- Приведите Белова, - бросил он своим людям, а затем снова обернулся ко мне и расплылся в добродушной улыбке, словно мы старые друзья.

Он достал из стола сигару и предложил мне.

Я отрицательно покачал головой и он, пожав плечами, закурил сам.

В кабинет втащили Октавина и небрежно бросили его на ковёр.

- Вот он ты какой, отец революции, - ухмыльнулся Белинский, а затем обратился к охране. - Свободны.

Те послушно кивнули и поспешили к лифту.

Я же сидел совершенно разбитый. Руки мои дрожали, в голове вскипало сразу несколько мыслей одновременно. Я хотел накинуться на Белинского прямо сейчас, размозжить ему голову чем-нибудь тяжёлым, но что это даст мне. Передо мной сидела лишь его виртуальная оболочка, и довольно улыбаясь, покуривала сигару.

Рядом с ним, прямо у его ног лежал Октавиан, глазами полными ненависти, смотревший на своего врага.

- Ну что ты так смотришь? - спросил тот. - Добился, чего хотел? Нет? Неужели до тебя никак не дойдёт, что ты со своей сраной надуманной идеологией не более чем прыщ на моей заднице?

- Я уничтожу твой мир, сука! Уничтожу! - прохрипел Белов.

Белов презрительно хмыкнул.

- Ты даже свой мир сохранить не в состоянии, а тянешь руки к моему. Тебя предал свой же человек. Кот. Или как вы там называли этого убогого. Он продал тебя. И не нужно искать виноватых. У каждого в мире есть цена. Люди продажны по натуре. Но даже этот ваш Кот при всей своей глупости оказался мудрее вас. Он выбрал то, что выбирают победители. И поступил правильно. А что стало с твоим миром? Вот, погляди.

Белинский хлопнул. Окна кабинета тут же оказались закрыты опустившимся сверху заслоном, а в другой части помещения, у самой стены, вспыхнул огромный виртуальный экран.

То, что происходило на экране больше походило на прямой репортаж. Человек с камерой медленно двигался по узкому коридору, который показался мне до боли знакомым. Картинка подрагивала. Затем оператор свернул направо и оказался в большой комнате с низким потолком, где с нейрокасками на головах сидели девять мужчин.

По моей коже пробежался холодок, когда я узнал это место и сидящих в креслах людей. Это были подвальные помещения под супермаркетом, где я впервые встретился с Октавианом. Изображение стало увеличиваться, концентрируя внимание зрителей на лицах людей в нейрокасках. Вот он Клещ, вот Ветер, вот Магистр. Камера опускается ниже, показывая тела сидящих. И только тут я замечаю дыры от пуль в груди каждого из них.

Тошнота подступает к горлу, и я еле сдерживаю себя, чтобы не вырвать. Я хочу закричать, хочу кинуться на Белинского, выключить экран, но крик застывает в горле, а тело оказывается парализованным. Я не хочу в это верить. Не хочу смотреть на экран. Но и отвернуться не хватает сил.

Камера снова приходит в движение и показывает нам Октавиана. Он цел, лежит с грустным выражением лица и кажется, что он спит сейчас сном младенца.

- Странно видеть себя со стороны сейчас, да? - спрашивает Белинский.

В этот момент на экране появляется рука с пистолетом.

- Нет! - успеваю выкрикнуть я.

Но я не могу остановить того, кто находится по ту сторону реальности и мне остаётся лишь наблюдать, как неизвестный хладнокровно спускает курок и багровое пятно начинает медленно расплываться в районе сердца на теле Белова.

Его цифровая копия вдруг вздрагивает и леденящий душу крик наполняет кабинет. Белов схватился целой рукой за грудь и жадно начал хватать воздух. Проходит секунд тридцать, его дыхание восстанавливается, и он удивлённо глядит на улыбающегося Белинского.

- Я хотел, чтобы ты видел, чем это кончится для тебя. - Спокойно произносит мужчина. - Что? Удивлён, что всё ещё жив?

Камера на экране берёт крупный план кровоточащей раны, зияющей в груди Белова.

- Увы, мой друг, но я не обрадую тебя. Ты уже мёртв, как и все твои друзья в той комнате. Они, правда, успели вернуться в реальность, прежде чем отбросить коньки, а ты будешь подыхать здесь. И последним, что ты увидишь, будет крушение твоего мира и триумф моего.

Белинский откинулся в кресле и его довольный взгляд устремляется ко мне.

- Погляди, что становится с теми, кто так самоуверенно и бессмысленно противостоит силам, не подвластным ему. Людской мозг удивительная вещь. Сердце человека может уже и не биться, но мозг будет функционировать ещё целых пять минут, а если повезёт и все семь. Именно столько осталось у твоего друга, прежде чем он покинет нас окончательно.

Белинский встал с кресла и оттолкнул от себя Белова. Я больше не узнаю в этом человеке сильного и бесстрашного лидера. Октавиан сломлен. Его взгляд устремлён в пустоту, губы шепчут что-то невнятное.

Мои глаза застилает плёнка из слёз. Кулаки сжаты так, что побелели костяшки пальцев.

- Ты Дьявол, - бросаю я в сторону хозяина кабинета.

С губ Белинского срывается усмешка.

- Какие же вы люди странные. То Бог, то Дьявол. Определитесь уж.

- Ты даже понятия не имеешь, что сейчас происходит за пределами Аркадии. Всё равно твоему миру придёт конец! Всему, что ты создал! - гнев рвётся из меня наружу.

- Да всё я прекрасно знаю, глупый ты мальчишка. Сними же, наконец, свои розовые очки! - Белинский разочарованно покачивает головой. - Вы там устроили настоящую бойню. Ну, лишите вы нас серверов и что дальше? Электронный код Аркадии вы тоже сможете уничтожить? Сомневаюсь. Кишка у вас тонка, тупые недоноски. И ваше восстание не более чем массовое самоубийство. Революции давно в прошлом. Это скорее способ пропиарить Аркадию, чем отправить её в небытие. Совершив этот глупый акт вандализма, вы вызовете лишь волну негодования и ненависти со стороны всего человечества. Мы то залижем раны, а вы? - он прохаживается по кабинету, размышляя вслух. - Да, мы потратим немало денег на устранение последствий, а потом соберём вдвое больше. Наши рейтинги поползут вверх со скоростью света. Пойми ты, Аркадия - это абсолют. Тебе была дарована уникальная возможность стать частью этого мира, частью нового поколения. Ты подавал столько надежд, был так амбициозен и успешен. Нет, твой успех не был накручен системой, ты сам добился всего. Ещё пара тройка лет и ты, возможно, стал бы одним из тех, кого в народе принято называть "хозяевами жизни", одним из тех, кто стоит выше этого глупого стада людей, не думающих ни о чём кроме как об утолении своих омерзительных потребностей. Может быть тогда, ты бы даже стал независим от виртуального мира. Но ты выбрал другой путь. И к чему это привело тебя? - Белинский склонился надо мной, желая услышать ответ.

- Значит вот, кто для тебя все эти люди внизу. - Я посмотрел на него, желая всем своим видом выразить моё презрение. - Глупое стадо?

- Именно так. Биомусор. - Белинский с особым удовольствием произнёс это слово, делая акцент на каждом слоге. - В этом мире, по-настоящему живут и добиваются успеха только те, кто во время осознал это. В этом и есть величайшая мудрость. Альтруизм и вера в людей - удел слабых.

- Самому-то не тошно от слов своих?

- Если совесть и рамки морали - это единственное, что мешает человеку стать успешным и счастливым, то это не более чем болезнь. Разве по мне видно, что я жалею о чём то? О нет! Я король мира, мать твою! Мне уже за седьмой десяток перевалило. У меня четверо сыновей, пятеро внуков, две внучки и целая куча бабла. Столько, сколько большинство из этих копошащихся внизу червей не сможет заработать за всю свою жизнь. В этой мире либо ты хозяин жизни, либо кто-то другой становится хозяином твоей. Это то, что предусмотрено природой и зовётся естественным отбором.

- Ты даже представить не можешь, как противен мне, - процедил я сквозь зубы. - Играешь чужими жизнями и наслаждаешься этим. Это ужасное извращение - упиваться собственным счастьем, построенным на несчастье и слабости других людей.

Белинский махнул рукой.

- Об этом я и говорю, - недовольно буркнул он. - В этом то и заключается ваша слабость, борцы за справедливость и равенство. В реальном мире никогда не будет равенства. Оно противоестественно, противоречит всем законам природы. В природе есть хищники и жертвы. Они никогда не смогут сосуществовать вместе также, как не смогут быть на равных сильные и слабые, умные и глупые. Потому что те, кто стоит в этой лесенке ниже, всегда тянут вниз тех, кто над ними.