Хаджи Абу Мухаммад ибн Юсуф. Москва, подземелье Кремля, апрель 1582 года

Я постоянно думал о том, как трудно приходится без меня моей семье. Здесь, в далекой Московии, я невыносимо скучал по моим любимым деткам. Как там они без меня? Но впрочем, осталось еще полгодика - и накоплю достаточно, чтобы вернуться домой. Должность секретаря посольства и переводчика с восточных языков все же весьма хлебная.

- Ассаляму аляйкум уа рахматуллаах! - я закончил совершение четвертого ракаата фарда обеденного намаза и встал с молитвенного коврика.

Два дня назад стрельцы привели меня в один из дальних покоев Кремля, и, наказав ждать Государя, удалились. Стол, две лавки, несколько книг, стопка бумаги и чернильница с пером составляли обстановку комнаты, в которой не было ни единого окна. Не успел я как следует осмотреть своё рабочее помещение, как в комнату вошёл Иван Грозный. Отвесив владыке Московии земной поклон, я пожелал ему здоровья и приготовился ждать указаний.

Положив на стол продолговатый золотой цилиндр с золотыми рукоятями с обеих сторон, украшенными крупными изумрудами, царь через толмача обратился ко мне со следующими словами:

- Смотри, хаджи Абу, это и есть Свиток, с которым тебе нужно разобраться. Одна загвоздка - развернуть его я не умею. Ну да ты человек ученый, сообразишь. Там отрывок с письменами виднеется, сможешь их перевести - считай, половину работы сделал.

- О великий Государь, с Вашего позволения, я достаточно хорошо изучил русский язык, так что нет нужды в переводчике, - царь сделал толмачу знак рукой. - Не соблаговолит ли Ваше царское Величество, рассказать мне историю этого Свитка?

- Знаю лишь, что дед мой получил его вместе с приданым своей невесты - царевны Софьи. Найден Свиток недавно и внимательно мною осмотрен. Тебя призвать решил потому, что письмена на пергаменте похожи на те, что встречались мне в древних персидских и вавилонских источниках. Есть у меня в Либерее несколько старинных восточных текстов и глиняных табличек, вот на них и увидел подобное. Приказал стрельцам сыскать самого разумного на Арбате толмача - вот они тебя и привели! Так что садись и немедленно приступай, я хочу знать, почему дед так дорожил этой реликвией! - и царь степенно вышел, замкнув за собой дверь.

Подойдя к столу, я произнес: "Мне достаточно Всевышнего. Нет бога, кроме Него. На Него я положился, и Он - Господь великого Трона". Сам Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует, говорил: "Кто произнесет эту молитву семь раз утром и семь раз вечером, тому Всевышнего будет достаточно для разрешения любой проблемы".

Первый день я начал с того, что внимательно изучил расположение и форму изумрудов на рукоятях Свитка, рассматривая их с помощью увеличительного стекла, и понял, что, нажимая на них, можно освободить спиральные диски╛-ограничители и вытянуть пергамент. Однако как я ни старался, всё же не смог подобрать правильную последовательность: некоторые камни утапливались в рукоять, другие при этом оставались недвижимы - и наоборот. Вытянуть пергамент, не повредив его, было абсолютно невозможно.

Оглядев оборванный край, я догадался, что кто-то до меня уже пробовал совершить подобное, оторвав при этом и узкую полоску пергамента. Внезапно меня охватило странное чувство. По поверхности золотого цилиндра будто бы пробежала тень, и перед глазами предстала картина из далёкого детства...

Отовсюду раздаются крики, плач и возгласы всадников. Поднятая копытами пыль забивается в горло и не даёт вздохнуть. Люди бегут во двор мечети Джами, спасаясь от жестоких янычар. Горят постройки Большого рынка Исфахана, расположенного вблизи мечети, и клубы черного дыма скрывают верхушки минаретов.

Я бегу, изо всех сил держась рукой за край отцовского халата. Солнце и слёзы слепят глаза, но мне всё же удаётся найти взглядом мать. Держа на руках Мариам, мою годовалую сестру, она с трудом прорывается сквозь людской поток, стремящийся внутрь мечети.

Крики позади усиливаются - это персидские воины пытаются отбить атаку османов. Ржание поражённых стрелами коней, звон сабель и треск копий сливаются в симфонию смертельной схватки. На помощь янычарам приходят свежие силы, и турки прорываются во двор мечети. Людям, проникшим внутрь здания, удаётся запереть дверь. Озлобленные неудачей вражеские воины с саблями наперевес бросаются на безоружных жителей Исфахана. Отцу достаётся удар, и, падая наземь с рассеченной шеей, он успевает прикрыть меня своим телом. Яркий день сменяется черной ночью, и я чувствую, что задыхаюсь...

Ощутив на лице слезы, я очнулся от горестного воспоминания. Сердце билось в моей груди подобно птице, угодившей в силки. Свиток лежал на столе, видимо, выпав из моих рук. Я начал переносить на бумагу письмена, виднеющиеся на выступающем из футляра конце пергамента. Они напомнили мне вавилонскую клинопись, которая встречалась на древних глиняных табличках, найденных в родной Персии. Возможно, Свиток был написан на почти забытом шумерском языке. Значение некоторых символов было мне известно, остальные же оставались загадкой.

Когда за мной пришел стрелец, чтобы проводить меня из Кремля, я потребовал назавтра зажечь больше светильников - полумрак, царивший в этой мрачной комнатке, слишком напрягал глаза.

На следующий день перед тем, как начать перевод, мне пришло в голову сличить несколько переписанных знаков с оригиналом. Велико же было удивление, когда, взглянув на пергамент, я увидел, что часть знаков загадочным образом изменили свои очертания!

Достав из кармана мусульманский компас - киблу, я установил его на стол и проверил направление, указывающее на Мекку. Я убедился, что совершал намаз так, как предписывал Всевышний, и Аллах не оставил меня в своей милости. Вероятно, джинны, не сумев воздействовать на меня, изменили письмена, чтобы исказить смысл древнего послания. Я снова перенес знаки с пергамента на бумагу и принялся сличать оба списка - вчерашний и сегодняшний.

Выписав на третий лист бумаги изменившиеся значки, я вдруг понял, что могу их прочесть, и похолодел от ужаса. Письмена в получившейся строке образовали имена самых злобных древних демонов, олицетворявших болезни и смерть - Никуба, Лилу и Лилит.

- Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Этот Свиток несомненно таит опасность для того, кто сумеет его прочитать!

Однако я решил не бросать работу - нужно было убедиться в том, что знаки действительно меняются. А что, если завтра из них получатся совсем другие имена?

Сегодня, произнеся молитву, я снова приступил к переписыванию значков с видимого куска пергамента. Однако чудеса продолжались. В первый день, приступив к работе, я отметил, как тесно они располагались друг к другу. Сейчас же количество знаков изменилось - их стало намного меньше! Схватив два первых листка, я расположил их рядом со свитком. Скопированные ранее знаки исчезли, а их место заняли совершенно другие.

- Велик и милосерден Аллах! - я попытался произнести про себя прочитанные буквы, но расположенные в таком порядке, они не имели никакого смысла. Я еще раз произнес молитву и понял, как именно следует расположить письмена. "Джибраил, Исрафил, Ракиб" - имена ангелов яркими буквами вспыхнули перед моими глазами и тут же пропали. Взглянув на выписанные знаки, я опять не увидел в них никакого смысла.

Внезапно меня посетило озарение. Меняющие очертания буквы указывали на то, что Свиток должен сам разворачиваться в руках читающего! Если извлечь пергамент, сломав механизм, то вероятно, магия Свитка исчезнет, и тогда содержание превратиться в бессмысленный набор букв.

Аллах явно указывает, что прочесть Свиток суждено только избранному, тому, кто знает, как нужно с ним обращаться! Возможно, играет важную роль и недостающая деталь - по-видимому, это стержень, который когда-то крепился к нижней кромке пергамента. В любом случае, мне не хватает знаний, чтобы решить эту задачу. Нужно, не лукавя, так и доложить царю. С этой мыслью я поднялся из-за стола, оправил свой длинный халат и подошел к двери.