло и не билось в ожидании результатов. Вот трибуны заволновались. Трент посмотрел исподлобья: на табло высветилась первая строчка — «ЛаТойя Мёрфи». И тут же появилась вторая. Под оглушительный вой толпы сердце Трента сжалось и тут же рухнуло куда-то вниз к самым пяткам, к самым лезвиям коньков, о которые и разрезалось пополам, заливая всего его липкой тёплой кровью. Или это был всего лишь пот? Трент уже ничего не различал.

— Поздравляю, Лайард, — хмуро проговорил голландец, проехавший мимо.

На ходу он ощутимо хлопнул Трента по плечу. И Трент выдохнул — не опозорился…

…Всё впереди, шепнуло подсознание, остро разрезавшее непрекращающийся рев рукоплескавшей ему толпы. Он сцепил зубы и поехал к туннелю. Там был короткий отрезок коридора, который вездесущие камеры не охватывали. ЛаТойя Мёрфи уже нырнул туда и исчез в темноте. Трент дезактивировал сцепку коньков и скинул их. Здесь же стояла обувь, приготовленная для участников второго раунда. Но Трент словно зачарованный прошел мимо и спустился по ступеням босиком. В стене была подсвечена ниша с разрешёнными напитками. Трент остановился и прижал ладонь к сканеру. Прозрачный экран беззвучно отъехал, и Трент вытащил бутылку с восстанавливающим раствором. Открутив крышку, он жадно присосался к горлышку. Огромными глотками Трент в два счета осушил бутылку и уронил её. Он прижался спиной к холодной стене и съехал по ней, уронив голову в ладони. Он не мог заставить себя идти на пристрелку. Опять камеры. Опять сумасшедшее внимание. Опять должен. Трент слушал свое тяжёлое дыхание. Из-за закрытых дверей в туннель доносился глухой рев трибун — на разминку вышла заключительная группа.

Сколько он так просидел? Может, час, а может, минуту — внутренний хронограф был сбит. Судя по всему, ЛаТойя уже приступил к пристрелке. Никто не пришёл поторопить Трента. Это было его право пропустить тренировку. В конце концов, лишая себя лишней разминки, он делал хуже только себе. Трент вперил взгляд в свои босые ноги, к ним постепенно возвращалась чувствительность. Он начал больно мять бёдра, затем подтянулся к икрам, в конце сжал пальцы ног. Почувствовав, что ноги наконец в порядке, он откинул голову к стене и закрыл глаза. Как же велик был соблазн остаться в пустынном тёмном коридоре до конца турнира. Далёкий монотонный гул трибун начал убаюкивать. Не то чтобы он уснул, но провалился в странное состояние оцепенения и отрешенности.

Яркая вспышка света вырвала его из этого состояния. Справа разъехались двери, и Трент увидел две высокие мощные фигуры, спускающиеся к нему, — последние финалисты. Трент с досадой сжал губы — не хотел, чтобы его застукали вот так, сидящим на полу, разбитым, босым, потерянным. Но было уже поздно, подняться и скрыться незамеченным он не успевал, а потому остался сидеть в том же положении. Не сказав ни слова, Кун Либеро и Денис Фарг прошли мимо. На долю секунды их взгляды пересеклись: Трент смотрел снизу, напряжённо и остро, Кун отстранённо, Денис чуть насмешливо, но теперь к его привычной насмешливости добавилась сосредоточенность и… тяжесть. Она же чувствовалась и в его походке. Ясно было, что он оставил много сил на беговом овале. Трент встал и пошёл за ними, только Либеро и Фарг завернули в ангар на пристрелку, а Трент пошел прямо в комнату ожидания финала. ЛаТойя Мёрфи был уже там. К Тренту тут же подошёл Эзерби Рэмпли. Он тревожно нахмурил белесые брови:

— Что-то случилось? Почему тебя не было на пристрелке?

— Всё нормально, — заверил Трент. — мне нужен был отдых.

— Твое отсутствие уже объяснили возможной травмой. — Эзерби кивнул на огромный гидро-монитор во всю стену.

— Травма? — Трент удивился.

— Ну да, повтор твоего прыжка, не переставая, крутят все каналы.

Словно в подтверждение этих слов сразу на четырёх мониторах в замедленной съемке появился момент, когда Трент перепрыгивал Нико. Трент не досмотрел и тут же отвернулся в сторону.

— Нормально всё, — ещё раз повторил он.

ЛаТойя Мёрфи и остальные уже склонились над коньками, приготовленными для следующего этапа, многие сменили комбинезоны. Трент прошел в душевую, там он вначале залез в амуниционную кабину. Запустив программу дезактивации спортивной формы, он закрыл глаза. Через несколько секунд его комбинезон жидкими лоскутами стёк в утилизатор. После этого Трент быстро принял душ и, обмотав полотенце вокруг пояса, вышел. Вернувшись в кабину, он вновь выбрал необходимую программу. Она тут же определила, что он ещё мокрый, и вначале запустила программу сушки. И только через минуту Трент почувствовал, как его мягко обволакивает новый спортивный комбинезон. После звукового сигнала Трент вышел из кабины и вернулся в комнату к остальным. В стене оставались три невскрытые ниши. Трент подошёл к той, над которой мигала его фамилия, и приложил руку к сканеру. Прозрачная створка отъехала в сторону. Достав свои коньки, он сел на скамью. Шнуровал он очень медленно, наблюдавший со стороны мог бы даже сказать, заторможенно. Но на самом деле после душа в голове Трента всё окончательно прояснилось, мысли были ясны и остры. Ему опять удалось поймать то состояние, в котором он был после разговора с преподавателем Штайном. Когда дверь в очередной раз открылась и вошли Либеро и Фарг, Трент удостоил их лишь одним отстраненным взглядом и вновь переключился на свои коньки. В отличие от коньков для первого этапа эти были без приводящей пружины, и лезвия у них не были подвижными. Не снимая чехлы, Трент встал со скамьи и пораскачивал ногами, чтобы они привыкли к конькам. Кажется, все было в норме.

— Эй, Лайард, классно ты этого голландца сделал, — сказал кто-то за спиной, — если честно, я думал, не выдержишь.

Трент обернулся и увидел ЛаТойю Мёрфи. Ничего не отвечая, он кивнул. ЛаТойя понял, что Трент не настроен на беседу, и, пожав плечами, отошёл. В этот момент Трент понял, что манипулятор и наушники были бы весьма кстати. Ожидание убивало. Ему хотелось действовать. Неважно, провалится он или нет, главное — действовать, пытаться, вгрызаться, соревноваться. Войдя в раж, Трент несколько раз ударил себя по бёдрам. В этот момент открылись двери, и на пороге показался куратор Чемпионата, высокий, худой, сухой, про таких говорят — «без возраста».

— Пора.

Он развернулся на маленьких каблучках и скрылся в коридоре. Первым за ним вышел Эзерби, потом ЛаТойя Мёрфи, затем остальные. Кун Либеро, Денис Фарг и Трент замыкали группу. Они прошли метров двадцать и остановились возле высоких ворот. Куратор вновь развернулся к ним и отчётливо проговорил:

— Там победит сильнейший.