Да, такой город, как никакой другой, органически нуждается в красоте. Если его не украшать, жизнь в нём была бы просто невыносима.

Тем временем мы как раз дошли до первой красоты - великолепных фигур коней.

--Аничков мост! - гордо и торжественно рекомендует нам это место Олег. Первое впечатление - самое сильное и запоминающееся. Этот мост с литыми бронзовыми конями так и остался навсегда для меня любимым уголком Ленинграда.

Впрочем, надо было спешить. Анатолий Харитонович с Валентиной Федоровной - Олеговы родители - ждали нас где-то в окрестностях Казанского собора.

После мимоходом состоявшейся встречи мы все вместе двинулись, разумеется, к самому центру. Зимний дворец по какой-то причине миновали, к нему не подпускали то ли в связи с праздниками, то ли из-за каких-то работ. Дальше конечно набережная Невы и затем движение к Исаакию. И снова Олег, на правах хозяина, торжественно представил:

--Вот он, знаменитый Исаакиевский собор.

Мы смотрели, важно кивали головами, а небо всё больше хмурилось. Витька то и дело щелкал фотоаппаратом. Олегов же был у Игоря, но тот не торопился. В отличие от нас, время у него впереди еще было. Потом на Витькиных фотокарточках отпечатался характерный фон ленинградских достопримечательностей - небо в чёрных полосках уже настоящих туч. Когда добрались до памятника Петру, весь окружающий пейзаж почти расплывался в полумраке. Дождя не было, но влага висела в самом воздухе.

Витька быстренько щелкнул императора Петра на вздыбленном коне. Прямо в фас!

-- Да ты что сделал!? - остановил я его. - Посмотри сам, что получится.

Действительно, если глянуть с этой точки в таком сумраке, да еще слегка прикрыть глаза, возникает силуэт довольно-таки фантастической фигуры. Головы всадника и коня слились воедино. Конские уши увенчали голову Петра своеобразной формы рогами, превратив в жуткого человеко-зверя. Откинутая вправо рука теперь казалась воинственным жестом угрозы. Массивное конское тело сделалось вычурным, но весьма своеобразным продолжением всего огромного постамента, словно мощное дерево на скале, а передние конские ноги находились как раз там, где и должны были быть расположены ноги этой, возникшей из ничего, человекоподобной твари.

Казалось, что гигантский жуткий гибрид сидит на верхушке обдуваемого ветром дуба, болтая перед собой ногами, поигрывая в воздухе собственными копытами. И вот-вот хлестко швырнёт нам в глаза чем-то, что держит в горсти вознесенной вбок напряженной руки.

Витька ахнул, покрутил головой, и мы перешли по кругу, чтобы, как и положено, сфотографировать Медного Всадника в профиль. Впрочем, та фотография осталась, хотя, взглянув на неё, я был разочарован. Объектив не таит в себе возможностей человеческого глаза. Получился просто темный силуэт памятника в весьма своеобразном ракурсе. И только. А вот увидеть нелепое чудище, представшее перед нами в дымке мороси, способен, наверное, только человек.

От Исакия, обойдя квартал, вернулись мы снова на Невский проспект. Тут старшим членам нашей туристической группы экскурсий показалось достаточно. Слегка перекусив, мы взаимно раскланялись и снова остались вчетвером. Продолжать обход Ленинграда.

Теперь путь наш лежал через Неву, мимо Ростральных колонн на линии Васильевского острова. Олег вел нас к экипажу ЛВИМУ, ему обязательно хотелось показать своё новое жилище и Альма Матер. Стали чаще попадаться морячки-курсанты, ясно, что мы приближались к цели. Наконец дошли.

Проникнуться почтением к лучшей отечественной кузнице инженеров флота мы - посторонние зеваки - конечно же не могли. Перед нами было обычное официальное здание за официальной оградой, проходная. Правда, здесь она твёрдо именовалась КПП. Ближе мы подходить не стали, Олег был в увольнении, а вернее в отлучке по случаю праздников. Не стоило рисковать, лишний раз попадаться на глаза.

Да и время уже понемногу заворачивало к вечеру. Пора было возвращаться на набережные, так как в наши планы несомненно входил праздничный салют.

Теперь, когда салют могут устроить в любом райцентре по любому поводу, не считая прочих самочинных залпов в небо любого из желающих, уже не понять, как торжественно звучало само это слово. Ведь салюты производили только в городах-героях и только по самым большим праздникам. Дети, по стечению обстоятельств попавшие на такое событие раз или два в жизни, рассказывали потом о нём, как о величайшем из зрелищ. Лично я, например, живя, в общем-то, рядом с Москвой, салюты представлял себе только по кинофильмам.

И вот - забитая людьми набережная. Не надо тянуться, вставать на цыпочки, высовываться через чужие головы. Петропавловская крепость, откуда будет производиться стрельба - на другом берегу широченной Невы, всё отлично видно. Ожидать долго не пришлось. С гулким грохотом вверх ударило сразу несколько стволов. Помнится, было их не меньше шести.

Но меня, как тяжелым обухом по голове, поразило совершенно другое. Одновременно с залпом вся толпа на берегу дружно заорала: "Ура". И так продолжалось при каждом залпе. Присутствуя на салюте в первый раз в жизни, я поражался. Наверное, орать принято, такая традиция. Но мне казалось, что куда как было бы лучше, если бы все смотрели в небо молча, затаив дыхание. Кажется, само зрелище от этого заметно бы выиграло.

Больше всего мне нравилось, как четко одновременно стреляют все установки разом. Так и виделись старинные пушки у амбразур, напряженные пушкари, выпаливающие ловко и дружно по взмаху руки своего орудийного начальника.

Сами же огни, рассыпающиеся в небе, были весьма скромны. Впрочем, под стать Ленинграду, не содержащему в своём облике ничего разноцветного и пестрого. Ни зеленого огонька, ни красного, один только белый и желтый. И закончился этот праздник огня как-то удивительно быстро.

Народ начал расползаться во все стороны. Мы условились вернуться сюда еще раз к разведению мостов, и вновь потянулись на Проспект. Бредущих и гуляющих, причем в большинстве подгулявших, было на нем пока много. Мы же, от нечего делать, просто шли, наблюдая за одной праздничной сценкой. Две молодые дамочки никак не могли отделаться от увязавшегося за ними мужика. Мужик с трудом держался на ногах, зато одет был по-молодецки, в одной белой рубашке. Ни уговоры, ни угрозы, ни пинки не помогали. "Белый мужик", которого хорошо было видно среди других прохожих, чуть постояв и придя в себя, снова устремлялся в погоню, причем молчком, ничего не говоря. Язык, наверное, у него уже не ворочался. В конце концов, все трое свернули в боковую улицу, а мы прошли дальше.

По мере удаления от Невы, проспект пустел на глазах. Наконец Олег глянул на часы, и дал команду поворачивать обратно. Удивительное дело! Прошел всего лишь какой-то час, но казалось, что мы попали в совсем другой город. Эти тротуары под фонарями, только что по-дневному людные, совершенно опустели. Безлюдье подействовало угнетающе, не очень-то хотелось теперь смотреть и на поднимающиеся мосты. Да уж ладно, дойдем - посмотрим.

Дошли. Вот он, наконец, и разводной мост. Странная история! Всё прочно, неподвижно, безмолвно и совершенно пусто. А если тебе надо за Неву - милости просим, никаких препятствий.

Немного постояли, привыкая к мысли о неудаче. Олег и Витька подошли к табличке, которую начали внимательно изучать. Мне уже не хотелось ни во что вникать, понятно было и так - развлечение отменяется. Действительно, скоро друзья мои подтвердили, что мосты сегодня разводиться не будут.

На этом все планы стремительно иссякли. Мы переглядывались и молчали. Пришла уже настоящая ночь, остановилось метро и транспорт. Город спал. Впрочем, ехать всё равно было некуда. В гостинице, конечно, имелся номер, но в одно место - и туда пропустят только Игоря. Другой - двухместный тем более был занят, в нём располагались Олеговы родители.

И куда теперь? На вокзал, наверное.... А как? Очень просто! Пешком, по Проспекту.

Это была тяжкая дорога. Отказывались шагать натоптанные за день ноги, ни на что не хотели смотреть глаза. Мы брели, как четверо бродяг, еле-еле, через силу, со скрипом переговариваясь на ходу. А Невский проспект - какой же он оказывается огромный!