В-третьих, сюжет. Это что-то невероятное, я даже затрудняюсь определить жанр: наверное, этот роман можно назвать мистическим психологическим триллером, хотя я не до конца уверен в правильности данной дефиниции. Но содержание будущего произведения потрясло меня до глубины души. Я бы, ни на секунду не сомневаясь, поменял бы свою скучную и размеренную жизнь на те приключения, которые свалились на голову моего заказчика, Герберта (мне нравится это имя: так звали моего отца!). И пусть он перенес жестокие удары судьбы и сейчас находится в кресле-каталке беспомощный и потерявший близких, но что это за человек! Настоящий титан.
В-четвертых, время. На ознакомление с историей моего героя мне дается всего лишь десять дней по восемь часов каждый, в течение которых я могу задавать ему любые вопросы и пользоваться диктофоном. Я не имею права выходить куда-либо за пределы моей комнаты, кроме, разумеется, гостиной, где происходит наше общение, и столовой, причём во время разговора окна должны быть полностью занавешены тёмными шторами. По истечению этого срока любые контакты с заказчиком запрещены! Мне был перечислен аванс в размере тридцати пяти процентов суммы контракта, остальное я получу по завершению своей работы у доверенного лица Герберта, его близкого друга Джона Смита, которого он почему-то называл Странником.
Я был страшно, заинтригован - и, разумеется, согласился! Не в последнюю очередь этому способствовала объявленная мне сумма гонорара. Да и теперь я нисколько об этом не жалею.
Я очень рад знакомству с Гербертом и тому, что судьба сделала мне такой бесценный подарок. Этот роман станет моим самым великим произведением. В нем будет все: и ненависть, и любовь, и боль, и предчувствие великих открытий, и философские размышления об устройстве мироздания. Тут будут яркие приключения и неожиданные повороты повествования, погружение на дно моря и в давно минувшие эпохи, а также мистическая, непостижимая Тайна. Конечно, имена действующих лиц, в том числе главного героя изменены, равно как и некоторые географические названия тоже. Читатель будет потрясён, узнав, что практически все описанное в книге произошло на самом деле!
Работа продвигалась довольно споро, моя муза шепотом усердно подсказывала мне новые строки, пока я не дошел до этого самого момента. Вот тут я страшно занервничал, поняв, что нахожусь в тупике и не смогу написать далее ни строчки. Я заметался и даже решился попробовать еще раз поговорить с моим заказчиком вопреки условиям нашего договора. Но ведь мне даже не известно ни его имя, ни название его имения, в котором я провел незабываемые десять суток, интервьюируя своего главного героя! Тайна манила меня и требовала найти разгадку. Я захотел почувствовать себя знаменитым детективом, этаким Шерлоком Холмсом, распутывающим очередное невероятное дело.
Неделю я провел в Мюнхенской библиотеке, закопавшись, как крот, в пыльные фолианты, пытаясь пролить свет на загадку личности моего визави. Я сразу понял, что никакого сельскохозяйственного концерна "Шлиссен" не существует, хотя мне в гараже замка был тогда с гордостью показан первый трактор, якобы выпущенный еще при отце Герберта, с большим овальным шильдиком "Shliessen" на капоте. Далее я стал искать моего нового знакомого среди выпускников мюнхенского университета, членов охотничьих клубов, в Бархатной книге древнейших дворянских родов Баварии и тому подобное. Но тщетно. Слишком отрывочны были мои сведения о нем, и около двух десятков различных фотографий могли бы быть изображениями человека в маске, беседовавшего со мной.
Тогда я решил начать поиски фамильного имения господина "фон Шлиссена". Конечно, находясь там, я тайком отодвигал тяжелые портьеры и подглядывал в окна. Я запомнил тенистый парк, которому наверняка более двух сотен лет, и красивое озеро метрах в тридцати. И тут меня ждал, наконец, успех. Я нашел его в толстенной энциклопедии родовых поместий и замков Баварии. Оказалось, что это Альтес Шлосс, построенный в середине XVIII века и расположенный совсем неподалеку от Нюрнберга в местечке Хёфлесс. Сгорая от нетерпения, я поспешил туда. Каково же было мое удивление, когда привратник, встретивший меня, спросил, сколько гостей будут присутствовать на свадьбе, и какое количество из них будет проживать в замке. Я пробурчал в ответ что-то невразумительное и попросил проводить меня внутрь.
Да, конечно я был именно здесь. Убранство подготовленной к мероприятию гостиной сильно изменилось, но это точно была та самая комната, где мы беседовали с Гербертом, а за окном виднелось то же озеро и тот самый парк. Я поинтересовался у управляющего о недавних арендаторах, и тот удивленно пожал плечами. Чувствуя себя неловко, я поспешил распрощаться.
Отчаявшись, я связался с молодым человеком по имени Джон Смит, и попросил о срочной встрече, где вместо ответов на вопросы услышал лишь один добрый совет. Ну что же, последую ему!
Дорогой мой и возлюбленный читатель! Тебе придется тебе смириться с тем, что в канву исторической правды кое-где будут вшиты мои лоскуты художественного вымысла. Для этого романа я выбрал себе псевдоним Ульрих Шмидт, и под этим именем я буду к тебе обращаться. В добрый путь!
Сезарио Маркес Венга. Буэнос-Айрес, Аргентина, май 1976 года
- Мое новое ток-шоу? Что же, отец, в добрый путь! Я не хочу иметь к этому никакого отношения! Мне надоели эти толстые напыщенные коровы, мучительно изображать свой неподдельный интерес, задавать им дурацкие вопросы и слушать их еще более идиотские ответы! Я не собираюсь зарывать в землю свой талант художника даже ради карьеры телеведущей на твоем замечательном канале! - дочь положила трубку телефона, даже не попрощавшись.
Что ж, этого следовало ожидать. Ребекка выросла слишком самостоятельной, научилась зарабатывать сама, почувствовала вкус денег. В этом моя вина - девочка росла без матери, и я пытался воспитывать дочь сам, не решаясь привести в дом мачеху. Вероятно, поэтому у неё сформировался почти мужской характер. Я знал, что в душе она желала материнской любви и опеки, но всячески это отрицала, в том числе и себе самой.
Я обрадовался, когда семь лет назад в гимназии для девочек Ребекка познакомилась с Фелисити. Они сразу стали подругами, и я надеялся, что мягкая, покладистая Фелисити сможет сделать мою дочь более женственной. Ребекка выросла настоящим лидером, она позволяла себе дерзости в отношении учителей, и только мои регулярные финансовые вливания избавляли её от угрозы быть исключенной из гимназии.
Резкая, напористая Ребекка сразу же принялась опекать застенчивую Фелисити, защищая от издевок одноклассниц, считавших её белой вороной. Сама того не осознавая, Ребекка хотела дать ей то, чего сама была лишена - материнскую, женскую любовь. Но со временем эта любовь приняла неожиданный характер...
Каникулы девочки проводили вместе, неделями жили то в нашем доме, то у родителей Фелисити. Они практически всё время находились рядом друг с другом, и моя дочь была счастлива. Однако дети взрослели, и со временем столь близкие отношения между двумя взрослыми девушками стали казаться странными. Решив развеять свои сомнения, я обратился к знакомому психологу. Он рассказал мне, как нужно разговаривать с дочерью на столь щекотливую тему.
Ребекка рассказала мне всё. Уже год, как их дружба переросла в любовь, а общение - в физическую близость. Это даже возвышало дочь в собственных глазах. Теперь у неё была Фелисити, которую она любила, по её словам, "больше жизни", поэтому противоположный пол её совершенно не интересовал. При этом она не чувствовала себя ущербной и даже гордилось своей необычной связью.
Я был шокирован её признанием. Моя дочь оказалась поклонницей однополых отношений, а Аргентина отнюдь не славится широтой взглядов, как Америка или Европа, так что Ребекке придётся здесь нелегко.
Я успокаивал себя тем, что подобное поведение дочери присуще в той или иной степени всей современной раскрепощенной молодежи. Однако спустя полгода об их чувствах узнала мать Фелисити, ревностная католичка сеньора София. Желая оградить дочь от греховной связи, она со скандалом увезла её в Санта Росу, подальше от моей дочери.
