Конечно, такой пустяковый вопрос нас не расстроил, часа через три уже можно было ожидать ужина. Голода мы тоже не ощущали. Но одна фраза Алевтины Васильевны повергла меня в уныние. Возмутившись, что мы весь день сидели не евши, она заметила:

- Открыли бы банку сгущенки и поели.

А-я-яй! Как же мы так сплоховали! Дело было не в обеде, дело было в сгущенке, которую я в те годы любил неимоверно. В обычном походном варианте сгущенка шла в кашу, и всё, на что можно было рассчитывать - облизать баночку. А тут была возможность съесть всю банку совершенно законно. Стоит ли говорить, что минут через пятнадцать мы эту банку всё-таки съели. Столовыми ложками, в укромном месте, с отменным аппетитом.

Пруд в тургеневской усадьбе входил в число достопримечательностей, но для нас он стал просто местом для купания. Не знаю, что интересного было бы, если на него пришлось бы просто смотреть. Прямоугольная форма, вода цветущая зеленью, ни красоты, ни вида. Зато искупаться в нем вполне даже неплохо.

Водоем был глубок, совершенно не затхлая вода, берег на двух противоположных краях укреплен бетонной стенкой. А что до кишащей зелени, к ней нам было не привыкать, купались и не в такой водичке.

Обычно мы плавали от одного бетонного бережка до другого. Плыли в ряд, втроем-вчетвером, не спеша, и с разговорами. И ни разу не случалось, чтобы в дело вмешалась какая-нибудь здешняя музейная администрация, или, скажем, хотя бы сторож. Никто не мешал нам отдохнуть перед последним броском. Я, так вообще, всегда вспоминаю этот пруд с большой теплотой. Именно на нем мне удалось преодолеть боязнь перед глубокой водой. Вернувшись из похода я в первый раз переплыл Клязьму, хотя легко мог сделать это и два года назад. Но мочь и сделать отнюдь не одно и то же.

"Последний бросок" до Орла был скучным и утомительным. Сказывалось общее переполнение впечатлениями, ни на что не хотелось смотреть. Ноги, как бы заодно с педалями, работали уже подобно автомату. Проезжали пыльные деревушки и поселки, с полным безразличием оставили позади Мценск. Мысли устремлялись вперед. Скоро будет Орел, скоро будет конец пути. До него надо только доехать.

Конечно, всё так и произошло. Орел наконец обозначился перед нами. Если Тула запомнилась широкими улицами, тротуарами, большими домами, Орел возник, как городок, весь утопающий в зелени. Маленькие домики, живописные всгорки, и так почти до самого центра. Нам, провинциалам, он показался очень симпатичным и даже родным.

Разумеется в Орле мы также расположились в школе, чем-то даже напоминающей ту - тульскую. На следующий день побывали в музее боевой славы, посвященном в основном сражению на Курской Дуге. Меня больше всего впечатлила диорама, изображающая бой с немцами в одном из эпизодов сражения. Андрей, помнится, шепотом сравнивал картину и композицию с аналогичной диорамой "Штурм Сапун-горы" в Севастополе, где он уже успел побывать.

Теперь, тоже побывав там, я могу сказать, что не отдаю предпочтения ни той, ни другой. По моей мерке, обе они уступают по живости маленькому изображению ночной атаки самолетов на переправу в музее авиации Монино. Там даже совмещение пространственной полосы и фона выглядело лучше.

В Орле мы провели еще один, дополнительный день. Пока руководители решали вопросы с билетами на поезд, мы остывали от дальней дороги и приходили в себя. Играли в футбол на школьном дворе, полдня провели на реке Орлик. Загорали и грелись на бетонной площадке, заходившей прямо в воду, с нее же и прыгали, если захотелось искупаться. ( а кому не захотелось, того окунали принудительно. Об этом много мог бы рассказать тот же Пигги). По всей видимости, эта площадка представляла собой какой-то причальный пирс, поскольку глубина возле него была непомерная. Если прыгнуть и погружаться просто по инерции, насколько ее хватает, дна не достанешь.

День стоял солнечный, жаркий, вокруг нас на причале и в воде мельтешили местные мальчишки. Наверное тут у них было одно из самых любимых мест для купания.

Вечером всем табуном мы ходили в кино, причем, насколько я помню, без сопровождения руководителей. По крайней мере, не просто так Авинников позволил себе расслабиться: выудить из кармана пачку сигарет. Предлагал он и другим, конечно из старших. Компанию ему никто не составил. Но вообще, это был единственный случай в походе, про который мне известно.

На афишах кинотеатра значилось два фильма: "Белые волки" и какая-то "Принцесса...", на которую до 16 лет не допускали. На "Принцессу", правда, уже билетов не осталось, опять же, что это за кино, не знал никто. Зато с "Волками" всё было очевидно, и мы охотно пошли на них, посмотреть как Зоркий Сокол управится с Бэшаном. Но не угадали, и финал с убийством индейца никому не понравился. Возвращаясь же и обсуждая увиденное, мы постепенно рассудили, что у авторов фильма не было другого выхода.

День отъезда из Орла запомнился какой-то мелкой суетой. Ольга и Людка в спешном порядке дорисовывали очередные "Привалы", просили помочь других, кто чем может. Я согласился изобразить игроков в футбол, но только без лиц, фигурами с условной овальной головой. После, уже в школе, я видел, что мой набросок кто-то довершил по-своему. Довершил совершенно нелепо. Даже не знаю, зачем такое понадобилось...

Потом ели снетки в томате, как считали, последний походный обед. И все на вокзал, на поезд "Орел - Москва". Впереди вечер и ночь в откидных вагонных креслах. Разместились на них с удовольствием, и первые минуты после отправки поезда, наслаждались комфортом и мягким ласковым покачиванием. В дороге ЮВ веселился от души, чувствовалось, спало с него тяжелое напряжение. Он выдумывал шуточки, смешные до нелепости, и все охотно смеялись. Настроение было веселое, ехали домой!

Ан нет! В Москве узнали, что запланирована еще одна стоянка - в Купавне, на Биссеровом озере. Якобы надо доесть все остатки продовольственных запасов, но в чем истинная причина, я, наверное, не узнаю никогда. А может быть и не было ее, этой таинственной причины.

Курский вокзал, электричка. Мы растянулись по всему поезду, по два человека с велосипедами в тамбуре. Тревожно считали остановки, почему-то убежденные, что едем без билетов. И дотянули только до Никольского. Как Алевтина и Юрий объяснялись с контролерами, заплатили штраф или уговорили нас помиловать, не скажу, не слышал. Но отношения выяснять пришлось, поскольку билеты-то у них на всех были, но только детские. Контролеры же захватили с собой в качестве улики наглого нарушения наиболее колоритного "ребенка" - рослого, широкогрудого Серегу Моченова в полосатой морской тельняшке. Но так или иначе, до Купавны мы доехали.

У Биссерова озера, среди множества палаток, мы ходили, снисходительно разглядывая "туристов-однодневщиков". Кто они такие рядом с нами, рядом с тем, что мы повидали и пережили! Но оказывается, мы повидали еще не всё. Ближе к ночи вся округа переполошилась от истошного крика:

- Хулиганы! Это же хулиганы! Здесь одни хулиганы!

Судя по крикам и неутешному рыданию навзрыд, мы думали, что произошло по меньшей мере убийство. Нет, ничего подобного. Когда крики немного поутихли, мы бегали по очереди посмотреть, в чём же там дело. Оказалось - чья-то дурацкая выходка - крышу ярко-бирюзовой шикарной палатки пробили каким-то тупым предметом и выдрали целый клин. Вот тебе и легкая стоянка у озера! За две недели мы где только не побывали, но везде всё обходилось на редкость мирно. Впрочем, ночевка прошла как всегда спокойно. Только Петька, спавший обычно с краю, попросился в этот раз лечь в серединку.

Утром узнали с немалым удивлением, что ночью кто-то намазал Пига зубной пастой. Вот еще не хватало пионерских шуточек. Кто это сделал не знаю, но Костя утверждал, что Юрий Владимирович.

От Купавны выехали своим ходом, на велосипедах, проверенных и испытанных такой дальней дорогой. После всего пережитого этот кусочек до Ногинска показался, да и стал конечно, детским пустяком. Никто не успел оглянуться, а вот, нате пожалуйста, приехали!