Я не раз видел, как умирают люди в Аркадии. Первые две секунды тела их ещё находятся в своём обычном состоянии. А в следующий момент они рассыпаются на кристальные частицы в форме небольших кубиков. Вот и всё, что остаётся. А потом эти частицы превращаются в светящуюся пыль, которую ветер разносит по округе, словно прах кремированного человека, высыпавшийся из урны.

Умирать здесь совсем не страшно. Ты чувствуешь, как ломаются кости, но это не боль, а нечто иное. Это скорее просто осознание того, что с твоим телом что-то не то. А когда ты проснёшься, то даже не вспомнишь, как это случилось. Воспоминания о последних секундах стираются начисто, дабы оградить пользователя от шока.

Для меня это первая смерть в Аркадии. Я не испытываю страха. Это чувство похоже на то, что бывает, когда человек делает что-то впервые. Будто бы я впервые решил прокатиться на американских горках, или в первый раз в жизни стреляю из пневматического ружья.

Я знаю, что завтра я вновь смогу загрузиться в Сеть и буду живее всех живых.

Лишь одно не даёт мне покоя. Я так и не разглядел во всех деталях лица незнакомки. И где-то в глубине души я почему-то уверен, что обязательно увижу её снова.

Мои глаза медленно привыкают к темноте в комнате. Убирая нейрокаску в сторону, я выпрямляюсь в кресле. Спутанные пряди моей неаккуратной причёски тут же лезут в глаза. Я провожу ладонями по лицу и ощущаю, как колется сильно отросшая щетина. Да, старичок, запустил ты себя. Как давно ты возвращался в реальность? Часов шесть назад, только ради того чтобы перекусить? А до этого? Как давно ты выходил из дома?

Собравшись с силами, я поднимаюсь с кресла и иду к умывальнику. Каждый шаг даётся с трудом. Тело ужасно затекло. Доковыляв до раковины, я пускаю струю холодной воды и подставляю под неё голову. Когда же я выпрямляюсь, то вижу своё отражение. С какой-то отчуждённостью я разглядываю в зеркале человека, похожего скорее на Робинзона Крузо, чем на главного редактора журнала "Neo Emporium". Лохматые волосы спадают до плеч, худощавое лицо на половину заросло щетиной, губы потрескались, а под глазами синеют ужасные отёки.

Потом я начинаю осознавать, что странный, диковатого вида мужчина, глядящий на меня - это я сам. Клянусь, встреть я себя где-нибудь на улице - принял бы за бездомного.

- Добро пожаловать в реальный мир, старичок, - слышу я собственный голос.

И если бы, кто-то отозвался в тишине, спросив, как я себя сейчас чувствую, то я бы ответил, что ощущаю себя как никогда одиноким. И как никогда настоящим.

Глава вторая

ВНЕ СЕТИ

Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться.

Антуан де Сент-Экзюпери. "Земля людей"

Каждое пробуждение подобно падению с небес на землю. За время, проведенное мной в Аркадии, я открыл для себя весьма интересную и важную вещь. Чем дольше ты находишься в иной реальности, тем твёрже приземление после этого самого затяжного падения. Но всякий раз, когда сознание переносит меня в мой утопичный мир, я забываю обо всём: о тяжёлых пробуждениях, о затёкших конечностях и головной боли, что мучит меня после каждого возвращения в реальность. В последнее время я слишком часто стал ловить себя на мысли, что хочу остаться в Аркадии навсегда.

Будьте прокляты все человеческие потребности во сне, питании и периодической мышечной активности. Все эти глупые вещи были созданы с одной единственной целью - напоминать нам, что мы смертные и слабые создания. Подумать только! Мы проводим во сне треть своей жизни! Треть! Сколько всего полезного мы могли бы сделать за это время, не чувствуя усталости и желания свалиться в мягкую уютную постель? Жизнь пролетает мимо нас со скоростью пули, а мы при этом умудряемся ещё и проспать её треть. Не будь этой долбанной потребности - в мире было бы намного меньше агрессии, усталости и стресса. Люди были бы куда счастливее, чем они есть.

Когда раскалённый солнечный шар лениво выплыл из-за горизонта и осветил крыши серых домов, я уже был на ногах. Избавившись от щетины и слегка укоротив закрывающую пол лица чёлку, я начал копаться в гардеробе. Вещи в нём не обновлялись, по меньшей мере, года два и я нехотя стал отбирать более-менее пригодные к ношению обноски. В последнее время я выбирался на улицу раз в одну-две недели с одной единственной целью - купить продуктов, чтобы не умереть от голода в своей квартире. Всю остальную часть моей жизни, помимо удовлетворения жизненно-важных потребностей, занимала Сеть. Год за годом она отвоёвывала по минутам моё свободное время. Спустя годы даже моя работа перекочевала в пространство виртуальной реальности, так что сложно было уже сказать наверняка, где начинается моя реальная жизнь - здесь или там.

Собравшись и приведя себя в порядок, на сколько это было возможно, я выскочил на улицу. Город встретил меня жгучим, пронизывающим ветром. Погода здесь была совсем бесцеремонной и я ощутил, как тело пробирает знакомая, но уже порядком позабытая дрожь. В то же время в нос мне ударила настоящая гамма из всевозможных запахов, приятных и не очень. Тут был аромат, доносящийся из соседней шашлычной и запах мокрой дороги, дождя (я наконец-то ощутил и вспомнил это чудесное чувство), вонь из близлежащих мусорных контейнеров и душных подвалов. Всё это смешалось в один единый ком ощущений, и тут же этот ком вторгся в мои лёгкие, задев по пути обонятельные рецепторы. Я жадно вдыхал в себя все эти запахи, улыбаясь про себя и поражаясь их богатству, которого не замечал до сих пор. Сырость и холодный ветер - это просто ужасная смесь. Кажется, что холод достигает каждой клеточки твоего тела. Чтобы хоть немного согреться я ускорил шаг, временами из-за неосторожности попадая ногой в грязные лужи. Улицы проносились мимо одна за другой. Пройдя с десяток домов, я отметил, что за всё это время мне на глаза попались всего несколько человек: дворник и одинокий старик, прогуливавшийся по тротуару. Когда я пронёсся мимо него, он окинул меня таким взглядом, будто стал свидетелем Второго пришествия. Кроме них мимо меня пару раз прошли сонные родители, ведущие в детские сады своих детей.

Небо над городом затянула серая пелена туч, отчего весь мир казался таким же бесцветным и навевающим меланхолию. Лишь временами пение одиноких птиц напоминало о том, что это место не совсем пустует. Отчего-то мне захотелось вновь залезть в пропахший куревом салон моего "Мицубиши", чтобы угнать отсюда далеко в поисках хоть одной живой души, понимающей меня. Наверное, так себя должен чувствовать герой какого-нибудь постапокалиптического фильма, оставшийся один-одинёшенек после вселенской катастрофы. Мой реальный мир стал чужим для меня. Кто знает, быть может я сам уже давно для него чужой.

Словно в бреду я шагаю сквозь лабиринты непримечательных блеклых улочек, домов с потрескавшимися стенами испещрёнными прорезями окон, которые в свою очередь закрыты плотно затянутыми шторами. Людей временами можно увидеть выходящими из своих домов или торчащими у входа в продуктовый магазин. Все как один они бледные, осунувшиеся, с синими отёками на лице, глядят на меня отрешёнными взглядами испуганных, слезящихся от ветра глаз. Мы понимаем друг друга без слов. В каждом из этих людей я вижу обратную сторону медали под названием Аркадия. Мы исцелили мир от одной беды, но не обратили внимания на побочный эффект, что дало наше лекарство.

Я думаю о том, сколько людей ежедневно умирает, находясь в сети. Они живут сном и покидают эту жизнь во сне. Как скоро их остывшие тела обнаружат, если их соседи все, как один, ушли в другую реальность? Сколько детей лишены воспитания и нормального общения? И неужели мы настолько слепы и равнодушны, что не хотим замечать того, что с нами стало? Что ещё мы готовы бросить на алтарь во имя выдуманного нами мира счастливых людей?